— Кто?! — Сказать не могу. — Значит, прощай Айфон. Я все-таки больше за кирпичи. Они вон сколько лет стоят, и ничего! — запускаю руку. — Чарский! — выпаливает Оля. — Это был Чарский! Я разжимаю пальцы. Модненький телефон падает в дорожную пыль. Подруга, споткнувшись, летит за телефоном, хватает, трет его о свою одежду, чуть не облизывает. Трясется вся, смотреть противно. Хватаю подругу за плечо. — Что ты сказала? Кто это был?! Чарский? Уверена? — Уверена, — кивает. — Он говорил, у вас с ним терки личные. Заявил, что ничего плохого не будет. А что было-то между вами? — уточняет Оля. — Я думала, вы вообще не общаетесь! — Ничего такого, — отвечаю сухо. Сердце будто лопнуло. Ничего в груди не осталось. Только осколки. — Тась, ты только не обижайся, ладно? Чарский поклялся, что просто над тобой пошутит. Ты и сама розыгрыши любишь. Сколько раз нас всех разыгрывала. — Разыгрывала, и что? — усмехаюсь. — Разве я когда-нибудь так по-злому шутила, а? Бросала своих в беде? Нет! — Да никто тебя не бросил, — отрицает Оля. Но голос подруги звучит все менее и менее уверенно, ко всему прочему она мне в глаза толком и не смотрит, все время по сторонам косит, разглядывает пейзажи деревенские, будто их сто лет не видела. По ее поведению ясно, что подругу совесть кусает за живое место. Вину за собой чувствует, хоть и отрицает. — Знаешь, как стремно, когда одна оказываешься? У меня и рюкзак пропал. Я даже сестре позвонить не могла! — продолжаю наседать. — Меня в тюрягу бросить могли… Оля отступает, пятится назад шаг за шагом. — Да брось! Не сгущай краски. Тась, будь п-п-проще. — Проще?! — всплескиваю руками. — Я сейчас по-простому тебя носом в коровью лепешку ткну и есть заставлю. Так достаточно просто?! Подруга еще называется! — Да что ты орешь?! Чарский же поклялся, что рядом будет, и все… — Чарский, — киваю. — Ну-ну. А хорошо ли ты его знаешь, чтобы вот так ему на слово верить? — Я просто… — Просто он тебе что-то за это пообещал, да? Я видела, как ты с нашими шушукалась перед уходом. Ты всех уболтала улизнуть, а потом сама ушла. Последней. Какая ты гадина! Я с тобой больше не дружу. — Да больно надо мне… Я тут вообще только на лето. Не хочу в деревне тухнуть! — задирает нос повыше. — Вот и проваливай. Уходи. — Уйду! — Вали… Шкура. Оля разворачивается, а потом ахает и поворачивается обратно. — Что ты сказала? — ШКУ-РА! — повторяю. — Кажется, я знаю, чего стоит наша многолетняя дружба. Ты, тварь, за бу-шный телефон продалась. — Я такой телефон в жизни не куплю. Подруге бы уйти по-хорошему. Но она мнется. По глазам вижу, что она рада бы уйти, но боится повернуться спиной. Боится моей мести. Знает, что я до конца дойду. К тому же я ее личные секреты знаю. Растреплю, позора не оберется. Натравлю на нее деревенских парней, заклюют. Поэтому она мнется и несмотря на жестокие слова, пытается исправить ситуацию. — Тася, я же ничего плохого в виду не имела. Ну, пошутили над тобой, и ладно. Давай не будем ссориться? Оля шагает ко мне, дрожа, смотря внимательно. Еще и под ноги умудряется смотреть. В особенности, на левую сторону дороги. Там с утра коровы прошлись, такую полосу за собой оставили. Драться Оле со мной не стоит. Преимущество на моей стороне. Я хоть и маленькая, но та еще забияка. — Мы просто пошутили! — подруга уже почти канючит. Пошутили. Хороша шутка… Меня едва не изнасиловали, думаю с горечью. Вот чем все обернулось! — Все же хорошо, да? — подруга пытается меня обнять. Я ухожу в сторону, отбиваю ее руки. — Все было просто заебись. Иди, Оля. — Тася, ты серьезно обиделась, что ли? На розыгрыш? — Оля, просто иди, куда шла. Мне в другую сторону. — А куда? — Неважно. Мне теперь от тебя всегда в другую сторону! *** Подруга еще что-то кричит мне вслед, но я ее уже не слушаю. Иду, куда глаза глядят. Так уж вышло, что плетусь в том же направлении, в каком шла до этого. До есть в направлении к дому Чарских. Едва не рыдая. Все-таки это Стас Чарский. Он все подстроил, подговорил подругу, телефоном ее подкупил. У него денег куры не клюют, одна тачка сломалась, на второй, еще покруче, чем первая, рассекает. Телефон новый для него купить — раз плюнуть. Все ради того, чтобы отомстить дурехе, возомнившей себя черт знает кем. Испорченные волосы он мне не простил. Отомстил… Может быть, и с Ладыгиным он договорился заранее? Чтобы один меня до полусмерти запугал, а этот явился и спас меня, договорившись получить награду. Я же сама и иду к нему, за поцелуями. Вот только этот гад на одних поцелуях, думаю, решил не остановиться. В постель меня затащит. Может и видео снять тайком, потом выложит в сеть. Прославит на всю страну. Родителям — позор и сердечный приступ, а мне навсегда — позорное клеймо шлюхи. И как тут быть?! Еще и должна ему, и велик мой в заложниках у него! Понимаю, что вот-вот разревусь. До дома Чарских всего метров тридцать, а я стою в тени большого дерева и впервые не знаю, как поступить… Должна ли я долг отдавать? Или не должна? Как сложно-то… — Таисия, а я тебе жду… — раздается за спиной полный радости голос Стаса.