Однажды она прочитала в каком-то журнале, что если не можешь выбрать напиши положительные и отрицательные моменты и сравни. Ничего из этого не вышло. Все было положительное с обеих сторон. И как тут выбирать? Она тогда закинула эту характеристику куда-то… Пит был более приспособлен. Он всегда был в центре внимания, у него не было нехватки в женщинах. Он мог найти положительное в любой. Мог влюбиться. Мог быть романтичным и получать радость от общения. Он мог снова жениться и завести детей. Фэй плохо себе представляла, как бы она смогла общаться с его женой, но он был не безнадежен. А вот Сет… он чего-то все время ищет. Идеала? Совершенства? Он, наоборот, в любой девушке мог увидеть что-то не то, изъян, недоработку ее самой или всевышнего. Он не мог влюбляться, чтобы закрыть глаза на все. Искал подвох. Откуда в нем это? И почему она должна решать, выбирать, мучиться? Она мечтала и об одном и о втором, но это была несбыточная мечта. Единственная мечта, которую невозможно воплотить в жизнь. Все можно решить, заработать, достичь, заменить чем-то близким. А здесь не получалось с какой стороны не подойди. Мысли Фэй плавно перешли на то, что она должна что-то рассказать, но, хоть убей, не могла ничего придумать. С ней не происходило никаких таких вещей хоть отдаленно напоминающих приключения Сета и расследования Пита. Некоторые моменты своей жизни она вообще не рискнула бы никому рассказать. Да и рассказывать про себя она не очень любила. Она, конечно, могла сочинять, но ей казалось, что это нечестно. Хотя они вроде не оговаривали, что история должна быть правдивая. Постепенно дождь стал стихать, но уже вечерело. Вряд ли они куда-то пойдут сегодня. Сначала проснулся Пит и за ним следом и Сет. Дождь стих, и они все вышли на воздух. Было свежо и чисто, все сверкало, и лес был умытым. Но это не радовало друзей, потому что им предстояло разжечь костер, а это было нелегкой задачей после такого дождя. Еды у них не было, и вся живность тоже попряталась от дождя. Речка заболотилась и Фэй просто не представляла, как выйти из этой ситуации. На разжигание костра ушло чуть не два часа. Они разгребли место от мокрых листьев, потом нашли поваленное сосновое дерево и его иголки пошли в дело. Горели они быстро, но их было много. А после стали подкладывать маленькие веточки, а потом уж ветки покрупнее. Было дымно, но оказалось не невозможным, как сперва подумала Фэй. У теплого костра настроение немного поднялось, они стали сушить одежду. Фэй так и оставалась закутанной в плед и поэтому почти ничего не делала, потому что это было невозможно. Ее майка была довольно тонкой и подсыхала быстро. Очень хотелось есть. Она достала все их припасы, а именно: немного ягод и орехов, каштаны. Сет сказал, что раздобудет корней какого-то растения. Оно питательное и в нем много углеводов. Он ушел на какое-то время и вернулся с добычей. Фэй они показались отвратительными, но она молча пожевала их. Закипятили воды и сварили чай. Это хоть немного притупило чувство голода. На ночь решили сделать силки, и Пит уселся их изготавливать. Тогда как Сет опять куда-то ушел. — Расскажи о муже, Фэй, — попросил Пит. Фей не знала, как воспринимать вопрос. То ли Пит серьезно решил что-то узнать, то ли просто хотел скоротать время за изготовлением силков. — А что рассказать? — Как вы живете? Какой он? — Уверенный. Громкий. Всегда в центре внимания. Умеет смеяться. Знаешь, так заливисто хохотать, что все вокруг тоже начинают улыбаться, даже если не знают в чем дело. — Он хороший человек, Фэй? — Да, наверное, — в голосе Фэй не было уверенности. Вот если бы спросили про Пита она с уверенностью сказала бы что он хороший, а вот муж… К тому же бывший… Пит оторвался от работы и внимательно посмотрел на нее. Фэй стала краснеть. Пит всегда умел так посмотреть, будто видел тебя насквозь и понимал все процессы, которые не заметны окружающим. — Ты счастлива? С ним счастлива? — Я не знаю Пит, жизнь это ведь не счастье и несчастье. Всякое бывает. «Бывало», — подумала она про себя. Она заметила, что Пит недоверчиво смотрит на нее. Надо было как-то выпутываться. Он умел услышать, то, о чем ты хочешь умолчать. Поэтому Фэй сказала: — В последнее время мы мало виделись. Он был постоянно в разъездах. Я тоже не сопровождала его, потому что занималась книгой. Отдалились немного, но это бывает. — Да, бывает. — Пит доделал ловушку и удовлетворенно ее рассматривал. Пришел Сет. Он был расстроен, видимо потому, что ничего не раздобыл. Посмотрел внимательно на сооружение Пита: — Прекрасно. Надо только ее протереть хорошенько мхом, чтобы убрать наш запах. Они установили с Питом ловушку, и расселись вокруг костра. 