С этими словами я бросил второй конец веревки вниз, вскочил на ближайший зубец и, развернувшись к берегу спиной, под испуганные вскрики спрыгнул вниз. Прямо на спины нервно переминающимся, вынужденно болтающимся под стеной драхтам, которые еще не знали, что реальная угроза намного ближе, чем им казалось всего мгновение назад. Альпинизм не самое мое любимое увлечение, но у мастера Зена было чему поучиться. В том числе и таким вот безумным фокусам. Благодаря загодя надетым кожаным перчаткам руки я, соскользнув вниз, все-таки не ободрал. А вот приземление получилось довольно жестким. Был бы я в обувке, точно бы не удержался, соскользнув с гладкой, облитой соплями, слюной и кровью хитиновой пластины. А так ничего, только колени заныли от удара. Да в ноги хлынул поток невкусной энергии, которую я беззастенчиво высосал из пошатнувшейся твари, до того как она сообразила, зачем я снял сапоги. Не мешкая ни мгновения, я перепрыгнул с медленно оседающего драхта на спину соседнему, по пути нагло опустошив и его. Почувствовал на себе сразу несколько раздраженных взглядов. Увидел заволновавшееся море покрытых хитином спин, обращенных в мою сторону голов и распахивающихся в ожидании добычи пастей. Но лишь ухмыльнулся. Вытянул энергию из третьей подряд твари. Выхватил из ножен мечи. И, вогнав себя в боевой транс – а точнее, в самую глубокую его часть, которой пользовался крайне редко, – с места взял запредельную даже для моего организма скорость. После чего, уподобившись гигантскому кузнечику, помчался к мосту, перепрыгивая с одного драхта на другого. Обычно мастер-тень в таком режиме мог работать очень недолго – секунды, максимум полминуты, после чего организм истощался, и мастер из прекрасного воина превращался в кусок изможденного мяса, который можно было брать голыми руками. Будучи дарру и имея приличные резервы, я в таком режиме мог существовать чуть больше минуты. С внешней подпиткой побольше, но тоже не бесконечно, потому что даже зеленая ниточка требовала предварительного усвоения магии, а делать это со скоростью молнии не мог даже мой могучий организм. Однако, высасывая чужие жизненные силы, я переставал зависеть от магии и снимал с себя всяческие ограничения. Такую энергию дарру мог использовать сразу, мгновенно, так что я всего лишь превратил драхтов в резервные источники питания: вытягивая силу из одного, тут же использовал ее для прыжка. Затем приземлялся, опустошал другую тварь. И мог так прыгать хоть до бесконечности, пока рядом оставались те, кого я мог без зазрения совести выдаивать досуха. Уже не думая, как это смотрится со стороны, я промчался среди целого моря тварей к мосту, постаравшись по пути дотянуться до максимально большего количества кошмариков. Кого-то попросту выпил, кого-то зацепил мечом, кого-то напоследок пнул, оставив после себя целую просеку из мертвых тел. После чего такими же громадными прыжками понесся прямо по опорам. Выскочил на противоположный берег и с ходу врубился в собравшуюся там уже начавшую тревожиться стаю. Всего за пару мгновений до того, как на берег вылетел мчащийся во весь опор конный отряд и, не сбавляя галопа, с ревом, огнем и неистовым грохотом врубился в первые ряды тварей. О том, сколько народу привел с собой из дозора Хэнг и сколько из них пало в первые мгновения схватки, я не знал и знать не хотел. Как и то, сколько магии потратили его люди, чтобы организовать охватившее тварей огненное кольцо. Надеялся только, что их будет достаточно, чтобы отвлечь на себя хотя бы часть драхтов и суметь удержаться до того времени, пока к месту схватки не подоспеют мои младшие братья. Я уже чувствовал их. Слышал в голове их полные нетерпения голоса – облюбовавших эти территории монстров