Чарский выдержал паузу и вдруг заявил: — Ей пятнадцать. В курсе? — хмыкнул. — Даже возраста согласия не достигла. В нашей стране возраст сексуального согласия начинается с шестнадцати лет… — Пят-пят-пятнадцать? — булькнул горлом Ладыгин. Мужчина в шоке посмотрел на меня, пробежался взглядом вверх и вниз, словно не веря. — Ошибка какая-то, — сдавленно выдохнул мужчина. — Она ко мне на работу устраиваться приходила, копию паспорта показывала. Ей… девятнадцать. Чарский заржал. — Копию паспорта он посмотрел! Ну ты, деревня. Оригинал смотреть нужно! Любой кретин может отсканировать и кое-что подправить в редакторе, потом выдает за правдивый возраст. Попал ты, дядя. Малолетку в кровати тискаешь. Ох, крупно же ты попал… — Какие пятнадцать? Ты… Ты на нее посмотри. Она… — хапал воздух ртом мужчина. — Сочная. Выглядит зрелой, плюс макияж. — Ты путаешь что-то! Эй! — встряхнул меня за локоть мужчина. — Тебе пятнадцать, что ли?! — Дядя, ты встрял. Ей пятнадцать! — ответил за меня Чарский быстрее, чем я успела разлепить губы. — Пятнадцать? Как же так?! — Более того, родители уже хватились ее. Она из дома улизнула. Тайком. С собаками рыщут. Родственники — шишки в Москве. Собственно говоря, я лично слышал, что на ее поиски уже просят хорошего следователя. Найдут, что она в постели с взрослым мужиком, который ей в отцы годится, припишут совращение малолетних и отправят в самую строгую тюрьму. Где совращать и склонять в разные позы будут уже тебя… На зоне таких, как ты, знаешь, сильно “любят”... Ладыгин затрясся, побледнел, зашевелил обескровленными губами: — Она сказала, что совершеннолетняя. — Соврала. Фантазия у нее отличная, — добавил убийственный взгляд в мою сторону Чарский. — Ну, так что? Тебе еще нужен ремонт тачки? На месте я разводить ничего не стану. Вызову полицию. Те мигом поймут, кто с тобой находится… Или мы разойдемся на том, что ты отпустишь девчонку и молча уедешь? — А ты… Ты сам кто такой? Чарский улыбнулся. Сначала обольстительно, потом убийственно: — Я из того ведомства, которое приехало с большой проверкой из столицы и нагнет раком весь ваш захудалый райончик… Ладыгин странно всхлипнул, булькнул и быстро разжал пальцы, потом вытер их об себя так, словно я была грязной и гадкой, а он — просто ангел во плоти. — Пошла! Живо! Брысь! — буркнул он. — Лгунья. Я тебя не знаю и никогда не видел. Ясно?! Он даже подтолкнул меня в сторону, быстро нырнул в салон, как юркая рыбка, и газанул на приличной скорости, выехав задом. Мы с Чарским остались наедине. Я испуганно взглянула на парня и попятилась задом. — Куда?! — рыкнул он и схватил меня за локоть. — Нагулялась? Накаталась? ДУРА! Марш в Лютиково, малявка! Глава 19 Глава 19 Таисия Чарский бесцеремонно потащил меня в машину. Я начала упираться пятками в землю. — Я никуда с тобой не поеду! Никуда. Отстань. Отстаньте от меня все. Я ничего тебе делать не буду! — И не надо! Натворила, блин, до самой крыши. Кажется, так говорят в селах?! — рявкнул Чарский. — И чего молчала, как воды в рот набрала? Или ты реально с этим мужиком трахаешься? Фу, блять, как представлю, на тошниловку пробивает. Фуу… — Ни с кем я не сплю! Отпусти… Я сама доберусь, самааааа… — ответила я и разревелась на месте. Чарский застыл, перестал меня тащить. — Что случилось? — поинтересовался он. — Слушай, давай на время…. топор войны поглубже закопаем, а? Ясно же, что ты в беде. Я с одного взгляда понял, как только увидел, что в машине происходит что-то нехорошее. Приставал он к тебе? — Приставал! Угрожал… Сказал, что я ему обязана. Что все хорошие д-д-девочки благодарят дяденек, которые выручили из беды. А я… я… я не хотела! Я даже не успела, он сам заплатил по счету. — По счету? Чарский нахмурился, отвел взгляд в сторону. — По счету. В клубе меня деревенские кинули. Еще и рюкзак кто-то спер. И тут… этот появился… Я его немного знала, в кафе у него хотела работать. Он мне что-то про бонусы говорил, я кивала. Но на работу выйти не успела. Из-за твоих паршивых грядок. — Вот как было дело, значит, — протянул Чарский. Он до сих пор стоял рядом, но держал ладони в кармане брюк. Просто стоял так близко, что я чувствовала все запахи клуба и чужих женских духов на его одежде. — Только зря ты грядки паршивыми обзываешь, дурочка. Они тебя, считай, спасли. Иначе бы этот урод давным-давно отшпилил бы тебя где-нибудь в кладовке. За дополнительные бонусы. — Я думала, что это премия! — выдала я и разревелась еще больше. — Вот теперь ты будешь знать, какой из него “добрый дядя”, — сказал гнусно Чарский и кивнул. — Давай, садись в машину. Довезу тебя до дома, все будет хорошо. — Спасибо. — Не за что. Чарский запустил пальцы в шевелюру, растрепал волосы. Порыв ветра взлохматил их еще больше, розовые, кричащие пряди… Взгляд парня изменился, потеплел, он посмотрел на меня, качнулся ближе. Казалось, что он хочет меня обнять. Или даже больше. В груди затеплился огонек. Я бы тоже хотела его обнять и поцеловать. От этой мысли голова ой как закружилась, захлестнуло эмоциями. — Тебе, кстати, даже идет, — робко сказала я. — Малиновый цвет. Парень усмехнулся, покачал головой: — Вот только не начинай, Таисия. Идет? — Я больше не… Хотела сказать “не буду” и вообще планировала по-настоящему перед ним извиниться, но внезапно дверь машины открылась и из нее выглянула растрепанная голова брюнетки. Та сама брюнетка из клуба. — Малыш, ну ты скоро? — протянула она. Все желание целовать Чарского мигом отбило. — Я горю, не могу больше ждать. Давай на заднем? — предложила она и осеклась, увидев меня. Губищи выдры растянулись в плотоядной ухмылке. Боже, как нехорошо под сердцем екнуло! Только не это… Только не это! Но именно это брюнетка и сказала: — О, та самая дура из клуба. Малыш, она говорит всем, что ты гей. Зачем ты с ней треплешься?! Чарский перевел взгляд на меня, сжал плотно губы. Взгляд его изменился, стал жестким. — Гей, значит? Парень шагнул ко мне и наклонился, посмотрел прямо в глаза. — Показал бы я тебе, какой из меня “гей”, но… — он обвел меня взглядом. — Ты реально малолетка. Не по возрасту в паспорте, а вот здесь… — постучал по моему лбу пальцем. Так обидно.