Брата я направил к цели не по прямой, а по небольшой дуге. И время от времени, когда замечал тянущиеся между деревьями щупальца, просил его еще немного отклониться, чтобы оборвать очередную нить и со злым удовлетворением услышать, как воет и кричит от боли обиженная мною тварь. Поскольку с нитями я не церемонился, вскоре большая часть стаи огромными прыжками уже неслась следом за вожаком. А еще чуть погодя я услышал за спиной и нарастающий грохот копыт. Отлично. Значит, кто-то из воинов успел прийти в себя и тоже ринулся вдогонку, горя желанием поквитаться. Уже тогда, несясь среди плотно стоящих деревьев и старательно уворачиваясь от хлещущих по лицу веток, я понял, что именно мне не нравилось в пришедших по нашу душу драхтах. Мне с самого начала казалось, что они действовали слишком разумно. От первого и до последнего мига. Причем как охотники, так и простые твари. А такого не могло произойти, если медуза-хозяин все-таки спустила их с поводков. Конечно, существовал вариант, что в отсутствие хозяина функцию управления взяли на себя драхты-солдаты, но мне было некогда это проверять или следить, меняются ли их ауры после смерти и не блеснет ли где знакомый ядовито-зеленый огонек. Я считал, что для медузы наша крепость стояла слишком далеко. Но сейчас, то и дело обрубая полупрозрачные щупальца и слыша болезненный крик, я понимал: она здесь. В кои-то веки выползла, выбралась из своего болота. И явилась сюда, чтобы собственноручно уничтожить назойливых букашек, которые стали так явно угрожать ее существованию. Да, это было странно и дико – знать, что хотя бы одна неповоротливая тварь рискнула покинуть свое вонючее убежище. Зато теперь ясно, отчего она не тронула дозорных: медуза не хотела, чтобы мы о ней узнали. Ее физическое тело было чувствительно и к огню и к стали. А она не собиралась рисковать. В то же время быть уверенной, что оставшиеся без поводков драхты все сделают как надо, она тоже не могла. Поэтому и явилась лично. Поэтому и пряталась среди деревьев. На максимально возможном расстоянии, на котором могла полностью контролировать своих псов, при этом оставаясь вне зоны нашей досягаемости. С учетом того, что я знал об этих тварях, медуза находилась в опасной близости от крепости. Но что такое для резвых ашши каких-то несколько рисаннов? Перехватив мою мысль, вожак злорадно оскалился и хриплым ревом подбодрил несущуюся по пятам стаю. – «Скоро, брат, – донесся до меня его довольный голос. – Я ее уже чую». Я только усмехнулся: еще бы ты не почуял эту вонючку! После чего рискнул повернуть голову и удовлетворенно кивнул, обнаружив на некотором отдалении от себя четырех покрытых пеной скакунов, на спинах которых восседало сразу по два человека. Кто там рванул за нами в погоню? Хэнг, Атис, наверняка Митт и Орхос… Ого, я вижу ауру мага? Отлично. Значит, огневая поддержка у нас тоже будет. Жаль, что кони не могут держаться наравне с волками, да еще с двойной ношей. Но ничего. Отстали они ненамного, а расстояние до медузы стремительно сокращалось. Причем сейчас мне уже даже не требовалось следить за ее щупальцами – за тварью оставалась широкая полоса слизи и прекрасный след из сломанных кустов и вывороченных с корнями деревьев. Похоже, телеса она себе отрастила будь здоров, раз смогла проделать такую просеку. Огромная тварь. Мощная. Древняя. И явно не тупая, раз при нашем приближении предпочла развернуться и со всей доступной скоростью ринуться в родное болото. Когда волки, почуяв насыщенный запах тухлятины, наподдали еще немного, кони все-таки не выдержали бешеной скачки и пропали за быстро мелькающими деревьями. Но это было уже не важно – мы все-таки нагнали проклятую тварь. Причем там, где у нее практически не было