– Я и не знал, – спокойно признался Карриан, заставив меня замереть. – Тогда зачем ты меня спас? Император недолго помолчал. – Это сложно объяснить. Даже сейчас не уверен, что смогу хорошо это сделать. Но если я скажу, что к тому времени уже давно на тебя не злился, ты поверишь? Я только улыбнулась. – Пожалуй. – Я приехал в Трайн убедиться, что перстень не ошибся, и моя упрямая тень действительно жива, – после еще одной паузы признался Карриан. – Помнишь, как мы расстались? Помнишь, о чем говорили перед твоим уходом? – Еще бы. – Что Мар не мужеложец, я поверил еще тогда, – тихо сказал император. – Ведь кольца не лгут. Но я был зол. Моя тень осмелилась меня ударить… Да, это было заслуженно. За такое оскорбление и я бы попытался убить. Однако она сделала нечто гораздо худшее: она посмела меня обмануть. Меня… После всего, что мы прошли. После того как я по-настоящему поверил. Я ведь все о себе рассказал. Не было ни одной тайны, которую я бы скрыл от собственной тени. Тогда как она, оказывается, не была честна и посмела утаить такие важные для меня вещи, что понять это тогда, даже просто выслушать… Я не знал, как трактовать твое молчание, – после секундного колебания добавил император, заставив меня виновато прикусить губу. – Предательство? Месть? За что? Совсем недавно мне казалось, я все о тебе знаю. И вдруг выясняется, что это не так. – Прости, – едва слышно уронила я, по-прежнему не поднимая глаз. – Я не понимала, что происходит. – Я тоже. Поначалу я был так зол, что это было трудно контролировать. Но твоей смерти я не хотел. Все, что мне было нужно, это понять, узнать, спросить: зачем моя тень заставила нас обоих мучиться понапрасну? Три года, Мари. Целых три долгих, мучительных года. – Мне показалось, тебе уже все равно… Все, что я слышала, это была злость. Ярость. Обида. Разочарование. На губах императора появилась невеселая улыбка. – Нам обоим тогда было больно. Но если у меня всего лишь горела скула, то тебя, как сторону, первой начавшей открытый конфликт, тряхнуло по полной. А потом зацепило и меня. Затем все это снова вернулось к тебе… И так по нарастающей, пока я не потерял сознание, а у тебя не закончились силы. На шум, как водится, сбежалась стража. У меня на лице кровь, у моей тени – абсолютно невменяемый вид. Естественно, они решили, что произошло покушение. Я не успел их остановить; первый же удар, который попал по тебе, пришелся и по мне тоже. В полную силу. Мгновенно. Но идиоты не знали. Не слышали, что я им кричу. Они тогда увлеченно калечили нас обоих, и именно поэтому мне пришлось их убить. А вот тебя, отвлекшись на них, я удержать не смог, – устало вздохнул его величество, сжав мои пальцы. – Сперва у меня не было сил. А потом стало поздно: ты вошла в транс и отрезала все эмоции. В том числе и мои. Какое-то время я вообще ничего не соображал и пришел в себя, лишь когда услышал Тизара, а затем и голос эль Нойра в собственной голове. Я слышал его до последнего, Мари. Каждое слово. Каждый удар. Ощущал отголоски всех твоих мыслей. Знал, что тебя убивают, но не мог этому помешать. У меня тогда горло перехватило. Я даже приказ оцепить особняк был отдать не в состоянии. Тизар, конечно, пытался облегчить мне жизнь, но и он не догадывался, что с нами творится. Я подняла на Карриана виноватый взгляд. – Я не понимал этого очень долго, – так же тихо сказал он, когда воцарившееся молчание стало гнетущим. – Привыкнуть к тому, что тени у меня больше нет, оказалось гораздо сложнее, чем говорили. Винить себя в ее смерти было глупо, но и отрицать, что именно я ее к этому подтолкнул, тоже оказалось нельзя. Два года, Мари… Я думал об этом все два с половиной года, пока тебя не было. Но совсем тяжело мне стало после того, как стала оживать печать вместе с перстнем. И когда выяснилось, что я напрасно считал свою тень мертвой. Именно в тот момент, когда уже решил окончательно смириться с мыслью, что ее больше нет. Еще один обман… – Ты злился на меня? – тихонько спросила я, силясь представить, какие чувства испытал в тот момент император. – Недолго. Печать все же давала некоторое представление о твоих чувствах: сожаление, печаль, боль… когда физическая, но чаще все-таки душевная. Разрыв дался нелегко тебе, – совершенно правильно угадал император. – Может быть, даже тяжелее, чем мне. Ведь ты была привязана ко мне гораздо больше, чем хотела. И больше, чем того хотел бы я сам. Хотя того подтекста, о котором я поначалу подумал, в наших