Игнатьев смотрел на Соколовского, и лицо его делалось каменным, только в глазах было больше ненависти, чем презрения или обычной злости. Игорь снова повернулся к Игнатьеву: – Ну что, Аркадий Викторович? Будем работать! Какая на сегодня повестка дня? Игнатьев с треском сломал в руках авторучку, которую все это время сжимал в руках. Глава 4 Игнатьеву пришлось заканчивать заседание совета директоров в присутствии Соколовского. Благодаря огромному самообладанию Аркадий Викторович сохранял непроницаемое лицо. Хотя ему пришлось терпеть не просто присутствие сына своего бывшего партнера, но и его хамское поведение. Соколовский, откровенно и нагло развалившись в кресле, делал из бумаги самолетики. – Господа, на этом все, – заключил Игнатьев, но Соколовский тут же встрепенулся и стал тянуть вверх руку, как на школьном уроке. Стараясь не смотреть на него, Игнатьев продолжил: – О дне следующего заседания совета директоров вы будете оповещены отдельно. – А я еще про импортозамещение хотел поговорить! – заявил Соколовский, чувствуя, что добровольно ему слова никто не предоставит. – А то миноритарии очень волнуются. – И о чем же они волнуются? – холодно осведомился Игнатьев. – О том, какими путями идем, товарищи. Даем взятки на таможне, продаем запрещенный товар. Что, потребитель не обойдется без итальянской моцареллы? Да он ее от рязанской вообще не отличит. – Игорь Владимирович, вы здесь человек новый. Не все правила игры поняли. – Я понимаю, что товар нужного качества можно получить двумя способами – законным и не очень, – веско объявил Соколовский. – У вас есть конкретные предложения? – со сдержанной усмешкой спросил Игнатьев. – Начнем скупать фермерские хозяйства, – стал перечислять Соколовский, примериваясь, куда бы запустить бумажный самолетик, – войдем в бизнес, разовьем под себя, создадим сеть. Долой контрабанду, дорогу российскому фермеру! – Слишком много расходов при слишком долгой отдаче. – Зато миноритарии будут спать спокойно! – Соколовский встал и смял свой самолетик. – Подумайте, господа. И займитесь реальным делом, а не игрой в лихих контрабандистов. Все. Пора защищать страну от жуликов и воров. Приятного всем дня. Выдержав взгляд Игнатьева, Соколовский вышел из зала. Пытаясь представить реакцию Игнатьева там, в зале для совещаний, он дошел до стойки секретарей на ресепшен. Яна сидела на своем рабочем месте одна. Увидев Соколовского, она вопросительно посмотрела на него. – Не волнуйтесь, – чуть наклонившись к девушке, тихо сказал ей Игорь. – Я не стану еще раз приглашать вас в ресторан. Просто напоминаю: наш уговор в силе. Я жду. – Не стоит напоминать мне об этом здесь, – нахмурилась Яна, но больше ничего сказать не успела. В этот момент у нее зазвучал в интеркоме голос Игнатьева: – Немедленно список миноритариев, которые передали Соколовскому право голоса! Я хочу поговорить с каждым! – И всем привет от меня, Аркадий Викторович, – опередил Яну Соколовский, наклонившись к интеркому. – Мент Мажор на страже их семи процентов! – Урод! – не сдержался Игнатьев. Под утро улицы чуть припорошило сухой снежной крупой. И вместо шорканья дворницких лопат во дворах слышались звуки метел и синтетических щеток. Бомж с неопрятной бородой, в которой, наверное, еще с лета застряли опилки, обходил свою территорию. В мусорных баках всегда можно было найти что-то съедобное и даже полезное. Вчера кто-то выбросил еще вполне годную меховую безрукавку, два дня назад – чуть порванные мужские сапоги-дутики. Но лучше всего летом, когда в банках и выброшенных в баки бутылках часто можно найти остатки пива. Отогнув край картона, бомж вытаращил глаза. В баке, согнув колени, на боку лежал труп молодого мужчины с окровавленной головой. Но самое страшное зрелище представлял обрубок его руки. Рука была отрезана по самый локоть. Роняя свои пакеты с