преимущества. Подчиняясь властному рыку вожака, волки разделились и исчезли в лесу. А сам он, прибавив ходу, с размаху выскочил на большую поляну и резко свернул, уворачиваясь от громадного, пурпурно-розового и очень даже материального щупальца. Признаться, я тоже не ожидал, что явившаяся по наши души тварь окажется такой здоровенной. Она была размером с грузовик. С прицепом. И весила, наверное, столько же. Гигантские щупальца, которыми она цеплялась за стволы и подтягивалась на них, как на канатах, волоча свое жирное тело, достигали метров двадцати в длину. А в толщину каждое из них было как два моих бедра, если не больше. И это только на концах, тогда как у основания они и вовсе становились неимоверной ширины. Не говоря уж о том, что ментальные поводки, часть которых я притащил с собой, достигали у этого монстра воистину рекордной величины. Заметив мелькнувшие среди деревьев уродливые силуэты, я отправил предостерегающий сигнал вожаку, а сам кубарем скатился с его спины и бросился вслед за торопливо уползающей тварью. Драхтов она при себе, оказывается, все-таки оставила. Простых, не охотников, и сравнительно немного. Десятка три всего, что для стаи разгоряченных погоней ашши сущая ерунда. Но все же они могли мне помешать, поэтому волки сперва кинулись к ним, предоставив мне разбираться с медузой самостоятельно. Почуяв неладное, растущие на жирном розовом теле глазные стебельки тревожно дернулись и завертелись в разные стороны. Вторым зрением я успел заметить, как тварь вскинула несколько десятков полупрозрачных щупальцев, выстрелив ими в сторону ашши. После чего рванул на себя те, что уже успел присвоить, и зло оскалился, услышав недовольный визг. – Стоять, отрыжка болотная! – процедил я, натягивая поводки, словно вожжи у взбесившейся кобылы. – Лапы от них убрала! Быстро! Медуза наконец отыскала меня множеством глаз и, коротко булькнув, остановилась. После чего грузно развернулась, умудрившись обрушить на землю несколько деревьев. Ненадолго застыла, глядя на меня с высоты своего немаленького роста. А затем выстрелила навстречу всеми щупальцами, которые я еще не поймал. Попутно, разумеется, она попыталась прихлопнуть меня обычными лапами. Но слегка промахнулась. Вспахала в пропитанной слизью земле глубокие борозды. Снесла со своего законного места пару десятков ни в чем не повинных стволов. Обгадила лес еще больше. Намусорила. Недовольно забулькала. А когда за моей спиной послышался грохот копыт и на поляну выбрались заморенные скакуны, лениво от них отмахнулась. – Стреляйте в голову! – гаркнул я, увернувшись от громадного щупальца. – И жгите! Она боится огня! Воины, горохом посыпавшиеся из седел, мгновенно рассредоточились по поляне, а испуганные кони со ржанием попятились. Понимаю, страшно. Медуза и впрямь оказалась на редкость большой и вонючей. Но что делать? Если ее не убить сейчас, через неделю она нарожает себе новых драхтов, а еще через пару месяцев заявится под наши стены с новой армией. Мечась по поляне, я краем глаза видел, как рассыпавшиеся вокруг твари воины принялись усиленно кидать в нее всякие острые предметы. Им даже повезло несколько раз пропороть головной пузырь, из которого наружу выплеснулась мерзкая розовая жижа, а вони на поляне резко прибавилось. Но вскоре в дело вступил маг, с рук которого сорвалось сразу два приличных по размерам огненных шара. Медуза в мгновение ока окуталась густым дымом, покрывающая ее сверху маслянистая слизь с радостным гулом вспыхнула. И всего через пару мгновений между деревьями неистово заметалась гигантская, объятая пламенем туша, беспорядочно молотящая щупальцами и орущая так, что впору было уши затыкать. Откуда в ней взялось столько прыти, честно сказать, не