Глава местной общины, крепкий, очень спокойный мужчина лет сорока пяти, разговаривал, засунув большие пальцы рук за пояс. Его жена, женщина лет сорока, с прибранными под косынку волосами, держала ладонь у щеки, горестно покачивая головой. Светловолосая девушка двадцати с небольшим лет смотрела на всех широко раскрытыми глазами, в которых отражались малейшие оттенки ее эмоций. Страх, удивление, горечь по поводу гибели женщины. А вот и мимолетный взгляд на набежавшее на солнце облачко в форме паруса, и в глазах уже умиление и загадочная глубина. Соколовский засмотрелся на девушку, продолжая слушать Бориса. — Дети по грибы-ягоды пошли и нашли вот… — глава общины кивнул на накрытое тело в сторонке. — Прибежали перепуганные. Ну… запряг гнедого, поехал в поселок за участковым. — А позвонить нельзя было? — удивился Соколовский. — Мы не пользуемся этими вещами, — снисходительно и по-доброму посмотрел на молодого человека Борис. — Живем по-своему. — У вас секта? — серьезно, не беспокоясь, что его вопрос некорректен, спросил Симоненко. — Нет, просто живем вместе — и все общее, — вместо мужа ответила Татьяна. — Как мормоны? — Как те, кто любит простую жизнь. Без химии, электроники и вредного излучения. — Погибшую раньше видели в этих местах? — решил вернуть разговор в деловое русло Соколовский. — Нет, — Борис отрицательно покачал головой. — Никогда. Я в общине всех опросил. И чужаков у нас давно не было. — Тогда подпишите протокол у участкового и спасибо за помощь. Но если понадобится — мы еще придем. — А мы гостям всегда рады. — Пойдемте, узнаем, что у Ильи, — сказала Родионова, кивнув на эксперта, который стоял возле куста лесной малины и обирал ягоды, разговаривая с Аверьяновым. — Он, кажется, закончил. Симоненко не пошел к телу, а стол обходить вокруг, глядя под ноги. Эксперт присел возле тела и откинул кусок ткани, которым местные накрыли его до приезда полиции. Он показал на следы, хорошо заметные на шее жертвы. — Она задушена, — констатировал он. — Душили голыми руками. Я бы даже сказал, что одной рукой. Сделал это человек довольно сильный. Смерть наступила, по моим прикидкам, в районе часа ночи. Одета она, как видите, довольно просто, почти как бомжиха. Какие-то штаны с вытянутыми коленями, бесформенная футболка, шлепанцы на ногах грязные. Но вот у господина Аверьянова на этот счет свое мнение, правда, Евгений? — Правда, — подтвердил Жека. — Маникюр свежий, педикюр, макияж, стрижка, автозагар, ну… все дела. Дамочка не деревенская, это все городские услуги и причем сделанные не в третьеразрядном салоне. — Вот что значит человек удачно женился, — Соколовский похлопал Жеку по плечу. — Ну, понятно, — кивнула Родионова. — Приехала на дачу, переоделась в рабочую одежду… не местная. Эксперт согласно кивнул. Подошедший Симоненко вытирал руки влажной салфеткой и стряхивал с колен мелкие травинки. — Ее не здесь душили, — заявил он и показал назад, в сторону деревьев. — Пойдемте, я вам покажу. Вот здесь трава примята, тут тащили. Вот еще следы, где ее волокли по земле, и вот здесь. Я думаю, ее вот здесь душили, — показал он рукой на примятую траву на полянке. — Потом от тропинки туда уволокли. Обратите внимание на подвядшие сломанные веточки у куста. И вот на это. Низко над землей на ветке кустика виднелся маленький кусочек оборванной зеленой ткани. — С одежды убийцы? — предположила Вика. — Однозначно. А вот еще интересная улика. Сделав пару шагов в сторону, Симоненко присел на корточки и раздвинул пальцами густую траву. В траве лежала капсула-шприц с маркировкой. — Адреналин, — внимательно изучив капсулу, заявил эксперт. — Экстренно вводится при анафилактическом шоке у аллергиков. Например, при укусе насекомых, особенно пчел, можно даже через одежду, главное, быстро. Кассир в поселковом магазине оказалась женщиной деловой и не особенно впечатлительной. Она внимательно рассматривала около