они тоже не любили. Более того, когда-то земли по обоим берегам Истрицы принадлежали ашши безраздельно. И теперь волки горели желанием вернуть свои охотничьи угодья, которые были вынуждены покинуть, когда драхтов в окрестностях стало бродить чересчур много даже для них. Не знаю уж, как и когда именно Ворчун сумел до них дотянуться, но я был рад, что ему это все-таки удалось. И испытал прилив благодарности, когда почувствовал окатившую мой разум волну тепла и поддержки, а вскоре заметил скользящих среди тварей, стремительно разрезающих их, словно акулы – косяк селедки, волков. На долгое-предолгое время кровавый круговорот накрыл меня с головой, и я отключил сознание, оставив лишь одну цель – выжить любой ценой. На несколько минут (а может, часов?) позволил себе превратиться в бездумную машину для убийства. В вечно голодного монстра, который хватал и опустошал все, что попадалось на его пути. В тот момент я был не в состоянии отличать друзей от врагов, меня не интересовали полученные в пылу боя раны, брызжущие во все стороны ошметки плоти, громкое ржание лошадей, человеческие крики, которые перекрывал бешеный рев пришедших нам на помощь волков и такой же оглушительный вой разрываемых на части драхтов… Я просто наслаждался царящим вокруг безумием. С упоением вдыхал витающий в воздухе запах смерти. Пил его, словно дорвавшийся до вина алкоголик в завязке. И безостановочно убивал все, до чего только мог дотянуться. Наверное, если бы не постоянно звучащий в голове голос Ворчуна, я бы позволил себе раствориться в этом хаосе окончательно. И вряд ли уже смог бы остановиться. Но брат был начеку. Он знал, чувствовал, что меня нельзя оставлять одного и тем более надолго. Боевой транс нес с собой не только скорость и неспособность чувствовать боль – он отрезал все чувства, кроме нескончаемого желания убивать. Он размывал границы дозволенного. Останавливал время, мысли. Неумолимой волной вымывал все человеческое, что во мне еще оставалось. Потому-то мастер Зен и предостерегал от его использования без веских причин. Поэтому же предупреждал, что глубокий транс может однажды привести к беде. Я знал об этом, но в какой-то момент это стало не важным. И только зов Ворчуна сумел об этом напомнить, заставив остановиться в тот самый миг, когда вместо хитинового панциря под мой клинок подвернулся изорванный когтями, покрытый кровью, ставший бесполезным доспех. С трудом узнав оказавшееся перед самым моим носом абсолютно белое лицо, я в последний момент развернул клинок и вонзил его в глотку навалившейся на Хэнга твари. Еще через миг рядом мелькнуло чье-то мохнатое тело. Затем еще одно и еще… После чего меня осторожно оттеснили от распластавшегося на земле человека. Окружили. Настороженно рыкнули что-то в самое ухо. После чего даже попытались укусить. Но я уже очнулся. Опомнился. Опустил изгвазданные в слизи клинки и, тяжело дыша, огляделся. Весь западный берег оказался усеян телами драхтов, как картофельное поле – колорадским жуками, для которых в кои-то веки нашли удачный инсектицид. Под черными хитиновыми панцирями не было видно земли. Зрелище разрубленных, разорванных, загрызенных, жестоко изуродованных, затоптанных, усыпанных обломками копий тварей было жутким. Мои ноги по щиколотку утопали в зеленой крови. Но что самое удивительное, я был жив. Даже не особенно ранен. Да и резервы опустошились лишь наполовину, несмотря на то, что я тратил их совершенно бездумно, а затем так же бездумно наполнял. Посреди скопища мертвецов бродило два с половиной десятка громадных серых волков, выискивая среди трупов уцелевших тварей. Там же, в окружении завалов из уродливых тел, ошеломленно оглядывались всадники, которым чудом удалось сохранить