знаю, но, почуяв, что дело пахнет жареным, медуза с такой скоростью рванула прочь, что меня опрокинуло на склизкую землю и потащило по ней, как пушинку. Тварь была невероятно, просто чудовищно сильна. Никаких поводков не хватало, чтобы удержать ее на одном месте и дать магу закончить его дело. Несколько щупалец Хэнг и его люди, изловчившись, все-таки обрубили. Волки к тому времени благополучно избавились от драхтов и тоже принялись обрывать ненужные хозяйке конечности. Но даже без них медуза перла к болоту с достойным уважения упорством. А там у нее зародыши, заранее припасенная еда, много неразбуженных солдатиков… Болтаясь на конце ментального поводка как прилипшая к акуле пиявка, я только зубами скрипнул, пропахав в земле очередную приличную борозду. Но куда деваться? Выпустить тварь я не мог, остановить простыми способами тоже. Пришлось впиваться в щупальца руками, ногами и зубами, а затем торопливо вытягивать из твари энергию в надежде, что это слегка убавит ее прыть. Всего за минуту я обожрался дармовой, но абсолютно несъедобной силой так, что эта гадость едва не выливалась из ушей. К горлу подкатил тошнотворный комок, но и это не заставило меня разжать пальцы. К концу второй минуты я ощутил себя раздувшимся от избытка крови клещом. Затем понял, что я не клещ, а до отказа наполненный бурдюк. Попробовал сплюнуть льющуюся чуть ли не из ушей гадость, чтобы не захлебнуться, но тут медуза наконец притормозила. А я, упершись ногами в землю, намотал на руки обмякшие, сделавшиеся на удивление податливыми нити, жадно вытянул из нее еще немного сил, а затем потащил эту сволочь назад. Обратно к замку, попутно плюясь и щурясь от едкого, источаемого ее подгоревшей задницей дыма. Когда вокруг нее снова замельтешили надоедливые человеческие мошки, тварь устало отмахнулась уцелевшими щупальцами и тяжело осела. Но потом до этой дуры дошло, что связь-то между нами двусторонняя. Нити на моих руках ненадолго напряглись. А затем эта мерзость шарахнула по мне какой-то разновидностью ментальной магии. И пока я ошеломленно моргал, принялась жадно высасывать из меня силы. Вот же уродище! Другие медузы до такого не додумались. Но эта, наверное, какая-то особенная. Или слишком старая? А может, шибко умная? Или все вместе? Признаться, это открытие до того меня ошеломило, что я целых три секунды потратил на осознание этой новости. После чего мне пришлось поднапрячься, чтобы не оказаться выдоенным досуха. А в довершение всего шарахнуть по твари ее же оружием, благо как связаться с чужим разумом, а значит, и как дать ему сочную оплеуху я, благодаря Миссе, прекрасно знал. Какое-то время мы еще боролись, с сопением и молчаливой руганью перетягивая друг у друга жизненные силы. Сопела, естественно, она. Ругался, разумеется, я. Но мало-помалу, по мере того как Хэнг и остальные кромсали податливое тело медузы, а маг упорно выжигал его огнем, сил у твари становилось все меньше. И сопротивлялась она все слабее. К тому времени пространство вокруг нас густо заволокло едким дымом. Глаза немилосердно щипало. Вонища в лесу стояла такая, что волки были вынуждены отбежать в сторону, чтобы не задохнуться. Однако мне и остальным деваться было некуда. Я к тому времени уже был опутан полупрозрачными щупальцами с ног до головы и при всем желании не смог бы оттуда выбраться. А воины остервенело врубались в мягкую плоть своими клинками, злобно шинкуя содрогающуюся тварь и практически по колено стоя в выплескивающейся из нее розовой слизи. Наконец она испустила долгий горестный стон и все-таки сдалась, позволив мне безнаказанно вытянуть у нее последние крохи сил. Только после этого розовая дура окончательно обмякла. Я, обожравшись не просто до тошноты, а до белых