11. История Фэй — Ладно. Теперь моя очередь. Я все думала, что бы такое поведать… и, — Фэй сбилась, — да, писать как-то лучше выходит. Так вот я решила рассказать, как появилась моя книга. — Вы знаете, что я довольно замкнутый человек. Годы ничего не изменили. И не то чтобы я специально стремилась к тому, чтобы быть одной, но так все время получалось. Это мне нравилось. Я всегда была одинока. А потом появился Остин, мы поженились и все очень изменилось. Остин был очень общительным. Он любит бывать на виду, ему необходима компания, просто как воздух. Надо рассказывать истории. Веселить людей, куда-то ехать и выступать, участвовать в благотворительных мероприятиях. Жизнь моя просто закрутилась. Фуршеты, наряды, сплетни, какая-то суета, беготня. У меня мобильный телефон просто разрывался все время. Я поняла, что люди обожают говорить по телефону. Сначала я даже не задумывалась над тем, как сильно изменилась моя жизнь. Потом поняла, что у меня не осталось времени даже задуматься. Мы приезжали с мероприятий в два часа ночи, а утром я бежала на работу, чтобы вечером меня опять куда-то унесло. Однажды я проснулась в выходной день и как по команде подскочила и побежала в ванную. И только после того как на бегу почистила зубы, я поняла, что сегодня выходной и можно не спешить. В то утро я обнаружила, что со времени моего замужества я не написала ни строчки. Моя мечта уплывала, растворялась в мечте и суете другого человека, не оставляя место для меня самой. Остин говорил, что надо организовать фуршет, и я бросала все силы на это; он говорил, что надо подружиться с председателем какой-то комиссии, и я ходила с его женой по салонам и клубам. Я так самозабвенно отдалась этому, что забыла о себе. Что была такая Фэй Эппл, которая мечтала о чем-то и от многого отказалась ради этого. Когда Остин проснулся, он хотел тут же отправится играть в поло, а я, как верная вторая половинка, должна была сопровождать его, болеть за него и восхищаться. И я взбунтовалась. Сказала, что никуда не поеду и хочу провести день сама с собой. Он был недоволен, и так слово за слово мы поссорилась. Муж уехал, а я завалилась в постель с кофе и ноутбуком. Но как я ни старалась, я не смогла произвести на свет ни строчки. Не было идей, не было мыслей. В голове была пустота. Словно все эти званые вечера не оставили места ничему, кроме списка гостей, полезных знакомых, сплетен и тому подобному. Так я промучилась до обеда, потом решила вспомнить, чем же я занималась до замужества. Я читала, ходила в кино или смотрела фильм дома, могла пройтись по сувенирным лавочкам или просто по парку. Так я сидела весь оставшийся день: читала, смотрела фильмы, а когда стало уже темнеть, и жара спала, решила пойти прогуляться в парк. Одела удобную спортивную одежду и обувь и пошла, как говориться, куда глаза глядят. Накануне был шторм и сильный ураганный ветер. Было объявлено штормовое предупреждение. Следы урагана были видны везде: множество упавших веток перегораживали тропинки, в некоторых местах я заметила поваленные деревья, мусор, перевёрнутые урны. Власти еще не успели навести порядок, и можно было окунуться с головой в последствия стихии. Людей не было, я наслаждалась тишиной и одиночеством. Брела по парку, думала обо всем и ни о чем, мне было очень хорошо. Так хорошо не было уже долгое время. Побыть собой и наедине с собой. Я зашла уже в самый дальний и темный конец парка. Фонари во многих местах не работали, из-за урагана или по другой причине — не знаю. Я поняла, что задумавшись, забыла об осторожности, и надо было поскорей отсюда уходить. Повернув, я услышала какой-то звук. Я остановилась и прислушалась. Вроде ничего, но когда я сделала еще один шаг, то услышала слабый вскрик. Я замерла и слушала. А потом услышала просто истошный вопль. Он исходил откуда-то справа из темноты. Потом все стихло. Я не могла поступить иначе, и просто пошла на звук. Я шла очень медленно, останавливаясь то и дело и прислушиваясь. Пройдя так метров тридцать, я услышала всхлипывания. Это был детский плач. Тут уж я не стала думать об осторожности и громко позвала: — Эй, малыш? Плач стих, а потом раздался крик: — Мама, я здесь. Я прошла еще несколько шагов, ничего не видя в темноте. В последний миг я увидела большую яму, она была совсем немного темнее ночи, и я заметила ее совершенно случайно. Еще немного и провалилась бы туда. Из этой ямы и раздавался детский плач. Я легла на живот и спросила в темноту: — Эй, малыш, ты там? — Да, а где моя мама? — Я не знаю, маленький. Ты упал туда? — Да, — ответил ребенок и заревел. Была кромешная