— Посмотрим, — ответила Фэй, выходя из туалета. — Я иду домой, устала. Всем пока, — заявила Фэй и, взяв куртку, направилась к выходу. Сет просто встал и направился следом. — Увидимся, — бросил он Питу, проигнорировав Николь. Догнав беглянку, он сказал: — Не знаю, что с тобой сегодня твориться, но я должен отвезти тебя домой. Мы пришли вместе и уйдем тоже вместе. Фэй хмыкнула и села в машину. После Пита, заниматься сексом с Сетом было странно. Не хуже, нет! Но она постоянно замечала различия. Она не могла противиться ему, потому что это было просто выше ее сил. Это была страсть. Это химия, думала она. Просто химия. Она читала когда-то, что такое возникает, когда у людей совпадают какие-то части цепочек ДНК. Все было вполне невинно, пока они не оставались наедине. Дальше уже ничто не имело значения. Ей хотелось, чтобы он ее целовал, бесконечно не прекращая поцелуя. С силой, впиваясь в ее губы. Его руки были сильные, такие сильные, что подхватывали ее как перышко. Он сжимал ее, заставляя вскрикивать, и входил в нее резко, сильно. В какой-то миг этого блаженства он сказал: — Смотри на меня, смотри. Фэй всегда закрывала глаза, но подчинилась его приказу и открыла глаза, тут же столкнувшись с его взглядом. Сету было необходимо знать, что она понимает, кто с ней, что она отдается именно ему, что он владеет ею безраздельно. — Всегда смотри на меня. И Фэй послушалась. Сила Сета была несомненной, и Фэй не понимала, почему ему надо самоутверждаться и что-то доказывать. Он был таким великолепным, откуда у него эта неуверенность? В тот момент, когда он сказал Фэй смотреть на него, она поняла это. Что же будет, если он узнает про нее и Пита? Она не думала, что он влюблен в нее, но его самооценка пострадает точно. Сет помог ей с отцом, для нее это было самой большой заслугой, поэтому она никак не могла допустить, чтобы он узнал это. Сет не оставался на ночь, и Фэй с облегчением закрыла за ним дверь. Во время их физической близости не существовало никаких преград, но как только все заканчивалось, появлялось напряжение. Они не прощались, не договаривались о завтрашнем дне, не строили планов. Но Фэй поняла, что теперь всегда будет ждать его. 12. Питер Когда Питер понял, что Сет спас его во второй раз он преисполнился уверенности, что его дружба с Сетом это судьба. Пит вырос в суеверной и верующей семье, и он верил во всякие знаки судьбы и в знамения. Когда Сет появился тогда у судьи и заявил, что был вместе с ними, когда они обнаружили трупы, Пит даже усомнился в своих воспоминаниях. Может Сет и правда был с ними? Но после того как их отпустили, и они, наконец, остались наедине, Сет спросил: — Что там произошло? Расскажи мне все, Пит, мне надо знать. — Мы пришли и прождали их около часа, а потом Майк пошел за косяком и выполз уже на четвереньках. — И это не вы… — Господи, Сет, конечно нет. Клянусь тебе, что когда я последний раз видел Чейза, он был жив и здоров. — Но значит, кто-то явно хотел вас подставить. Слишком все сходится. — Сет, я не имею ни малейшего представления. Я знаю, что ты опять спас меня и теперь я твой вечный должник. Полиция очень рьяно взялась за это дело. Они опросили всех, кого только можно было опросить. У них в участке побывали почти все подростки их возраста. Кто-то что-то слышал, кто-то додумал, кто-то видел, но никакой конкретики. Делом занимался Оливер Стоун, а он был очень дотошным. Он выяснил, что записку Чейзу послал действительно не Пит, что окончательно сняло с него подозрения. В итоге дело просто встало на мертвой точке. Выяснилось, что какой-то бродяга ошивался в городе несколько дней, а после трагических событий исчез. Идентифицировать его не удалось. Питу тоже очень хотелось принимать участие в расследовании, и он обшарил весь старый дом в поисках зацепки. Найденное не смогло помочь хоть сколько-то продвинуться в этом деле, но Пит завел большую коробку бережно сложил туда свои находки и хранил много лет. Когда у него были монеты смятения, что-то, что не поддавалось логике, как тогда много лет назад, Пит доставал эту