Возможный скандал – предотвратило появление Стива. Начальник станции вопросительно посмотрел на него – тот покачал головой. Не удалось… * * * Подпрыгивая на мелких, но неприятных ухабах дороги, которая срезала путь к военному госпиталю – покрытый пылью белый микроавтобус скорой помощи подкатил к высокому с пущенной поверх колючей проволокой зданию, которое располагалось как бы на отшибе от всех остальных. ЦРУ знало, что это здание местные называют «Вазиристан-хавели», при этом слово Вазиристан предположительно обозначает место, откуда родом владелец этого здания, хавели – в переводе это «убежище». Никто и никогда не видел владельца этого здания, что само по себе наводило на размышления. Само здание снаружи не выглядело богатым. Это особенность всего строительства в Пакистане – даже большие здания не выглядят богатыми, часто они выглядят как нищие трущобные халупы, непомерно расстроившиеся во все стороны. Забор – какого-то неопределенного цвета… детской неожиданности, и поверху отчетливо видны стальные, неопрятные арматурины, на которых держится колючая проволока. Само здание – бетон, шифер на крыше, никакого нормального архитектурного проекта – оно выглядит так, как будто его несколько раз перестраивали и надстраивали, причем каждый раз разные люди. Этажность была высокой – целых три этажа, если не считать Ground floor, который традиционно считается за нулевой этаж. Наверху – узкие, занавешенные окна, больше походящие на бойницы и какая-то конструкция наверху. Возможно – пулеметная точка. Микроавтобус остановился рядом с главным входом, из него выбрались двое, мужчина и женщина. Аналитики ЦРУ промахнулись, подбирая эту пару – она была запоминающейся. Джеремайя был выше женщины – врача больше, чем на две головы и тяжелее чуть ли не в два раза. Они сразу привлекали внимание, к тому же – можно было догадаться, что таких здоровяков-негров в Кении, где часто недоедают – очень мало. Негр выступил вперед, стукнул по двери, потому что никакого звонка не было. Потом – еще раз… Через несколько минут к ним вышли. Среднего роста, настороженный, бородатый мужчина-пуштун с блестящими, черными как голыши в реке глазами. Оружия у него не было, по крайней мере, на вид. – Здравствуйте… – доктор выступила вперед – я доктор Зденка Петрович, из международной организации врачи без границ. Вы понимаете язык, на котором я говорю, или нам стоит перейти на другой. Разговор шел на английском. – Понимаю… – буркнул пуштун. Он явно не собирался уделять много внимания женщине, да еще и неверной. Хорошо хоть с повязкой на лице – почти что чадра. – Правительство вашей страны ожидает эпидемию птичьего гриппа и заключило договор с нами. Мы должны привить всех, кого только можно. Детей мы прививаем бесплатно, взрослых – за очень небольшую плату, которая покрывает только расходы на саму вакцину. Здесь есть дети? – Нет, – отрезал пуштун. – Вы уверены? Может быть, вы считаете, что прививки не от Аллаха – но Аллах запрещает самоубийство, а эта болезнь, от которой мы пытаемся вас спасти смертельна. – Здесь нет никаких детей! – отрезал пуштун. – Может быть, вы… – Нет… Пуштун – охранник грубо оборвал разговор, повернулся к ним задом и зашел в дом. Щелкнул замок на воротах… – Он боится… – сказал Джеремайа. – Дже! Давай в машину! – крикнул со своего места водитель. Джеремайя полез в машину, следом за белой сучкой… Афганистан. База ВВС США Баграм. Апрель 2011 года Все произошло неожиданно – для всех. В конце марта – их перебазировали на Баграм, в спецсектор базы, окруженный колючей проволокой. Там, за высоким забором – была построена точная копия какого-то здания, внешне довольно примитивного и уродливого. Это здание должно было располагаться не в Афганистане – в Афганистане не встретишь частного жилого здания с четырьмя этажами. Каждый день ночью – они отрабатывали самые разные варианты проникновения – с земли или с вертолетов, два раза даже парашютированием с самолета МС-130, а днем – если оставались силы, отрабатывали штурм. Внутри было темно, то, что имитировало окна, было заклеено черной бумагой. Обстановка внутри здания – каждый раз менялась, как в доме убийств[28]. Судя по этому – здание, которое им предстояло штурмовать, отсняли, но никто не бывал в нем и не знал, как оно выглядит внутри… Авария произошла прямо на летном поле Баграма, буквально на первых секундах полета. Майор Клузевский, первый пилот вертолета – только успел поднять машину в воздух, как приборная панель вспыхнула красным – обе турбины, не отработавшие и половину ресурса – катастрофически теряли мощность. Майор передвинул селекторы тяги на чрезвычайную мощность, чтобы компенсировать потери и выиграть хотя бы несколько секунд на посадку – но турбины не слушались управления. Через секунду – вертолет рухнул с высоты футов сорок на бетонку… Последствия были не катастрофическими. Никто не погиб, в основном переломы ног и у одного из штурмовиков подозрение на перелом позвоночника – его срочно, первым же самолетом отправили в Рамштайн. Будь это какая-то рядовая операция – особо