В голове мгновенно созрел абсолютно бредовый план. — Может, подойдем к источнику? Вам же потом к нему надо, да? — смиренно потупив глаза, прошептала я севшим от волнения голосом, которое ведьма приняла за обреченность. — Идем. — Тетушка Доротея подцепила одной рукой Чада за загривок, второй — Тьму за плеть и легко доволокла их до колодца. Уложила их и, недовольно посмотрев на свои пальцы, пробурчала; — Не та сила! До дна выпила. Каменный сруб колодца был невысоким, дюймов двадцать. Ведьма весила больше меня, но она не боялась за друзей, не боролась за жизнь любимого. — Источник, освободи их! — Я вцепилась в плечи ведьмы, изо всех сил дернула на себя, отступая к колодцу. Перед тем как мы ухнули в пустоту, победно улыбнулась злющей ведьме: — Даже если я не пройду испытание, ты не сможешь отсюда выбраться — источник будет закрыт до прихода следующего безумца, желающего получить магию! Тетушка Доротея запоздало поняла, что попала в ловушку, и швырнула в меня черный сгусток проклятия. Напугала! Что мне какое-то проклятие? Впереди испытание, где выжить — все равно что увидеть богов! Мир рассыпался осколками — словно разбилось зеркало. Меня поглотила темнота. А когда она отступила, я стояла посреди богато обставленного кабинета. — Милорд, это ваша дочь! — Полноватая девушка, покачивая спящего младенца, раздраженно поморщилась, глядя на отца Натана. Герцог был молод, но уже полностью сед. А его собеседница, моя мать, выражаясь ее же словами, была весьма аппетитна. Неудивительно, что он соблазнился. — Прекрати ломать комедию. Дай мне сделать укол, и покончим с этим. Явное презрительное отношение к младенцу, ко мне обоих родителей отозвалось тупой болью в сердце. Зачем источник показывает мое прошлое? В чем испытание? — Надо же, действительно моя дочь. — Герцог поморщился, разглядывая изменивший цвет камня артефакт. Мать громко фыркнула, успокаивая захлебывающуюся криком меня. Было больно смотреть, хотелось обнять себя руками и закричать, что я не вещь, я их дочь! — Хочешь, чтобы они были вместе? — прошуршал в голове знакомый голос, со мной говорил источник. — В тот день герцога пытались приворожить — спрятанный в бумагах амулет сработает раньше времени, и они останутся вместе. У тебя будут родители. Ты будешь жить с настоящими отцом и матерью. Умом я понимала, что изменить прошлое невозможно, но слова звучали так соблазнительно… Потом я вспомнила наши с соседскими девочками посиделки в бурьяне, сказки о принцессах, чувство предвкушения, что охватывало каждый раз, когда родители снимались с места и мы отправлялись в путь. Родители были аферистами, плохими людьми, но мое детство рядом с ними прошло в счастливом предвкушении чуда. Готова ли я поменять его на детство в обществе герцога, его сына и жены? Готова ли разбить их жизни? Нет. Да, мне больно, когда смотрю на лицо герцога, выписывающего первый чек на мое воспитание с видом жертвы обстоятельств. Но я не хочу ничего исправлять. У меня было чудесное детство. Мир снова разбился на осколки. А когда собрался, я увидела, как меня, почти бесчувственную, загружают в съемный экипаж, чтобы отправить к Золотой Мадам. Родители торопятся. — Хочешь отомстить? — Нет. Я сбежала, смогла добиться многого сама. Жаль, не поняла раньше, что для родителей я всего лишь вещь. Впрочем, не жаль. Потому что тогда бы в моей жизни не было Чада, Натана и Эрика. Что касается родителей — пусть будут счастливы. Ради чего-то они ведь собирали деньги? Если действительно возможно, пусть у них все будет хорошо. Наверное, почудилось от страха и волнения, потому что источник никак не мог тихо и понимающе рассмеяться. Новый виток испытания забросил в зал с колодцем. На полу были разложены различные предметы. Небольшое серебряное зеркало с изящной ручкой, тонкий нож, по лезвию которого змеились темные узоры, золотая игла с шелковой нитью, инкрустированная камнями фляжка для воды. И сотни других бытовых мелочей, созданных, чтобы украшать сокровищницу какого-нибудь короля. — Бери, что нравится! — Ничего не нужно. — Я