– Нет уж. Я лучше лишний раз до тачки схожу. – Как знаешь. – Кислицын положил фонарик на край стола и взял в руки вазу. – Да, не доехал мужик до Сочи, на теплые моря, – с притворным вздохом сказал Винокуров, снимая со стены картину. Договорить он не успел, потому что в лоб ему уперлось холодное дуло пистолета. В комнате загорелся яркий свет, слепя глаза, привыкшие к темноте. Еще два пистолета были нацелены на преступников. – Руки вверх, – покачивая пистолетом, сказал «хозяин квартиры». Открытка из Черногории лежала на приборной доске и не давала покоя Соколовскому. Он пытался списать это на общее нервное напряжение, но что-то внутри подсказывало: его близкие в опасности. Стас не остановится. Игорь взял телефон и набрал номер Королева: – Даня? Привет. – Мажор? – удивился Королев. – Чего надо? – Просьба у меня к тебе. Пожалуйста, будь рядом с Викой. – В смысле? – При упоминании о Вике голос у Королева стал угрожающим и угрюмым одновременно. – Я не могу сейчас тебе все объяснить, но это очень важно. Будь с ней – когда только можешь. Ну и лечи нос. – Да пошел… Соколовский не стал дослушивать, куда его послал Королев. Сейчас его ждало приятное дело, и портить настроение «терками» с Даней не хотелось. Рядом на сиденье лежали завернутые иконы Серафимы Анатольевны Юрасовой – бабушки Полины. – Это уже входит в привычку, – сказал Соколовский. – Темные дела, и встречаемся мы с вами в последнее время только темной ночью. – Почему темные? – пожал плечами Константин и посмотрел вдоль ярко освещенной ночной улицы на поток машин. На лице его не отразилось никаких эмоций. – В Москве не бывает темных ночей. Столько огней – небольшую страну снабдить электроэнергией можно. Вот вам папка, там бумаги. Я все подготовил. Все актуально. Живо. – И время еще есть, – усмехнулся Соколовский, глянув на часы. – Где наш объект сейчас? – Игорь Владимирович, – Константин внимательно посмотрел в лицо Соколовскому, – а вы когда-нибудь спите? Осунулись совсем. Вам надо отдыхать. Открывая на ходу папку, Соколовский вошел в кабинет Игнатьева. Аркадий Викторович сидел во главе стола, за которым шло рабочее совещание. Здесь были его ближайшие помощники, ведущие специалисты, кто-то из деловых партнеров. Соколовский обогнул стол и подошел к Игнатьеву: – Что тебе опять надо? – Зря вы меня не воспринимали всерьез, Аркадий Викторович, – сказал Соколовский, глядя в папку и перебирая в ней документы. – Я и сейчас не воспринимаю, – сухо ответил Игнатьев. – И миноритариев своих вы тоже не воспринимали всерьез. Это весьма недальновидно, Аркадий Викторович. И вам придется за это заплатить, – ответил Соколовский и под встревоженными взглядами партнеров Игнатьева стал выкладывать перед ним на стол бумаги. – Судебный иск, – комментировал он документы. – Двадцать девятого сентября две тысячи тринадцатого года при продаже акций господина Михайлова в результате манипуляций оценкой цена сделки была занижена втрое относительно справедливой, реальной цены. Вот еще один. Десятого марта две тысячи пятого года, совершая крупную сделку с производителями молочной продукции, вы не поставили в известность миноритариев и детали сделки разглашать отказались. Хотелось бы знать почему? Вот третий иск – аналогичный первому, все от жадности. Игнатьев сидел молча, не глядя на документы, которые ему предъявлял Соколовский. – Не буду утомлять вас перечислением всех исков, пусть это делают ваши юристы, вы им за это деньги платите. Но у меня несомненный роял флэш. – С этими словами Соколовский остальные документы выложил на стол веером, как игральные карты. – Ты серьезно думаешь, что можешь выиграть суд хотя бы по одному иску? – равнодушно спросил Игнатьев. Соколовский не ответил и, повернувшись, пошел к выходу. Он услышал, как Игнатьев смахнул со стола ворох бумаг. Наверное, это были те документы, которые он ему только что вручил. – И об этом вам лучше спросить у юристов, – у самой двери сказал Соколовский. – Они-то точно серьезно