– Дороже всего нам обошлось вскрытие. Соколовский каким-то чутьем понял, что Елене Викторовне нужно выговориться. И он не стал мешать, только внимательно смотрел в ее лицо, пытаясь уловить признаки лжи или искренности уставшей женщины. – Когда мне сообщили, – медленно заговорила Елена Викторовна, – что сын не умер, я сразу поняла, что он получил шанс начать новую жизнь! Я знала: для этого раз и навсегда нужно было покончить со старой. Я убедила мужа, что все должно было быть по-настоящему. Настоящее вскрытие. Настоящее прощание. Настоящие похороны. – Вы пережили его смерть при жизни, – тихо сказал Соколовский. – Воскрешение возможно только после смерти. Своей первой жизнью сын разочаровал меня. Мне выпал шанс дать ему вторую, и я позаботилась о том, чтобы она была устроена по моим правилам. – Кажется, у вас ничего не получилось. Он снова прежний, за ним снова тянется череда несчастий для других людей, череда горя. Даже смерти. И мне кажется, что именно теперь Стас стал относиться к смерти по-другому, проще. Особенно если это – смерть другого человека. – Я все равно не понимаю, как это возможно? За ним присматривают, сообщают о его состоянии каждый день, шлют фото. – Полагаю, вас обманывают, – сказал Соколовский, забирая из рук женщины открытку. – Если все так, как ты говоришь, Игорь, значит, у меня действительно ничего не получилось. – Сложно сделать из черта ангела. – Как ни назови – я тебе не завидую, – вдруг сказала Елена Викторовна. – Да и себе тоже. – Посмотрим. – Глаза Соколовского недобро прищурились. – Если объявится, можете мне позвонить? – Что? Да, да, конечно, я позвоню… Вложив в руку женщине свою визитку с номером телефона, Соколовский медленно пошел к воротам. Он дважды оборачивался на мать Стаса, но женщина, кажется, так глубоко ушла в себя, что уже не воспринимала окружающий мир. Для встречи с Константином Соколовский решил выбрать место, с которым лично у него ничего не связано. Просто аптека, просто улица, и никакой предварительной договоренности. Когда Соколовский подъехал, Константин топтался возле своей машины, посматривая на часы. Было три часа ночи. – Спасибо, что подъехали. – Соколовский пожал юристу руку. – Я надеюсь, это достаточно важно, чтобы встречаться в такое время? Вчера был день рождения у моего сына, и, честно сказать, я пока не очень отличаю сон от реальности. Игорь протянул флешку, которую он забрал из сумки Яны. – Здесь – информация о нарушениях в отношении миноритариев. Дальше – на ваш выбор. – Неплохо, – забирая флешку и пряча ее в карман, сказал Константин. – Как удалось достать? – Не важно. Но человек, который достал мне эту информацию, погиб. – Погиб из-за этой информации? – внимательно посмотрел на Соколовского Константин. – Погиб из-за того, что приехал на встречу со мной. – Зачем вы мне это рассказываете, Игорь Владимирович? – Я не сомневаюсь в вашей осторожности и лояльности, но… скажем так – возник некий не учтенный нами фактор. Поэтому я очень прошу вас быть аккуратнее и сделать все как можно быстрее. – К завтрашнему вечеру – вас устроит? – Вполне. – В таком случае до завтра, – сказал Константин, сдерживая позевоту. Игорь смотрел вслед его машине и снова удивлялся Константину. Странный он какой-то. Нет, профессионал он, конечно, от Бога, но есть в нем что-то, что отличает Константина от других людей. Может быть, это характерная черта профессионала-наемника. Он ни на чьей стороне, он никому не предан, он выполняет только ту работу, за которую ему платят. Сделал, получил деньги и забыл. Нет, такого у него наверняка не бывает. Такие люди никогда ничего и никого не забывают. И работают они не со всеми. Радио «Европа-Плюс» гоняло музыку для тех, кто уже не спит и, возможно, едет на работу. Соколовскому очень хотелось кофе. Самым большим желанием было остановиться возле какого-нибудь кафе и… но в такую рань никто еще не работает. А пить в отделе растворимую бурду, которой злоупотребляли коллеги, не хотелось. Женщина, стоявшая на мосту, мгновенно привлекла внимание Соколовского. Тем более что стояла она уже по другую сторону перил. То, что она собралась броситься с моста, не вызывало сомнений. А еще она никак не могла решиться. Соколовский резко затормозил и задним ходом вернулся к женщине. Выйдя из машины, он с неудовольствием отметил, что рядом ни прохожих, ни автомобилей. А тут все решают секунды. Черт, надо как-то самому выкручиваться, а то ведь она и правда прыгнет. Женщина дернулась при приближении незнакомца и