минуты фотографию мертвой женщины, потом решительно согласилась. — Да, она вчера приходила, я запомнила ее. Мы с ее банковской карточкой замучились — не проходит и все, аж очередь собралась. А купила один творожок только. Я говорю: «Женщина, завтра приходите, творог свежий привезут». А она: «Нет, электричка рано». — А одета как была? — спросил Жека. — Да обычно, — пожала плечами кассирша. — А с карточкой ее что получилось? — спросил Симоненко. — Она расплатилась ею или наличными? — Расплатилась. Она полчаса в сумке рылась, другую карточку нашла. Кивнув, Симоненко отошел в сторону и достал телефон. — Капитан Симоненко. Мне нужно выяснить биллинг кассового терминала, все операции с шести вечера и до полуночи. После опроса местного населения, работников на железнодорожной станции вся группа собралась в участковом пункте, где был компьютер и интернет. Симоненко уже сидел за столом и стучал и двигал мышкой компьютера. Когда вошли Родионова и оперативники, он сделал приглашающий жест и развернул монитор так, чтобы было видно всем. — Пробили по банковской карте. Ее зовут Краснова Нина Валерьевна. Практикующий психиатр. Работала в закрытых лечебницах… Вот интересная информация: Краснова была председателем экспертной комиссии, то есть она принимала окончательное решение о том, вменяем преступник или нет! Я говорил с ее начальством. Аллергией она не страдала. А дача у нее в Черногории. — Семья есть? — спросил Соколовский. — Мужа нет. Жила с дочерью. Интересно, дача в Черногории, живет в центре… Как сюда занесло? — Да, действительно загадка, — согласилась Родионова. — Симоненко с Аверьяновым, вы поезжайте к дочери, привезите в отдел. Мы с Соколовским в общину. Глава общины может выгораживать своих членов. Игорь шел вместе с Родионовой за Кристиной и с интересом поглядывал по сторонам. Создавалось впечатление, что смотришь на массовку для какого-то исторического фильма. Деревянные дома, на лугах скошенная трава, и босоногие девчонки в косынках ворошат его, чтобы лучше сушилось. На реке деревянный настил, с которого несколько женщин, высоко подоткнув подолы длинных платьев, полоскали белье. По переулку промчались несколько лошадей, на передних трех подростки, до черноты загорелые, в одних трусах с гиканьем и посвистами стегали своих деревенских скакунов. Неподалеку звонко били кувалды и молоточки кузнецов. Несколько домов на окраине стояли брошенными. Заросшие бурьяном дворы да покосившиеся заборы. — Экоферма, — сказал Соколовский. — Что? — не поняла Вика. — Модное течение в наше время — экоферма. Они на туристах могут хорошие бабки заколачивать. Полное погружение в старину. Фольклорного коллектива в штате не хватает. Кристина, что-то сказавшая по пути босоногой девчонке в ярком сарафане, привела гостей под навес с длинным, хорошо выскобленным столом и лавками. — Вы простите, что Борис с Татьяной вас не встретили, — улыбнулась девушка, приглашая садиться. — Дел у них много. Но я вам все покажу. — Они у вас тут главные? — поинтересовалась Вика. — Ну, как вам сказать. Не то чтобы главные. Просто Борис это все начал. Потом остальные приехали. Нас сорок человек. И мы полностью себя обеспечиваем. Вот угощайтесь! Та самая девочка, которую Кристина остановила на улице, принесла и поставила на стол миску с крупной клубникой и небольшую крынку сметаны, накрытую чистой тряпочкой. — Вам сейчас витамины нужны, — улыбнулась Кристина, кивнув на выпирающий живот Родионовой. — Спасибо, — кивнула Вика и взяла пальцами ягоду. — Кристина, а вы здесь чем занимаетесь в общине? — Я с детьми. В школе преподаю, — снова улыбнулась своей светлой улыбкой девушка. — Да? — оживился Соколовский. — И чему учите? — Истинной науке. Что земля плоская и стоит на трех китах, и она — центр мироздания. Рука Родионовой замерла, так и не донеся до открытого рта ягоду. Наверное, выражение лица Соколовского было не менее красноречиво. Кристина