думают. Несмотря на то что была уже ночь, Катя ответила сразу. – Только не говори, что ты опять собрался ночевать у моего дома, – сказала она в трубку, едва узнав голос Игоря. – Нет-нет. Мы же договорились – созвон. Вот я и звоню. И поскольку сейчас не три ночи, жду тебя через полчаса возле кинотеатра. – Игорь, – Катя улыбнулась, – сегодня я устала. – Завтра? – мгновенно отозвался Соколовский. – Завтра, завтра. – Катя вздохнула: – Завтра тоже дурдом. Может, я сама тебе позвоню? – Тогда давай так. Я сейчас отключусь, а ты мне сразу перезвонишь. Сама, разумеется. – А ты упрямый, – заметила Катя не то с одобрением, не то с раздражением. Но отступать Соколовский не любил: – Что ты. Просто не принимаю отказов. Отсчет пошел – кладу трубку! Он сидел в машине и думал, что он идиот, что Катя конечно же не перезвонит ему. Игорь посмотрел на телефон, и только теперь до него дошло, что зарядка в аппарате кончилась. Катя сидела на полу, разложив листы ватмана с эскизами нового квеста. Она не глядя нащупала телефон, взяла его и набрала номер. «Абонент временно недоступен». И тут неожиданно раздался звук дверного звонка. Сомнений в том, кто это мог быть, не оставалось. – Первый ряд, как ты просила. – Соколовский продемонстрировал билеты. – Как я просила? – Катя сделала большие глаза. – Я люблю последний. – Я купил все. Выбирай любой. – Соколовский раскрыл веером пачку билетов. А потом они сидели в пустом зале и целовались, не глядя на экран. Весь фильм. Фильм кончился, и они снова целовались. Сначала в коридоре на выходе из зала, потом на ступенях кинотеатра. Потом уже в машине. Вика смотрела на них из такси, глубоко откинувшись на спинку заднего сиденья, чтобы Соколовский ее случайно не заметил. – Поехали, – сказала она водителю, сдерживая слезы. Королев сидел в своей машине совсем рядом и видел, как Вика кусает губы, глядя на Мажора и его пассию. Он стиснул руль так, что пальцы побелели. – Да, он уже здесь, – приложив руку к гарнитуре на голове и глядя на стоявшего перед ним Королева, ответил охранник. – Пошли. Игнатьев сидел в своем кабинете, склонившись над бумагами. Что-то он подписывал, что-то просто откладывал в сторону. Когда охранник ввел в кабинет Королева, Игнатьев сделал знак рукой: свободен. – Здравствуйте, господин Королев. – Игнатьев откинулся на спинку кресла и стал разглядывать полицейского. – Почему-то я не удивлен вашему визиту. Садитесь. Даня уселся, усердно демонстрируя собственную независимость, но это у него плохо получалось. – Нас с вами кое-что объединяет, – заговорил он. – Мне тоже мешает Соколовский. – Допустим. – Вы богаты. А мне как раз нужны деньги. – И? – холодно спросил Игнатьев. – И на основании первого пункта мы можем договориться по второму. – Смело, – констатировал ледяным тоном Игнатьев. – Я должен ответить прямо сейчас или могу подумать? – Подумайте, – ответил Королев, поднялся и, не прощаясь, вышел. Соколовский и Катя, тихо смеясь, чтобы не будить людей в соседних номерах отеля, ввалились к нему. Бросив туфли у двери, Катя повисла на шее Игоря, целуя его в губы. Руками она забралась под его пиджак, поглаживая спину. Игорь нащупал наугад выключатель и зажег свет. – Я, наверное, некстати, – раздался из кресла голос Пряникова, – но у меня серьезный и срочный разговор, а твой телефон недоступен. Игорь отпустил Катю, повертел в руках бутылку шампанского и поставил ее на стол. – Тогда я пойду, – сказала Катя и подняла с пола туфли. – Ты можешь мне сам звонить. Подойдя к Соколовскому, Катя поцеловала его в щеку и незаметно застегнула молнию на его брюках. Пряников смотрел все это время в пол. И когда Катя вышла, он поднялся из кресла и принялся в своей обычной манере ходить от окна до двери и обратно. – Хороший номер, – наконец сказал он. – Будете? – Игорь снова взял бутылку в руки. – Игорь, – начал Пряников, пропустив предложение мимо ушей, – мне звонил знакомый из Управления внутренней безопасности. Они тобой серьезно заинтересовались.