звездочек в глазах, устало брякнулся на землю. Невидимые в дыму воины, судя по чавкающим звукам, еще не поняли, что все закончилось, и продолжали ожесточенно кромсать упрямую тварь. Но мне, честное слово, было не до них. Кое-как выпутавшись из-под тяжелого кокона щупалец, я на карачках отполз в сторону, чувствуя себя так, словно вот-вот взорвусь. Старательно подавляя рвотные позывы, добрался до первого попавшегося куста. Какое-то время стоял, шатаясь, как тростник в бурю, и тщетно пытаясь переварить то, что так неосмотрительно забрал. Но потом некстати очнулась ото сна магическая печать, и вот после этого мне стало совсем плохо. Не знаю уж, что там успела скопить в себе проклятая медуза, но в тот момент я понял, что вытягивать у нее столько сил было опасно. Все, что я не тратил, немедленно, неуклонно перерабатывалось в один-единственный вид магии. Я этого не хотел. Честно. Но если раньше мои резервы позволяли хранить в себе достаточно магии, то сегодня они неожиданно переполнились. И то, что должно было бесследно исчезнуть в недрах моего прожорливого организма, впервые в жизни запросилось наружу. Вот тогда я понял, что именно испытывал император, когда магии в нем становилось слишком много. Меня буквально распирало от ненужных излишков. Хотелось выплюнуть, выблевать, выдавить из себя эту гадость. Но вместо этого она все копилась и копилась. Резервы уже наполнились до краев, из емкостей давно текло, а сила, которую я забрал у медузы, все не кончалась, из-за чего мне стала грозить реальная опасность захлебнуться. Да еще в груди снова разгорелся пожар. Печать с такой яростью жгла мне кожу, будто я опять нарушил какое-то правило. Более того, вскоре из-под изгвазданной рубахи снова заструился сизый дымок. Мне на кожу словно кипящим маслом плеснули. Я непроизвольно схватился рукой за больное место, зарываясь пальцами другой руки в липкий мох… и в этот момент что-то произошло. Меня словно молния прошила от груди, через прижатую к ней ладонь, а затем через другую руку, чтобы мощнейшим разрядом шарахнуть в землю. Раздался беззвучный гром. Земля подо мной содрогнулась. Трава в радиусе десяти метров мгновенно почернела, зеленый мох скукожился. С ближайших кустов, насколько я мог видеть, мигом облетела листва. Зато мне стало гораздо легче. Да и печать притихла, позволив спокойно вздохнуть. Ничего себе фокусы… Я как стоял, так и рухнул лицом в опаленный мох, будучи больше не в силах сохранять равновесие. Может, я и выпил громадную тварь до дна. Может, и бурлила во мне ее энергия, перерабатываясь в смертельно опасную магию. Но на физическом плане я чувствовал себя полностью опустошенным. Обессилевший, измученный, задыхающийся, едва живой. Пожалуй, так погано мне было только в тот день, когда я сбежал из дворца. Правда, тогда печать жгла не в пример сильнее, но даже сейчас я не мог себя заставить убрать от нее руку. И не мог не думать, что мне в кои-то веки очень пригодилась бы сейчас помощь императора. – Кар… – прошептал я, почувствовав, как в землю ушла еще одна волна темной магии. А вместе с ней в голове что-то сперва напряглось, затем оглушительно хрупнуло. После чего в носу стало горячо, а затем на траву щедрой струей плеснула кровь. – Ох, Кар, как же ты мне нужен… Печать, словно услышав, в последний раз обожгла грудь и так же неожиданно заткнулась. А меня после этого, как ни странно, отпустило. Словно именно сейчас, здесь, под напором магии в моем теле сломалась какая-то преграда, и теперь излишки спокойно провалились глубже. В какие-то новые емкости. Так что больше не требовалось сбрасывать их вовне и бояться, что кто-то пострадает. – Вот и отлично, – прошептал я и неловко вытер лицо рукавом. А когда обнаружил, что кровь