лошадей. Скакуны, как и их хозяева, были сильно изранены, по тугим бокам струилась алая кровь вперемешку с зеленой слизью. Кони дрожали, нервно всхрапывали, роняли с губ желтую пену. И, кажется, находились всего в шаге от того, чтобы не сойти с ума окончательно и с ходу не понести. Безумие схватки все еще витало над местом бойни, так что, пожалуй, я мог их понять. Но больше всего радовало, что из-под завалов один за другим поднимались невесть каким образом уцелевшие псы, а вместе с ними и наши воины. Те, кому чудом удалось уцелеть под тяжестью насевших со всех сторон драхтов. Те, кто постарался подороже продать свою жизнь. Кто уже выискивал среди трупов раненых и убитых товарищей, и кому сегодня благоволила сама богиня Рам. Их тоже оказалось чуть больше двух десятков. Почти половина отряда, что, учитывая количество перебитых тварей, казалось абсолютно диким. Двадцать с небольшим человек против нескольких сотен тварей… Спасибо тебе, Рам, за щедрость. Ты и впрямь великая богиня, если позволила нам разменять человеческие жизни всего лишь в соотношении один к двадцати. В последний раз глубоко вздохнув, я опустил плечи и помотал гудящей головой, прогоняя отголоски кровавого безумия. Вот же черт… все-таки занесло. Даже с учетом того, что я в первый раз рискнул зайти так далеко, шарахнуло мне по мозгам не по-детски. – «Брат!» – ноющей болью отозвался в голове чей-то незнакомый голос. Я поднял взгляд и, наткнувшись на хищно горящие желтые глаза, улыбнулся. – Все в порядке. Вы вовремя подоспели. Громадный серый вожак раздвинул губы в такой же хищной улыбке. – «Славная была охота. Мы услышали зов». – Спасибо. – Я подошел и, выронив мечи, со вздохом уткнулся лбом в лоб гигантского зверя. – Если бы не вы, нам бы точно не выстоять. Волк приглушенно заурчал, позволив мне зарыться пальцами в жесткую шерсть. Он чувствовал оставшегося в крепости Ворчуна. Слегка недоумевал, почему наш общий брат не участвовал в схватке. Заметно огорчился, когда узнал, что ашши с трудом стоял на ногах. Но испытал законную гордость, когда я сообщил, что этот храбрец в одиночку удавил трех взрослых драхтов-охотников и умудрился при этом остаться в живых. – Эй, дикарь! – неожиданно окликнули меня. Вожак с недовольным рыком отстранился, а я обернулся и с удивлением обнаружил, что неподалеку стоит не кто иной, как Атис с двумя приятелями. Когда только успели? Бой ведь только закончился. Или я что-то упустил? – Быстро бегаешь, – усмехнулся Атис, отсалютовав мне перепачканным в слизи мечом. – Еле догнали. Я удивленно приподнял брови. Так они за мной, что ли, сиганули? И тоже успели поучаствовать? Вожак, уловив мою мысль, одобрительно рыкнул. – Вот же вы ненормальные, – крякнул я, кинув быстрый взгляд в сторону крепости и убедившись, что в любом случае эта бешеная троица просто не успела бы сюда добраться – ворота оказались по-прежнему закрытыми, а крыльев за спинами этих полоумных я, как ни старался, не увидел. – Чего вам наверху-то не сиделось? Митт и Орхос одновременно хмыкнули из-под шлемов: – Тут было веселее. – Угу. И живенько как-то, не чета тому кладбищу, которое ты устроил под стеной. – Да вы точно больные, – ухмыльнулся я, попутно прикидывая, обо что бы вытереть оружие. – Кто бы говорил, – вдруг буркнул, вывернувшись из-за ближайшего завала, Хэнг и кинул неприязненный взгляд в мою сторону. – Некоторых вообще на привязи держать надо. В наморднике. Я фыркнул: – Надеюсь, ты это о себе. – Отец, – с невыразимым облегчением произнес Атис. – Рам тебя задери! Я уж думал, больше не свидимся! Я с интересом покосился на Хэнга, отметив про себя, как снова смягчилось его лицо. А когда крепыш подошел и крепко обнял сына, понял: это все не наигранно. Он и впрямь любил