Вика кивнула. Достала мобильный и набрала Аверьянова: – Женя, Даня соседку Мамедова опрашивал… По лестничной клетке. Возьми у него протокол, набери меня и прочитай, что там. Ожидая, пока Аверьянов выполнит ее приказ, она посмотрела на Соколовского и спросила: – Зачем тебе все это? – Что? – Ты на самом деле пытался работать. Я не понимаю. Когда я что-то не понимаю – значит, я что-то не знаю. Отец заставил тебя идти сюда. Жизнь посмотреть. Правильно? – Да. Если прямо – ультиматум поставил. Или я тут, или без денег неизвестно где. – Но заставить стараться он тебя не может. А ты явно старался. Почему? – продолжала настаивать Родионова. – Я не хочу, чтобы меня выгнали, – помолчав, ответил Игорь. – Для этого не обязательно стараться. – А если я просто хочу понять, чего я сам стою, без отца? – признался Игорь. – Этого мало? – Не мало. Но что-то еще есть. – Нет, – отрицательно качнул головой Игорь. – Считай, что это чутье следователя. С годами приходит. Сейчас ты что-то не договариваешь. Или врешь. – Не вру. Еще хотел дело одно увидеть. В архиве, здесь, хранится дело. Пятнадцать лет назад в автокатастрофе разбилась женщина. – Теперь стало понятнее. Если не соврал. – Не врал. Я… Игорь не успел договорить, как у Вики зазвонил телефон, она сделала знак подождать и ответила: – Да. – Рыбакова Любовь Викторовна, – диктовал ей Аверьянов, – временно не работает… Муж… Данила подошел, забрал из рук Жеки листок и продолжил читать сам: – Муж Рыбаков Иван Трофимович… работает в водоканале… ночью был на смене… – Подожди… что ты сказал? – взволнованно спросила Родионова. – Где работает?! Я сейчас. – Что там? Хоть скажи! – Игорь схватился за прутья, видя, что Вика отходит подальше, чтобы ему не было слышно разговора. Вика остановилась, посмотрела на Игоря, а потом повернулась к дежурному: – Выпустите его. – Виктория Сергеевна, товарищ подполковник… – начал было сержант, но Вика его перебила: – Под мою ответственность и подпись. Сержант открыл решетку, и Игорь подошел к Вике. – Мой первый преподаватель говорил: нельзя лишать ищейку возможности взять дичь, которую она выследила, – сказала она. – От этого у нее пропадает азарт. Соколовский вместе с Викой, Данилой и Жекой приехал на место убийства Мамедова. Королев посмотрел на Игоря и нажал кнопку звонка. После третьего раза послышался голос хозяйки: – Кто там? – Полиция! – громко объявила Родионова. Дверь медленно открылась, и на пороге появилась Рыбакова, кутающаяся в большой платок. Взгляд у нее был настороженный. – Добрый день, капитан Родионова. Мы еще не знакомы. Скажите, ваш муж дома? – Нет. Он на смене. – На ночной. Вы говорили? А когда он возвращается? – Не знаю. Всякий раз по-разному, – неохотно ответила женщина. И тут из глубины квартиры раздался мужской голос. Очень спокойный и какой-то отрешенный: – Люба! Пусть заходят! Чего уж там… Данила решительно отстранил хозяйку и прошел в квартиру. За ним последовала Вика, Жека многозначительно пропустил вперед Соколовского и вошел сам. Худощавый небритый мужчина с заметно поредевшими на темени волосами, одетый только в серую майку и домашнее трико, сидел за кухонным столом. Помимо тарелки с супом и салата перед ним стояли початая бутылка водки и стакан. – Гражданин Рыбаков? – спросила Родионова. – Кто ж еще? – усмехнулся одними губами мужчина и аккуратно и неторопливо вытер рот кухонным полотенцем. – Следователь Родионова, – представилась Вика. – Мне нужно задать вам несколько вопросов. – Слушаю вас. – У вас были конфликты с вашим соседом, с Мамедовым? Мужчина смотрел сначала мимо следователя, потом опустил голову и стал смотреть в стол, смахивая крошки от края к середине. – Я вопрос вам задала. – Не было… – хрипло ответил мужчина. – А у вашей дочери? – С вашего позволения… я с начала. – Рыбаков вздохнул, плеснул в стакан водки и опрокинул содержимое в рот. Смачно похрустев соленой капустой, он выдохнул, снова вытер рот полотенцем и сказал: – Кто знает, когда в следующий раз… – Когда вы последний раз видели своего соседа, гражданина Мамедова? – Люба говорила, вы дочку видели? – вместо ответа сказал Рыбаков и посмотрел на полицейских. Заметив, что Игорь кивнул, он продолжил: – Маринка… Все, что у нас есть. Богатств не нажили с женой, только дочку. Умная… на банкира училась. Он к ней всегда цеплялся… А три месяца назад… я на смене. Люба у сестры. Марина поздно… Одна. – Я поняла. Не надо. – Дослушайте уже, чтобы до конца поняли, – настоял Рыбаков. – Затащил ее к себе… Выбросил только утром. Ножом порезанную еще… Мы заявление написали. К вам, в ментовку. Следователь Степанов. Через двое суток дело закрыли. – Степанов? – спросила Вика. – Почему закрыл? – Почему закрывают… – горько усмехнулся Рыбаков. – Земляки помогли. Денег занесли. Видел дочку? Она мужчин до сих пор боится. Из комнаты не выходит. Детей не будет. За что убил, спрашиваешь? Рыбаков вдруг схватил со стола бутылку и швырнул ее об стену. Стекло разлетелось вместе с кафелем. – Об одном жалею – только раз убить можно, – прохрипел мужчина и посмотрел на плачущую жену: – В порядке все, Люба. Это ж вроде чистосердечного? Мне скидка выйдет, да, капитан? – Я оформлю как чистосердечное, – пообещала Вика. – Видишь, Люба. Люди делают, что должны. А я, что должен, уже сделал. – Откуда у вас пистолет? – спросила Вика. – Так на днях в канализации нашел, в смену. В решетке застрял. Проверил, почистил… работает. Думал, что судьба послала. Услышала меня. Хотел, как будто киллер его приговорил… Как по телевизору рассказывают, выстрел в голову, пистолет рядом, а я сам на работку… Вроде все сказал, поехали, что ли… Игорь сидел в кабинете Пряникова напротив своего отца. Отец и сын смотрели друг другу в глаза, а Пряников все пытался что-то объяснить, дать какую-то оценку. – Такая вот ситуация, Владимир Яковлевич. Проблемы у всех, сотрудника придется увольнять, – заключил свою речь начальник РОВД. – Мне сказали, что в случае проблем вас надо ставить в известность. – Да, спасибо. Вы все правильно сделали. В случившемся моя вина. Мне казалось, что все-таки из Игоря еще может быть толк. Главное, вырвать его из привычной среды. Я ошибался. – Отец мрачно смотрел на сына. – Я ошибался. Он пустоцвет. Не способен ни на что. Поехали. Буду думать, что дальше делать с тобой. – Я должен быть справедливым, Владимир Яковлевич, – вдруг сказал подполковник. – Простите, я не понимаю.