найденной «добычей», бомж стал испуганно пятиться и упал на снег на глазах дворника-таджика. – Э! Опять мусора раскидал! – закричал дворник. – Уходи! Сейчас тебя метлой! – Да у тебя тут мертвец валяется! – ошарашенно тыкая пальцем в сторону бака, ответил бомж. – Какая мертвец? – Какая-какая… Совсем мертвая мертвец, – пытаясь встать на скользком асфальте, ворчал бомж. – Звони ментам, моджахед. Дворник, подойдя к баку, тоже в ужасе отшатнулся и полез дрожащей рукой в карман за телефоном. Аня вошла в квартиру с пакетом из аптеки и заглянула из прихожей в комнату. Вика собиралась на работу и ходила в одной юбке с блузкой в руках. – Как погуляла? – увидев сестру, спросила Вика. – Отлично… Лекарства купила. – Аня немного замялась, потом позвала Вику, которая ушла в комнату: – Вик! Я Вадиму звонила. – И когда будем знакомимся? – улыбнулась Вика, выходя из комнаты и застегивая выглаженную блузку. – Да какой там, – промямлила Аня. – У него аврал полнейший. Он не сможет вырваться. А еще он в аварию попал. – О господи! – Вика замерла на месте. – Цел? – Цел. Но машину надо срочно ремонтировать. На страховке сэкономил. – Аня чуть помедлила и жалобно посмотрела на сестру: – У тебя нет одолжить? – Анют, что было – я уже тебе отдала, – растерянно ответила Вика. – Может, в следующем месяце? – Он вернет. А если спросить у твоих друзей? У Данилы, например? – Сомневаюсь, что у него есть лишние деньги, – вздохнула Вика, подходя к зеркалу и беря расческу. – Он мне уже давал. Вика посмотрела в зеркало на смущенную сестру, потом повернулась к ней, глядя с удивлением: – Даня дал тебе деньги?! – Он просил тебе не говорить, – опустила голову Аня. – Ты с ума сошла! И куда ты их дела? – Я их Вадиму отправила… В счет долга за квартиру… – А со мной не могла посоветоваться?! Аня опустила голову еще ниже, вжала ее в плечи и вдруг всхлипнула. Вика бросила расческу, подошла к сестре и обняла за плечи. – Прости… – прошептала Аня. – Я иногда сама себя ненавижу… Мы все тебе вернем, слышишь? – Ладно, ладно… – тихо сказала Вика, поглаживая сестру по спине. – С Даней я разберусь. А те деньги, мою премию, ты тоже уже отдала за квартиру? – Тоже. Нельзя было? – Можно. Не бери в голову. Мне пора. – Поцеловав Аню в волосы, Вика взяла с тумбочки ключи и открыла входную дверь. Чуть задержавшись, она повернула голову и попросила: – Но в другой раз советуйся со мной, ладно? Родионова фактически ворвалась в кабинет Пряникова и остановилась напротив его стола, нервно покусывая губы и хмуря брови. – Товарищ подполковник, я же знаю, что никаких премий никакой главк не раздавал! Я специально в бухгалтерии уточнила! – выпалила она. – Тебе, Родионова, работы не хватает, – чуть ли не со стоном вздохнул Пряников. – Ты внутренними расследованиями занялась? – Скажите честно: это дело рук Соколовского? – потребовала ответа Родионова. И тут же снова выпалила: – Я так и знала! – Слушай, Родионова. – Андрей Васильевич постарался быть терпеливым и великодушным. – Но он же ничего плохого не сделал. У тебя ситуация… Сестра и все такое… – Андрей Васильевич! Со своей ситуацией я сама и разберусь, мне ничьи подачки не нужны! – А ты тут не ори! – не выдержал и заорал Пряников. – Простите. – Вика сбавила тон, опустила голову и прикусила обиженно губу. – Послушай меня, Виктория, – снова заговорил тише Андрей Васильевич, вытирая платком побагровевшую шею. – Как друг хочу дать тебе один совет. У тебя два варианта. Если оба тебя не устраивают – ищи третьего. – Андрей Васильевич… – Потому что нельзя только выбирать, надо когда-то и выбор сделать. – Это вы как друг говорите? А как начальник? – А как начальник я требую от своих подчиненных профессионализма, – хмуро ответил Пряников. – А это, Родионова, значит что? Оставлять личное за порогом отделения. Ясно? Сейчас едете на труп, мне полный отчет вечером.