коробку. Он смотрел на ее содержимое, не зная зачем. Пит не был склонен к самоанализу. Он просто делал, что делал. В последние дни он доставал коробку много раз. Она была неким символом того, как он обязан Сету. Чтобы никогда не забыть. Клочки бумаги в коробке все выцвели за эти годы, осколки бутылки потускнели, ржавый гвоздь поржавел еще больше. Кусок цепочки (сказали, что серебряной) почернел со временем. Теперь он смотрел в коробку и думал о Фэй. Было ясно, что думать о ней не надо, но Пит все равно думал. Фэй была странной. Это первое, что приходило на ум. Странным было и то, что Сет общался с ней. Это не поддавалось никакому объяснению, и Пит старался об этом не думать. Как это вообще могло произойти? Когда и почему? Фэй была дикая и грубоватая. Резкая что ли? Она, не стесняясь, говорила, что ненавидит всех и проехала бы на танке по главной площади. При этом ты все время думаешь, а тебя она тоже имеет в виду и тебе очень хочется верить, что ты тот единственный, кого она танком переехать все же не хочет. Говорит, что есть люди, которых она бы застрелила без зазрения совести. Пит думал кто это, ведь спрашивать не решался. Он помнил о ее синяках и в глубине души одобрял ее. Несмотря на всю ее резкость, на ее злость, когда она улыбалась, он был очарован. И что самое главное ни с кем Питу не было так просто и легко. Это для него дорогого стоило. Он не добился подобного ни с одной девушкой, которая была до Фэй. Он мог не думать о деньгах, об обязательствах, о делах и работе. О том, что надо чего-то добиться в жизни. Фэй говорила, что он добьется, что другого и быть не может. Она говорила ему: «Чего переживать по этому поводу, Пит, ты просто создан для того, чтобы добиться успеха». И Пит верил ей, словно ее слова были пророчеством. А кто бы не поверил? Пит понимал, что влюбился в нее. Его восхищало все в этой девушке, ее красота, ее худоба, ее глаза. Ему просто хотелось с ней говорить, говорить и говорить. Хотя когда он вспомнил о той ночи, захотелось обладать. Он не любил думать о ком-то, анализировать и вздыхать. Это было не свойственно его натуре. Когда ему хотелось, он просто шел и делал, и брал, покупал, дарил. Здесь же встала преграда. Пит долго терзался, прежде чем плюнуть на все и пойти к Фэй. Она встретила его, как ни в чем не бывало, сказав просто: — Проходи. Пит зашел, озираясь по сторонам, а Фэй ухмыльнулась: — Здесь никого больше нет, Пит. — Я принес вино и еды. — И он протянул пакет. — Это хорошо, а то есть нечего уже два дня. У меня так часто бывает, не удивляйся. Пит решил промолчать. Он покружил по комнате, пока она разбирала пакет, а потом, решаясь, заявил: — Давай будем друзьями. Фэй фыркнула, в глазах замаячили чертенята: — Думаешь, получится? Она приготовила простой ужин: жареное мясо, картошку, салат. Они пили вино и говорили на вечные темы, о музыке, кино и погоде. Потом Пит внезапно сказал: — Я хочу тебе рассказать о том, как мы познакомились с Сетом. Выслушав его историю, Фэй сказала: — Впечатляет. На, а как мы познакомились с Сетом, ты знаешь. — Я не знаю, как получилось так, что он появился в твоей жизни снова. — Почему ты не спросишь у него? — Я не могу Фэй, я не могу говорить с ним о тебе. Боюсь, что не смогу скрыть… свои чувства, его реакция на тебя тоже странная….В общем, здесь все не так как обычно. — Тогда давай о нем больше не говорить. Словно его не существует. Пит встал рядом с ней: — Если бы это было так, то я мог бы делать все, что мне хочется. — Вот и делай. Мы не сможем быть просто друзьями, Пит. 13. Фэй Следующие несколько месяцев стали для Фэй неким образом ее молодости. Когда она стала старше, то вспоминая свою молодость, в памяти всплывали только эти месяцы. Они стали для нее своеобразной точкой отсчета: до и после. Маленькая Фэй была очень одиноким существом. Она помнила это ощущение, что она одна во всем мире, что мир такой большой и необъятный, и лежа у себя в кровати по ночам она ощущала свою мизерность и ничтожность. Ей казалось, что жизнь, шагая как некий монстр, просто наступит на нее