парня, как родного. Подзатыльник ему, конечно, все равно отвесил – за то, что сунулся с приятелями в самое пекло. И отчитал тут же, стоя над растерзанным трупом драхта. Но тоже любя, по-отечески. И больше для проформы, чем всерьез сердясь за совершенную дурость. – Ладно, хватит с вас на сегодня, – так же неожиданно завершил свою короткую, но эмоциональную речь командир и, покрутив головой, коротко свистнул: – Жад! Рэс! Доложите потери! Один из вертящихся неподалеку всадников тут же отрапортовал: – Коней осталось четверо. Воинский состав – двадцать семь. Шестеро тяжело ранены. Трое при смерти. Из магов уцелели только Лих, Хорлин и Ройшер. Лих без сознания – ему по башке здорово прилетело. Остальные в рабочем состоянии. Ранеными Хорлин уже занимается. – Неплохо, – пожевал губами командир, окинув взглядом море трупов вокруг. – Клянусь своей шевелюрой, это действительно неплохо… – Я-то думал, вас порвут первыми, а уж потом за нас возьмутся, – покачал головой Атис. – Нет. Мы ушли рисанна на четыре выше по течению. Там было тихо. Ни одного драхта в округе. Ни одного следа, словно все вдруг разом перемерли. А потом услышали сигнал с дозорной башни… Я отвернулся. Да уж. Хреново, должно быть, он себя почувствовал, когда понял, что в крепости беда, а почти вся ударная дружина покинула Ойт. И ведь твари никого из них не тронули, позволив отойти на приличное расстояние. Терпеливо выжидали время, хотя могли раздавить одним ударом. Почему? И чем они руководствовались, когда не напали на нас сразу? Разве что ждали опоздавших, и только когда в одном месте собрались все, кто мог, пошли на штурм… Хм. Но не значит ли это, что в округе больше не осталось ни одного свободного драхта? И мы могли бы без опаски пробежаться до ближайшего логова, чтобы добить оставшуюся без прикрытия медузу? Ах да, коней ведь теперь из крепости не вывести. Да и Ворчун у меня еще болеет. – Ох ты… – вдруг раздался у меня за спиной сдавленный стон, а затем загремело упавшее на хитин железо. – Рамова глотка… как же больно! – Отец! Я стремительно обернулся, краем глаза подметив, как дернулись окружившие меня волки. Увидел, как один за другим оседают на землю схватившиеся за головы воины. С недоумением посмотрел на исказившееся лицо Хэнга, на котором застыла болезненная гримаса. А затем услышал тихий визг. Оторопело воззрился на пошатнувшихся волков. И с опозданием перейдя на второе зрение, в полном бешенстве воззрился на протянувшиеся из леса едва заметные, подозрительно знакомые нити, которые невесть когда успели присосаться к аурам оставшихся в живых бойцов и с неимоверной скоростью выкачивали из них силы. – Ах ты ж, сука предусмотрительная! – ахнул я, заметив, как и в мою сторону рванулось сразу несколько таких нитей. – Решила, раз не убили драхты, значит, можно действовать напрямую? Я протянул руку и, дотянувшись до полупрозрачных щупальцев, рывком намотал их на кулак. Пошарил глазами по собственной груди, обнаружил в своей ненастоящей ауре несколько алых ниточек. После чего развернул их, выпуская скопившуюся там энергию прямо в чужие щупальца. А когда услышал издалека пронзительный, на грани ультразвука, визг, процедил: – Что, нравится, тварь? Где-то в лесу, всего в нескольких рисаннах от крепости, заколыхались и затрещали деревья. – Брат, помоги мне, – проговорил я сквозь зубы, протянув другую руку и оборвав присосавшуюся к вожаку нить. – Давай убьем эту суку, пока не опомнилась. Волк с облегчением вздохнул и поднялся с земли. После чего послушно припал на передние лапы, позволил мне забраться на спину и коротко рыкнул. – «Охота не закончена, брат!» – Ты прав, – зло прищурился я, свободной рукой вцепляясь в густую шерсть. – Но мы сейчас это исправим. Глава 11