восторженно хлопнула в ладоши и закатилась веселым смехом. Посмеявшись, она ответила. — Обычная программа начальной школы! Вы что, думаете, мы тут дикари? Кристина стала рассказывать, что у них вполне официально оформленная начальная школа, с лицензией и всеми другими атрибутами. Мы же понимаем, что не все дети, которые вырастут в общине, захотят провести свою жизнь в этих условиях. Будут разные интересы, кто-то захочет профессию летчика, моряка, кто-то захочет стать ученым. И это прекрасно, потому что человек свободен и имеет право делать сам свой выбор по велению души. Но они здесь в общине будут рады, если кто-то захочет вернуться и прожить свою жизнь в тишине и покое. Пока она говорила, к пекарне подъехала телега, груженная мешками с мукой. Рядом с щуплым пареньком, который правил лошадью, сидел детина под два метра ростом. На его лице выделялись могучие надбровные дуги и сильная нижняя челюсть. Внешность, надо сказать, довольно своеобразная, даже немного пугающая. Соколовский и Родионова переглянулись, подумав об одном и том же. Из пекарни, вытирая руки передником, вышла Татьяна, которую они недавно видели на поляне вместе с Борисом. Она подошла к телеге, погладила детину по голове, по плечу, а потом ласковым голосом сказала: — Коленька! Носи! Носи мешки в пекарню. Коленька улыбнулся неприятной улыбкой ребенка, которая совсем не шла к его лицу. ОН слез с телеги, подхватил сразу два мешка и понес в пекарню. Вышел, снова легко взял два мешка и снова унес внутрь. — Странный у вас Коленька, — сказал Соколовский. — Что за парень такой? — Он у нас давно живет. Его Борис с Татьяной взяли. Не смотрите на его внешность и силу. Он очень добрый. У него ум ребенка. Он даже пчел боится. Соколовский поднял смартфон и сфотографировал Коленьку. За сегодняшний день у него набралось довольно много фотографий интересных типажей. Судя по описанию эксперта, убить Краснову мог человек довольно сильный. Коленька подходил на роль подозреваемого, особенно учитывая его умственные способности. Кто знает, может, по ночам в нем просыпается монстр. Тайны человеческого мозга! И кузнец подходит, который играючи махал тяжелым молотком. И его помощник-молотобоец. И не они одни. Борис вон тоже мужчина плечистый, ладони у него широкие, натруженные. Дочь Красновой Ольга была сухощавой молодой женщиной со строгими чертами лица. Видно было, что она собралась с силами, что горе ее сильно, но она умеет владеть собой и заниматься делом. Наверное, плакать она будет дома и одна. Сильная женщина, с характером. Когда Соколовский и Родионова вошли в отдел, Симоненко разговаривал с Ольгой, перебирая принесенные ею документы. Дочь погибшей с гордостью и печалью рассказывала о работе матери, ее заслугах. Потом она спохватилась, полезла в сумочку и достала оттуда флешку — электронный архив матери, который накопился за 25 лет ее практики. Если начать проверять всех ее пациентов, то времени на это уйдет очень много. Ольга оказалась по профессии писхотерапевтом и вполне профессионально могла судить о том, кто мог быть убийцей ее матери из области ее профессиональных интересов. Но о том, что Нина Валерьевна в тот день и особенно в ту ночь могла делать в окрестностях общины и она не имела ни малейшего представления. Соколовский показал ей все фото, сделанные за день, всех членов общины, кто мог показаться ему подозрительным, но Ольга ни в ком из них не узнала пациентов своей матери. — А вот это уже интересно, — Жека протянул Родионовой два письма, вытащенные им из конвертов. И спросил Ольгу: — А есть среди ее пациентов Андрей. — Андрей? Не знаю, не помню такого имени, — задумалась женщина. «Расплатишься за то, что ты со мной сделала. Думала, избавилась от меня? Разберусь и с тобой, и с ней», — процитировал Жека. — Все в таком роде. Подписано «Андрей». — Я не знаю. Мама ни разу, даже намеком, об этом ничего не говорила…