с тобой отношениях никогда не было. Я тяжело вздохнула. Все эти годы так называемый «подтекст» моими стараниями оказался спрятан так глубоко, что даже Карриану было не суждено до него добраться. Если уж я самой себе запретила об этом думать… – Ты ведь ушла именно поэтому? – проницательно глянул на меня император, и я неохотно кивнула. – Сохранить прежние отношения у нас бы не получилось. А ничего другого я бы не допустила… то есть… – Я понял, – неожиданно спокойно отозвался Карриан. – Но не сразу. Сперва просто слушал печать. Много думал. А как только появилась возможность получить ответы на вопросы, которые так долго не давали мне покоя, я немедленно поехал в Карраг. Мне нужно было понять, как моя тень вообще сумела активировать заклятие на обручальных кольцах. Почему ошиблась магия первого императора. Как вышло, что даже Тизар не распознал эту чудовищную ложь. И почему, если моя тень действительно была верна, если она целых три года сражалась бок о бок со мной, не раз рискуя при этом жизнью, почему в конце концов она попыталась меня убить? Зачем, если все это время она защищала меня не под действием печати, а добровольно? И по какой причине, если она в действительности не желала мне зла, посмела так жестоко меня обмануть? Все правильно: если бы не Тизар, император или по-настоящему сошел бы с ума, или же умер, не сумев выдержать той боли, которую испытал по моей вине. Сгореть в буквальном смысле заживо, а перед этим пережить все, что довелось вынести мне – никому бы этого не пожелала. – Но больше всего, – так же ровно сообщил его величество, приподняв мое лицо и заставив посмотреть на него прямо, – мне хотелось выяснить: а что еще моя тень посмела скрыть от меня перед уходом? И не напрасно ли мне в последние годы казалось, что она чего-то недоговаривает? Мы снова помолчали. Мне было мучительно стыдно за все, что между нами произошло. Но и рассказать ему я тогда не могла. – Знаешь, я долго думал, какой будет твоя реакция, когда мы все-таки встретимся, – задумчиво обронил император. – Будешь ли ты пытаться меня убить? Начнешь ли оправдываться? Что-то требовать? Доказывать? Пытаться изворачиваться или снова лгать? Я горько усмехнулась. – Зачем? – Мне казалось, что это естественно для человека, который совершил ошибку, – вздохнул он. – Но ты сделала лишь то, что считала правильным… для меня. И, как обычно, не соизволила поинтересоваться моим мнением. – А ты бы смог услышать? – тихо спросила я. – Смог бы принять обо мне такую правду? Тогда? Его величество дернул щекой. – Не уверен. Но твой испуг был абсолютно искренним. А мне, признаться, стало неприятно при мысли, что ты так же искренне ждешь, когда же я попытаюсь от тебя избавиться. – Ты разве не хотел? – Нет, – качнул головой император. – За что тебя убивать, если ты даже не понимала, чем именно мог закончиться наш разрыв? Когда мне стало ясно, что это было не со зла, я подумал, что, наверное, выбрал неправильный тон при последнем разговоре. И слишком поздно сообразил, что напрасно нагнетал обстановку. Ведь если ты изначально не хотела моей смерти, то понимание того, что это почти удалось, должно было тебя убить. Собственно, так оно и получилось. Карриан тяжело вздохнул. – К счастью, я успел заметить, в какой стороне скрылся твой экипаж. Догнал. Нашел тебя уже умирающей. И именно тогда ты впервые со мной заговорила. Не вслух, нет. Я наконец-то смог услышать твои мысли. У меня екнуло сердце. – На мне ведь не было перстня, Кар… – Но я все равно услышал, – тихо возразил император. – И испытал массу самых разных эмоций, когда понял, что голос, звучащий в моей голове, на самом деле женский. – Ч-что?! – судорожно вздохнула я, непроизвольно прижав ладонь ко рту. Мать моя волчица! Неужели у моего сумбурного монолога был свидетель? И все, о чем я тогда думала, о чем сожалела, стало известно Кару? Мои мысли, чувства… Но как?! Хотя Мисса в свое время что-то такое говорила про дарру и их хозяев. Но я не думала, что у меня получится докричаться до императора вот так просто, на одном только неистовом желании. И уж тем более не думала, что он захочет услышать. Однако, если даже и так, возникает еще один вопрос: интересно, а Мисса тоже воспринимала мой голос как женский? Когда мы общались мысленно, девчонке было всего семь. Юная, совсем еще неопытная дарру, которая ничего толком не понимала в жизни… Могла ли она перепутать? Хорошо, допустим. Ей ведь с самого начала показалось, что у меня