больше не идет, со стоном перевернулся на спину, равнодушно посмотрел на клубящиеся надо мной сгустки черного дыма и закрыл глаза. Все. На сегодня я выдохся. Хотя если верить ощущениям, то правильнее было бы сказать, что я мертв. К сожалению, долго прохлаждаться мне не дали. Довольно быстро до Хэнга дошло, что они терзают уже дохлую тварь, и бездумная мясницкая работа прекратилась. Затем неподалеку подал голос обеспокоенный наступившей тишиной волк. Следом за вожаком заволновалась и остальная стая. Так что мне волей-неволей пришлось собирать себя в кучку, подниматься с почерневшей земли и тащиться прочь, очень надеясь, что единственный на всю округу чародей не обратит внимания на случившийся неподалеку выброс темной магии. Хорошо еще, что дым от подпаленной медузы не успел развеяться, и моих художеств никто не видел. А когда я выбрался с противоположного конца поляны и, доковыляв до вожака, благодарно ткнулся носом в его шею, сзади раздался знакомый голос: – Гляди-ка, опять живой! Да он что, неубиваемый, что ли? – Пошел к драхту, – не поворачивая головы, буркнул я. – Нет уж, – усмехнулся Атис. – У тварей в гостях я уже был. Пора и честь знать. Да, народ? – Так точно! – радостно загоготали ему в ответ. – Ну-ка, заткнитесь, – осадил весельчаков Хэнг. – Надо найти логово и все там зачистить. Я оторвался от волка и покачал головой, с трудом различая в дыму человеческие силуэты. – Не надо. Когда дохнет хозяин, все его подопечные тоже умирают. Даже зародыши. – Откуда знаешь? – Видел. Но если есть желание, можете пробежаться на пару-тройку десятков рисаннов дальше, чтобы убедиться своими глазами. – Кто как, а я сегодня больше не ходок, – снова раздался совсем рядом бодрый до отвращения голос Атиса. – Эта тварь мне ногу отшибла. Кто видел, куда убежали кони? – В стойле уже небось стоят, овес жуют, – отозвался неподалеку второй голос. Кажется, это Митт. Хотя нет, вроде Орхос, не знаю. Пока на них шлемы, хрен разберешь, кто есть кто. – То есть мы идем обратно пешком? Хм. А вот это точно Митт. – Да драхтов хвост вам в глотку! – устало сказал Атис, и из дыма выступила отчаянно хромающая фигура. – Три золотых тому, кто донесет меня до крепости на руках. – Щас. Размечтался. Даю пять. За себя. – Слышь, ты… не тырь идею. Я первым предложил. – А мне без разницы. В любом случае готов перебить твою цену вдвое. – Кто ж твою тушу раскормленную потащит в замок за пять золотых? – из последних сил возмутился Орхос. – Десять давай, и может быть, я подумаю. – Да за десять я сам тебя донесу! Следом за Атисом показались еще две фигуры, волокущие по земле по парочке дохлых драхтов. Чуть позже подошел Хэнг, с отвращением пытающийся стряхнуть налипшую на доспехи слизь. За ним еще трое уставших, но радостно скалящихся воинов. И последним из устроенной им же самим дымовухи выбрался закопченный, с ног до головы покрытый такой же розовой гадостью маг. Болезненно худой, с резкими чертами лица, но с весьма живо поблескивающими глазами, в которых горела нескрываемая гордость. – Я сух, – сообщил он, сняв с плеча склизкую соплю. – Надеюсь, лечить никого не надо? Хэнг обвел взглядом уставшую, грязную, но довольно скалящуюся команду. – Вроде нет. Атис? – Я в порядке, – отмахнулся парень. – Но лошадей сами ловите. Бегун из меня сейчас никакой. Я тронул вожака за плечо – волк без лишних слов исчез. Неподалеку раздалось дружное конское ржание и топот копыт. И вскоре на нещадно воняющую поляну выскочили испуганно хрипящие кони. Следом выметнулись выразительно скалящиеся волки. При виде их воины, словно только сейчас вспомнив, что ашши вообще-то хищники, непроизвольно потянулись за оружием. Но вожак лишь недовольно фыркнул и, подойдя, ткнулся носом мне в щеку.