поспешно пояснила, чтобы не обидеть источник: — Эти вещи красивые, но непрактичные. В этот раз смех, довольный, мне не почудился. И опять мир раскололся. Я стояла на дне колодца. Тьма вырвалась из земли двумя столбами. От одного веяло покоем, умиротворением, от второго разило яростью, азартом победы. Потоки сходились на уровне моей головы, сплетались косой. Глядя на место их столкновения, я ощущала гармонию. Прав был Эрик: тьма сама по себе не может причинять боль или исцелять, что ей делать, определяет маг. Нет, я не хотела разрушать, убивать, покорять — я хотела защитить, спасти ребят от заклинания ведьмы. То, что оно осталось, не сомневалась. Как и то, что оно смертельное и без меня ребятам не спастись. А значит, одной силы разрушения будет мало, нужна и та часть, что позволяет исцелять. Необходима вся сила источника. Я решительно протянула руку к месту соединения потоков. Не сомневаться, не думать о плохом. Я справлюсь, потому что наверху, у колодца — моя настоящая семья. И я нужна им. Пальцы закололо, словно сотни крохотных иголочек впились в кожу. Но мне не привыкать — за время общения с розой приспособилась не замечать такие мелочи. Я полностью погрузила ладонь в поток. Закусила губу, чтобы не закричать. Тьма окутывала руку от запястья до локтя, поднималась выше, превращаясь в розовые плети, распускаясь цветами и впиваясь в мою кожу шипами. А потом охлаждая, излечивая и даря покой туманом, ткущим вокруг моих рук темный с серебром кокон магии. Мы ошибались: не фамильяр, связанный с источником, сохранял часть силы и разума погибшего хозяина, а источник. А к этому привязали целых двух несчастных зверей. Один давно погиб во время магического сна, а второго нашел в горах покойный хозяин моего дома. Мне не хотелось думать, что ведьма поспособствовала его смерти, но это было очевидно. Ведь он не хотел использовать фамильяра по назначению. Почему тетушке Доротее понадобился Чад и два «неправильных» ритуала? Когда она стала тенью Вернона, управляющей его поступками? И куда исчезла, попав в источник? Сейчас это было не важно. Стиснув зубы, я терпела, молилась богине-покровительнице, просила покровителя Эрика не дать зелью ведьмы причинить им вред. Страшнее всего стало, когда магия поднялась по шее и дошла до лица. Жутко и больно. Казалось — еще чуть-чуть, и я не смогу дышать. Справилась. Мысли об Эрике, Натане, Чаде, лисе и фамильяре тетушки Доротеи, вероятнее всего бывшем оборотнем, а не зверем, не дали запаниковать. Плети исчезли, мир закрыла тонкая темная пленка, в которой вспыхивали светлые искры. А потом и она пропала и я очутилась в центре темного вихря в окружении алых роз, танцующих с зеленью листьев и сверкающих серебром. Послышался не то вздох, не то прощальный шепот. Полный сожаления и искреннего пожелания удачи. Я перестала ощущать источник как нечто отдельное. Магия струилась по моим жилам, наполняла, готовая выплеснуться по первому желанию. Меня легко подбросило вверх. Веревка, висевшая над колодцем, пришла в движение и змеей обвила запястье, превращаясь в изящный серебряный браслет, на поверхности которого распускались резные розы, вились колючие плети. В замысловатом плетении просматривались символы повелителей разума и, как мне показалось, целителей. Артефакт окутала тьма, а меня подхватили появившиеся розовые плети, удержали в воздухе. Чад и Тьма лежали у колодца. Лису я не сразу разглядела — у бока худого светловолосого подростка, одетого в изрядно поношенные штаны, спал маленький лисенок, его рыжая шкура немного отливала зеленью. Источник, как и обещал, отпустил их. Эрик и Натан выглядели хуже наших четвероногих друзей. Лица мужчин в лунном свете казались неестественно темными, словно их мучило сильное удушье. Я встала на парапет, собираясь подбежать к ним, но с размаху натолкнулась на невидимую стену. Что бы это ни было, оно не выпускало меня из колодца. Паника накрыла с головой, пришлось сжать колючую плеть, чтобы боль от уколов привела в себя. Я не могу подойти. Но ведь магам не всегда нужно