сильнее вцепилась в перила. Это было хорошим знаком. Подойдя к перилам и облокотившись на них, Соколовский спросил почти равнодушно: – Проблемы? – Не подходите! – дрожащим голосом заговорила женщина. – Я прыгну! – А, сколько угодно, – разочарованно махнул рукой Соколовский. – Мне тоже все это надоело. И он стал деловито перелезать через ограждение моста в паре метров от женщины. Посмотрев вниз, он покачал головой и вздохнул. – Вы что, серьезно? – Совершенно растерявшаяся женщина уставилась на незнакомца. – А вы – нет? – не поворачивая к ней головы, спросил Игорь. – Но… – замялась она, с беспокойством глядя на Соколовского. – Не отвлекайте, – попросил Игорь и закрыл глаза, как будто и в самом деле собирался с духом, чтобы прыгнуть вниз. Женщина посмотрела на Соколовского, потом оглянулась на его дорогую машину и стала перелезать через ограждение обратно на тротуар. Подойдя к странному мужчине, который тоже пытался спрыгнуть с моста, она крепко вцепилась в воротник пальто. – Ну и зачем? – поинтересовался Соколовский. – Я же вам не мешал! – Слушайте, – взволнованно заговорила она, – ну так же нельзя, давайте поговорим! – Давайте, – охотно согласился Соколовский и полез назад на мост. – Садитесь в машину. – Я думаю, мы можем и здесь, – то ли с опаской, то ли просто не понимая, что происходит, сказала женщина. – Садитесь, не бойтесь. Я из полиции. – Соколовский показал удостоверение. – Я что, арестована? – Да нет… Вы меня спасли, я – вас. Вдруг еще чем-то помогу? Да садитесь уже, не стойте! Тут ветер, холодно. Простудиться еще не хватало. Женщина слушала его голос и при каждом слове как-то грустно кивала. Потом она опустила голову и послушно пошла к машине. Когда они подъехали к отделению полиции, Соколовский сразу увидел Вику. Развернувшись от самого входа, она быстро подошла к его машине и распахнула переднюю дверь: – Почему не отвечаешь на звонки? – Извини. Я с утра пораньше взялся за работу, – развел Соколовский руками, думая, рассказывать ли Вике, что он не мог взять трубку, потому что пытался спрыгнуть с моста. – Возле гостиницы, где ты живешь, произошло убийство! – с нажимом сказала Родионова. – Я никого не убивал. Меня тоже никто не убивал, как видишь. И у меня тут человек, у которого горе. И только теперь Вика обратила внимание, что рядом с Соколовским в машине сидит незнакомая женщина. Игорь подал руку и помог женщине выйти из машины. У входа стоял Королев и, прищурившись, с явным неодобрением смотрел на Соколовского и его спутницу. – Ну а ты? Тоже обо мне волновался? – поинтересовался Игорь. – Не дождешься! – буркнул Даня. Юрасова сидела на стуле перед Викой и терзала свой носовой платок. Слезы то ручьем лились из ее глаз, то переставали течь, и тогда женщина снова говорила, постукивая себя кулачком в грудь, будто во всем виня только себя. Хотя так, наверное, и было на самом деле. Даня сидел за своим столом и делал вид, что совсем не слушает. – Бабушка из-за меня умерла! Она меня растила, столько для меня сделала, а я… – Вы продолжайте, продолжайте. – Вика подала женщине стакан воды и снова села на место. – Я сама в Кирове живу, а бабушка тут одна. Я к себе звала, а она ни в какую. Сама старенькая уже, здоровье плохое. А я часто ездить не могу. Ну, я и уговорила бабушку подписать договор пожизненной ренты квартиры. – То есть я правильно вас поняла, – уточнила Родионова, – специальные люди за бабушкой ухаживают, кормят, лечат, а квартира после ее смерти достается им? – Да. Многие так делают. Нашла фирму, которая этим занимается, «Дорогая моя Москва», очень приятные люди, бабушке тоже понравились. – Женщина говорила, а ее глаза снова стали наполняться слезами. – А потом… потом… И тут она не выдержала и заплакала. Соколовский снова взял стакан и подал женщине: – Вот попейте, а я дальше сам расскажу. Короче, бабушка подписала все бумаги, а через неделю вышла погулять и не вернулась. Ее нашли на лавочке во дворе дома, мертвую. Врач сказал, что смерть наступила в результате инсульта. Восемьдесят три года старушке, ничего удивительного, в принципе. – И зачем же ты нам это рассказал? – неприязненно спросил Королев. – Затем, что из квартиры за эту неделю пропали две старинные иконы. А это уже второе странное совпадение после такого своевременного подписания бумаг, вам не кажется? – Ценность пропавших икон подтверждена? – спросил Вика, строго глянув на Даню. – Пока нет, но у гражданки Юрасовой есть фотография, на которой покойная бабушка стоит рядом с иконами.