тьма, и ничего не было видно, только очертания ямы. Видимо здесь велись какие-то работы, но штормовое предупреждение разогнало всех и рабочие так халатно отнеслись к своей работе, что не прикрыли яму. У меня не было ни телефона, ни фонарика и я растерялась. Глаза стали немного привыкать к темноте, и я увидела какой-то блеск. Переместилась немного в сторону и нащупал то, что блестело. Это были металлические скобы, которые использовались как ступеньки для спуска в яму. — Там есть такие железные штучки на стене, потрогай стены и поищи, — сказала я. Какое-то время он возился, а потом опять заплакал: — Тут ничего нет. Видимо они были слишком высоко, и он не мог дотянуться. — Я схожу и позову кого-нибудь, хорошо? Мои слова вызвали истерику. Он начал кричать так, что сорвал голос. Он умолял меня не бросать его одного. Что мне оставалось? — Хорошо, хорошо, не плачь. Я сейчас спущусь к тебе. Я нащупала ступени и спустилась. Это оказалось совсем не сложно, не смотря на темноту. Это была бетонированная яма, высотой метра три. Расстояние между скобами было довольно большим, последняя скоба была высоко от дна, и мне пришлось просто спрыгнуть вниз. Как только я очутилась на земле, мне в объятия бросился мальчик. Он был маленький и очень худенький, весь дрожал и всхлипывал. Ему было не больше пяти. Курточка и штанишки были влажными, видимо в яме были лужи. В волосах я нащупала веточки и соринки, лицо мокрое от слез. Он так вцепился в меня, что я даже не пыталась высвободиться. Встала в полный рост, так и держа его на руках. Он хоть и был маленький, но весил, думаю килограмм двадцать. — Как тебя зовут, малыш? — Санни, — это он сказал, даже гордо, не смотря на испуг. — Очень красивое имя. А теперь Санни, я тебя приподниму, а ты ухватишься руками за такую железную штучку. Это как ступенька. Я его еле-еле приподняла, и он ухватился руками. Повис. Я уже понимала всю безнадежность этой затеи и ругала себя, что спрыгнула вниз, не подумав. — Ты можешь подтянуться и достать ногами до ступеньки? Какое-то время он болтался и не мог понять, что я от него хочу, но потом попытался. Затея была неудачная и у него ничего не получилось. Маленький слабенький мальчик, просто не мог подтянуться. Он стал кричать, что сейчас упадет, и я его подхватила. Поставила на пол. Попыталась заикнуться о том, что пойду за помощью и ребенок тут же начал трястись и заикаться. Я и не была уверена, что сама смогу подтянуться на этой скобе, но могла попытаться. Но Санни и слушать ничего не хотел. Я проклинала себя за то, что не взяла мобильник. Так хотелось побыть одной, забыть о цивилизации. Я сняла с Санни его мокрую курточку и завернула в свою спортивную куртку. Она была легкой, но теплой и сухой. Потом осмотрела яму. Скорее ощупала, конечно. Бетонные стены, бетонный пол. Яма размером где-то три на два. В одном углу две широкие трубы. Видимо канализация. Хорошо хоть Санни не ударился о них при падении. На полу валялись ветки, листья, еще какой-то мусор, нанесенный во время урагана. Я помнила безлюдный темный парк. Кричать было бессмысленно. Вряд ли туда забредет еще кто-то. К тому же я боялась испугать и без того перепуганного ребенка. — Знаешь, Санни, меня зовут Фэй. — Что, правда? — в его голосе слышался восторг, — ты самая настоящая фея? — Да, и мы обязательно выбреемся с тобой отсюда. Возможно утром. А так меня послали, чтобы я побыла с тобой. Расскажи мне, как ты упал? — Я… у меня был доллар. А там был цирк, — он сбился, — а мама не разрешила, и я побежал сам, чтобы никто не знал… — Ты хотел посмотреть на цирк и убежал без спроса? Поэтому мама не знает где ты и где тебя искать? — Да, — он опять расплакался. Я стала его утешать, а потом сказала: — Давай ты мне поможешь. Надо собрать все веточки и листочки с пола в одну большую кучу. Давай? Он не спрашивал зачем: раза так сказала фея, значит надо. Мы сгребли со дна ямы все, что там было в одну кучу. Потом разровняли ее, я постелила его курточку сверху, и теперь можно было сесть. Веток и листьев было не особо много, но все же лучше, чем голый пол. Я села туда, а Сани взяла на колени, он затих и успокоился. — Постарайся заснуть, — сказала я. — Мне мама всегда рассказывает сказку перед сном. Я задумалась и поняла, что сказок я не знаю. Сколько я не силилась, вспомнить не могла ни одной. Я помнила много книг, определений, биографий авторов, а вот сказок… Видимо одно вытеснило другое, потому что в детстве я читала очень много сказок и была поражена, что не могу вспомнить ни одной. Тогда мне пришлось сделать то, что я делала всю жизнь, а потом разучилась. Я стала сочинять, придумывать на ходу.