очень уж странный для мальчика голос. Ну а что же Валья? Она-то не была малявкой. Но с учетом того, что у меня из-за влияния храмового перстня активно начала разрушаться первая печать, и это, в свою очередь, изрядно замедлило развитие физического тела – причем настолько, что в шестнадцать лет даже не начал толком ломаться голос… И с учетом того, что мысленно я разговаривала с ней только после того, как бедняжка потеряла зрение… Я порылась в памяти, воскрешая тот непростой разговор, и была вынуждена признать, что ошибка вполне возможна. – Да, – подтвердил мои сумбурные мысли Карриан. – Мне тоже стало не по себе, когда я тебя услышал. Но когда это произошло, многие вещи, которые были непонятны раньше, неожиданно встали на свои места. Поведение перстней, твои поступки, все те эмоции и мои собственные ощущения, которые не всегда соответствовали тому, что я видел. Порой казалось, внутри тебя живет кто-то еще. Кто-то другой, гораздо старше и мудрее. Тот, кого моя упрямая тень годами прятала ото всех. Даже от меня и даже оказавшись на пороге смерти. Словно «Мар» – это была всего лишь ширма, маска, которую я едва не принял за твое настоящее лицо. И вот когда я услышал голос… Не знаю, Мари, наверное, это и впрямь было безумием, но во время мысленного контакта нельзя обмануть. Нельзя предать. Все, что ты тогда почувствовала, передавалось мне, как если бы связь между нами никуда не делась. Все, что ты говорила. Все, о чем думала. Я не знал, чему верить: тому, что вижу, или тому, что должен был увидеть с самого начала. Но одна мысль о том, что все эти годы со мной могла быть не просто тень… Карриан внимательно на меня посмотрел. – Я должен был в этом убедиться. Должен был попробовать, понимаешь? Магия первого императора не способна на обман. Мое восприятие тебя тоже не соответствовало действительности. Да, это казалось диким, чтобы кто-то из вас смог обхитрить и Тизара, и мастера-тень, и самого императора… Но мы через это уже проходили. Однажды девушка-дарру уже сумела всех обмануть, хотя это считалось невозможным. Но раз смогла она, то почему этого не могла суметь другая? Если Лоэнир аль Ру изобрел один амулет иллюзий, почему этого не мог сделать кто-то еще? Быть может, это не совсем иллюзия. Какое-то другое, более сложное заклинание. Но сам факт того, что это стало возможным, помог мне принять правильное решение. Я был уверен, что на этот раз не ошибся. Потому что только это объясняло абсолютно все. Чужое тело, чужая душа… И я решил выбрать душу, а не тело, Мари. А когда Тизар сказал, что, оказывается, все эти годы моя личная тень – тот Мар, которого я едва не убил за одно только подозрение, – что его с рождения днем и ночью ломало поганое заклятие, заставив считать себя тем, кем он не должен был стать ни при каких обстоятельствах…. Я сглотнула. – И тебе хватило этого, чтобы рискнуть собой? – Этого было достаточно, чтобы рискнуть всем, – спокойно отозвался его величество. – Но это было слишком опасно. Ты же император! – Напротив. – На лицо Карриана на мгновение набежало облачко. – Если рассматривать мой поступок с точки зрения повелителя большой страны, я принял обоснованное, логичное и очень взвешенное решение. Сама подумай: ты знала меня лучше всех, поэтому можно было надеяться, что в случае благополучного исхода мне не придется привыкать к тебе заново. Ты стала моей дарру и одна-единственная была способна поглощать мою магию. Наконец, ты несколько лет была моей тенью, моим продолжением, моей опорой во всем… Так в чем же я ошибся, Мари? Увидев, как изменилось мое лицо, Карриан снова сжал мои похолодевшие пальцы. – Я не мог об этом не думать, когда отдавал тебе перстень. Ты права: я все еще император. И, помимо желания сохранить тебе жизнь, должен был руководствоваться чем-то еще. Думать о том, что может случиться после. О том, как будешь жить ты. Как смогу после этого жить я, не считая себя при этом подонком. Но тогда я мог лишь довериться интуиции и надеяться, что потом у тебя хватит духу принять произошедшие изменения. Я и сейчас на это надеюсь, – совсем тихо добавил Карриан, когда я не ответила. – И одновременно боюсь, что все-таки переоценил твою выдержку. Бывало, люди сходили с ума и от меньших потрясений. Но я подумал: если даже магия первого императора тебя признала… если ты пришла за мной даже с ледяных равнин и даже в чужом теле была готова остаться… если, умирая, ты все же думала обо мне и хотела прожить эту жизнь