подходить друг к другу? Как работают темные маги, я не видела, пришлось импровизировать. Вспомнила об узлах заклинания. Потом о мареве отвода глаз. После нескольких безуспешных попыток увидеть колдовство ведьмы кое-как нащупала нечто, напоминающее мелкую сеть, медленно сжимающуюся вокруг друзей. А дальше поступила как настоящая женщина, представила, что моя магия — лом, которым нужно сколупнуть эту гадость. С пятой попытки сеть рассыпалась, пленники перестали синеть. Но дыхание все еще с сипом вырывалось из их груди. С целителями я раньше сталкивалась. Вначале повторяла сложные пассы руками, затем плюнула и представила, что помогаю ребятам дышать. Слава всем богам, я им не навредила! Пока они ловили воздух ртами, я вспомнила о фамильяре ведьмы. Худенькая девушка неподвижно лежала у выхода из зала. Русые волосы, порванное, когда-то вполне приличное платье, огромные глаза. Веки Риты слегка подрагивали. Кажется, тут моя помощь не потребуется. Мало того что ведьма обвела их вокруг пальца, сделала как желторотых птенцов, она оставила «подарочек»! Эрик прикрыл глаза, медленно выдохнул, незаметно убирая со спрятанных в последний момент за спину рук пламя. Нельзя пугать Вивьен, для нее он опора, защита, надежда на скорое решение проблемы. Он и Натан. Чад и лиса тоже старались, но паника прорывалась — на пальцах мальчишки то и дело появлялись когти, а щенок земляной лисы изредка тихо поскуливал, жался к колодезному срубу. Вивьен, запертая тетушкой Доротеей в колодце, старалась их успокоить. Сидящая в гнезде из розовых плетей экзотической птичкой, она волновалась отнюдь не о себе. О фамильяре ведьмы, оказавшемся милой испуганной девушкой-подростком едва ли старше Чада. О Чаде, о голодной Тьме. О грифоне с Натаном. О пострадавшем от зубов аспидов колдуне — кстати, вполне успевшем вывести яд и заворожить к демонам змей, чтобы не кусались. Об оставшихся внизу раненых. И о своей матери. — Посмертное проклятие? Ты уверен? — Вивьен едва заметно поежилась, покосилась вниз. Затаскивая ведьму в колодец, она не хотела ее убивать. Это сделал сам источник. То, что творила тетушка Доротея с помощью древних обрядов жнецов, изменило ее. Она могла через фамильяра-оборотня, лишенного возможности вернуть человеческий облик, выпивать источники, получая бессмертие и силы. Оказавшись внутри одного из них без нового фамильяра, она не справилась с потоком силы. Темная магия ее уничтожила. Напоследок ведьма наградила Вивьен посмертным проклятием — самым сильным из существующих — и привязала к колодцу. — Да, посмертное, — подтвердил Ханк, помешивая варево в котелке, — не переживай, кровные узы его снимут. Эрик надеялся, что колдун прав и мать Вивьен сможет вытащить ее из ловушки. Если не она, тогда отец, настоящий. Грифон был готов устроить его похищение, если будет необходимо, и собственноручно приволочь герцога в кишащие нечистью горы. — Я помогу, — тихо хмыкнул Натан, похлопав Эрика по плечу. Натана повеселили мечты грифона: связанный аки куль с мукой, герцог, которого везут к дочери. Однако маг предпочел бы обойтись без отца. Не хотел, чтобы герцог испоганил жизнь сестре, неожиданно ставшей живым воплощением мечты Уилбера. Вивьен — сильный повелитель разума, универсал, да еще и целитель. Конечно, Вивьен надеялась, что, выбравшись из колодца, сможет найти способ разорвать связь с источником. Она прекрасно понимала: сила — это огромная ответственность. Мечтала о спокойной жизни рядом с Эриком. В этих мечтах Натану, Чаду, лисе и остальным тоже нашлось место. Магу нравился ее вариант, и он пообещал себе, что поможет сестре воплотить его в жизнь. Насколько возможно, когда в деле замешаны жнецы и сильные мира сего. Именно поэтому Натан решил не отказываться от титула. Отец сам дал ему повод для расторжения сделки, утаив часть сведений о жнецах, но сейчас друзьям… семье мага, настоящей семье, нужен был не Натан Мерл, а герцог Александр Натан Уилбер. Только он мог оградить сестру от тех, кто попытается воспользоваться ею в своих целях. Он и лорд Эрик Дарнелл.