страшного не было, просто заменили бы и персонал и вертолет и продолжали бы. Но это была не рядовая операция. Из трех бортов, пригодных к работе остались только два – то есть запас стелс-вертолетов сократился до возможного минимума. Ситуация была столько серьезна, что контр-адмирал Бьюсак сел в первый же С17, отправляющийся в Афганистан, прихватив с собой нескольких специалистов, как фирмы Сикорского, так и оперативного штаба… * * * Афганистан встречал привычной пылью, запахом горелой самолетной резины и выхлопа турбин, подернутыми дымкой горами на горизонте. Многие из тех, кто служил здесь – больше всего помнили эти горы. Далекие, и в то же время донельзя близкие, они закрывали полнеба, словно говоря суетившимся у их подножья муравьям: вы уйдете, как ушли другие – а здесь все останется по-прежнему… Стоявший у ангара военный полицейский проверил документы у всех, включая контр-адмирала, только потом нажал на кнопку, приоткрывая ангар. Контр-адмирал, технические специалисты и люди из местного штаба – зашли внутрь, где на пленке (чтобы не потерять ни частицы из обшивки вертолета), окруженный автоматической сторожевой системой с лазерными лучами контроля периметра – лежал потерпевший катастрофу вертолет. Контр-адмирал какое-то время молча смотрел на обломки: пожара не было, но фюзеляж пострадал сильно. – Как это произошло… – На взлете, сэр, буквально за несколько секунд. Пилот успел доложить, что турбины теряют мощность – и вертолет упал прямо на стоянку, на то же самое место, откуда он взлетел. К разбору пока не приступали – просто перенесли все сюда. – Сколько человек это все видели? – Немного, сэр. Дело было ночью. – Отправьте их отсюда. На Аляску… куда-нибудь подальше. – Слушаюсь, сэр. На самом деле это было не наказанием – это было поощрением. На Аляске была весна… скоро будет лето, можно будет идти охотиться, потом пойдет путина и рыбу можно будет ловить прямо руками в ручьях. Куда лучше, чем здесь, в этой грязи, пыли, ненависти… – Ваше мнение… – контр-адмирал повернулся к специалистам Сикорского. – Трудно сказать, сэр… Надо забрать машину к нам и хорошенько заняться ей, раз здесь нельзя. Заодно, установим причины аварии. Что-то с турбиной, возможно – из-за местной пыли, она вызывает повышенный износ двигателей. Адмирал сжал кулаки. Произошедшее влияло на степень готовности в целом, на моральное состояние личного состава. Солдаты должны быть уверены в технике, на которой они идут в бой. Если вертолет грохнулся, не успев взлететь – каждый будет думать: а что если он так же грохнется у цели, и что тогда делать? – Сколько времени потребуется на восстановление? – Пара месяцев, сэр. Не все так просто, придется много чего восстанавливать. Эти машины – почти что ручная работа и мы тогда не оцифровывали чертежи. Да, сэр, пара месяцев… – Забирайте. Постарайтесь ввести его в строй как можно быстрее, у нас не останется резерва. Что с личным составом? – На нем было восемь человек десанта, сэр. Двое не пострадали. – Остальные? – Переломы, сэр. У одного – подозрение на перелом позвоночника, остальные отделались легче. Экипаж выведен из строя, по крайней мере, на пару месяцев. – Просто великолепно! – подвел итог контр-адмирал. * * * Продолжили в здании, в котором разместился филиал оперативного штаба, раньше тут сидели русские, которые бомбили Афганистан. Главный штаб находился на базе Андерсен, пока что он не переезжал: он должен был сделать это в самый последний момент и переехать в Джелалабад. Сюда притащили аппаратуру и контр-адмирал с сопровождавшими его лицами – два с лишним часа смотрел одно и то же – записанные с камер разных штурмовых групп записи штурмов. Они были скомпонованы специально для показа высоким гостям, сейчас, с современными цифровыми камерами и компьютерами – такой фильм можно смонтировать за пару часов. – Неплохо… – оценил, наконец адмирал – очень неплохо. Как отрабатываете высадку? – С двух точек, сэр. Наверху есть удобная площадка, одну из групп можно высадить прямо на крышу, она спрыгнет вот сюда – здесь что-то вроде патио, широкий балкон. Она будет основной. Вторую группу – высаживаем перед зданием, она будет прорываться вот здесь, подорвав либо дверь, либо, в крайнем случае – стену. Это на случай сильного сопротивления, если первая группа будет блокирована на верхнем этаже огнем. – Запасной вариант? – При сильном обстреле обе группы высаживаются вот здесь, на поле. Затем развивают наступление. – Поддержка с воздуха? – Только крайний вариант, сэр. Топлива не хватит, вертолеты придется сажать в любом случае, на поддержку у нас будет не больше десяти минут – и есть риск потерять вертолет под огнем. В состав Золотых включен снайпер, у него будет М110CQB с термооптическим прицелом, с которой он сможет точно воздействовать на цели. При необходимости – он же сможет принять участие в штурме, эта винтовка достаточно маневренна. – Что внутри здания? – Стандартно, сэр, вспышки и прорыв вперед. Оружие – штатное. – Как насчет пулеметов? Если десять минут есть, за это время с воздуха можно сделать многое.