рядом… то, возможно, что-то еще осталось? Возможно, это еще можно вернуть? – То есть ты сохранил мне жизнь, потому что моя кандидатура на роль супруги показалась тебе удобнее остальных? Император прерывисто вздохнул. – Это лишь одна из причин, Мари. Хотя какая-то доля правды в этом все-таки есть: с тобой мне было спокойно. – Всего лишь? – прохладно осведомилась я, все еще не в силах забыть тревожную мысль, посетившую меня после неосторожного высказывания Карриана. – Об этом сложно говорить, – выдохнул он, неуловимо изменившись в лице, словно для того, чтобы продолжать, ему пришлось сделать немалое усилие. – По-настоящему сложно. В моей голове до сих пор царит такая каша, что в ней не так-то легко разобраться. Было время, когда я тебя ненавидел. Потом научился понимать. Даже восхищаться тем, что и как именно ты делаешь. Охотно делил с тобой боль, ярость и даже обиду. За эти годы между нами случилось так много всего, что в одночасье не определить, чего же на самом деле было больше. Но согласись, за это время мы с тобой пережили все возможные стадии отношений: неприятие, отторжение, отчаяние, доверие… Я очень долго не понимал, что же ты на самом деле для меня значишь. Казалось бы, всего лишь тень. Но почему-то именно на тебе мне постоянно хотелось задерживать взгляд. Именно твое мнение имело для меня решающее значение. И только рядом с тобой мне было проще всего успокоиться. Долгое время это выводило меня из себя. Порой появлялось ощущение, что кто-то без спроса влез ко мне в душу. Тайком подсмотрел самые сокровенные мои желания, мысли, страсти… За такое действительно хотелось убить. Но каждый раз меня что-то останавливало. Знаешь, как бывает, когда стоишь на краю пропасти? Бездна уже манит. Зовет. Но как только ты собираешься сделать последний шаг, сзади кто-то тихонько шепчет: «Нельзя, остановись»… Порой мне казалось, что и это тоже ты. Поэтому хотелось любой ценой заткнуть этот голос. Выкинуть из своей головы. Заставить умолкнуть… Я прикусила губу. Да. Я все это тоже помню. Наши поединки, его злость, стремительно разгорающееся бешенство, которое провоцировала магия… Не знаю, как он тогда справлялся. Честно. Все, что я могла, это гасить его эмоции единственным доступным способом. Таким, чтобы не ранить его самолюбие, не задеть лишний раз его мужскую гордость. Но и этого порой не хватало, чтобы отвлечь его величество от мыслей о моем убийстве. – Перед смертью отец сказал, что мужчины нашего рода по природе своей тираны, – после небольшой паузы уронил Карриан. – Для страны это, наверное, хорошо, а вот для ближайшего окружения не очень. Он также сказал, что в свое время наделал немало ошибок, превращая друзей в подчиненных, а слуг почти что в рабов. И даже собственную тень когда-то пытался сломать, но, хвала Рам, не сумел. Император снова заглянул в мои глаза. – Он с самого начала велел готовить тебя для меня, ты об этом знаешь? Никаких рамок, никаких предпочтений. Он хотел, чтобы мою тень вырастили независимой и сильной. Именно поэтому печать на тебе стояла именно его. Рано или поздно отец подарил бы тебе свободу. Он поклялся мне в этом перед смертью. И сказал, что умышленно дал нам время привыкнуть. Не как император и его тень, а просто как люди, которым предстоит много времени провести вместе. Отец не хотел, чтобы я повторил его опыт и напрасно потратил время на попытки приручить свою тень. Он запретил тебя ломать. Именно потому, что та же самая магия, которая заставляет тень выполнять приказ, одновременно вынуждает и хозяина подстраиваться под нее. Чем сильнее прогибается один, тем быстрее начинает зависеть от него второй. Это проклятие всех императоров нашего рода, и отец хотел нас от этого уберечь. Я сперва не мог взять в толк, отчего это было так важно. Но когда стало ясно, что безграничная власть над чьей-то жизнью и смертью действительно способна сделать меня от нее зависимым, пьяным и больным, я решил не рисковать. Но после этого стало еще сложнее. Знаешь, о чем я подумал, когда обнаружил, что ты специально позволяешь себя ударить? Из груди императора вырвался нервный смешок, а я наконец опустила напряженные плечи. – Мне показалось: моя тень слишком умна, чтобы и дальше позволять ей себя провоцировать. Я считал, что ты умышленно играешь на моих нервах. Даешь именно то, чего мне больше всего хотелось. Тем самым ускоряя привыкание и усиливая ту связь, которую я хотел разорвать. – У меня никогда не было желания тебе навредить.