огромной лапой и, раздавив, промчится в вечность, не заметив. Она дрожала под одеялом, и не с кем было поделиться своими страхами. Раньше она могла слышать за стеной ругань родителей, но положив голову под подушку, звуки исчезали, и появлялась страшная тишина. Воспоминания о школе были чем-то размытым, как будто она попадала на время в другое измерение, эта жизнь вроде тоже была, но она так же быстро заканчивалась, и опять были одинокие вечера в своей комнате. Дети в школе сторонились ее, видя, что она странная. Правда какой-нибудь мальчик всегда маячил на горизонте, хотел проводить или помочь с уроками, но пригласить его к себе было невозможно, а ходить куда-то она не могла. Она боялась нормальных семей и отношений, она чувствовала себя там изгоем, не знала, что говорить и как себя там вести. Если ее угощали — кусок не лез в горло, если о чем-то спрашивали, то она краснела и молола всякий вздор. Да еще ее способность постоянно что-то сочинять. Она рассказывала небылицы родителям друзей. И если со сверстниками это сходило, то взрослых, конечно, было не обмануть. Они понимающе улыбались, а потом говорили своим чадам, что Фэй лгунья и что не надо с ней дружить. Ни один учитель в школе не захотел увидеть ее и ее маленькую трагедию, они видели только ее странность и не любили. В старших классах, когда Фэй стала понимать, сколь слепы и глупы были люди, обучающие ее, у нее появился протест на каждое их слово. Она спорила, грубила и унижала. Множество прочитанных книг позволяло ей выходить с достоинством из любого спора, и она могла заткнуть за пояс любого. В конце концов, учителя ее возненавидели, но старались больше не трогать и все с нетерпением ждали ее выпуска. На выпускной бал Фэй не пошла. Матери к тому времени уже не было и отец жил с новой семьей. Если с ухажером можно было бы решить вопрос, то платья у нее не было и не предвиделось. Фэй не особо страдала, что ей не удастся всю ночь пить, плясать и веселиться до утра, просто не нравилось, что она изгой. В колледже было все проще. Новые люди, новые преподаватели. Здесь ее талант стал очевиден, и преподавателям нравилось общаться с Фэй, нравилась ее начитанность и образованность. Каждому хотелось прибавить в свою копилку отрытый им талант. Она в отличие от сверстников всегда тянулась к новому, старалась понять, что ей говорят, и многие преподаватели свои лекции вели для нее. Ее однокурсники тоже не знали странностей Фэй в школе, и ее замкнутость притягивала к себе. С ней пытались подружиться девчонки, парни приглашали на свидания, так что Фэй стала популярна. Ее это смущало, но она понимала, что необходимо научиться общаться с людьми, не смотря на свои тайны. Ее прошлое не должно помешать ее будущему. Она мечтала о своей жизни в большом городе, о крупном издательстве, суматохе вокруг выхода нового номера. С появлением Сета и Пита в ее жизни, все вообще потекло по-новому. Она ощущала себя свободной. Так словно ей, наконец, дали все то, чего она лишена была все эти годы. Внимание. Они помнили о ней. А она все время думала о них. Вспоминала то одно, то другое и постоянно улыбалась. Она все еще подходила к зеркалу и рассматривала спину, но при этом теперь тоже улыбалась. Синяки сошли полностью, остались только два совсем маленьких шрамика, чтобы не забыла совсем. И Пит любил их целовать, он говорил, что это для того, чтобы глядя на них, она думала о нем. Фэй заметила, что он любит наблюдать за ней, как она ест, как одевается, как спит. Это не напрягало ее, а приводило в восторг. Ребенком она была лишена того, что родители рассматривают с любовью свое чадо, восхищаясь всеми его прелестями и теперь, когда Пит наблюдал за ней, у нее по телу бегали мурашки от удовольствия. Он привил ей уверенность в себе. В том, что на красива. Идеальна, как он говорил. Она научилась любоваться собой, крутиться перед зеркалом, одеваться, краситься. Пит постоянно приносил ей милые вещи: шарфик, духи, крем. Она знала — он помнит о ней. Ее даже не интересовало, есть ли у него кто-то еще, она была уверена, что да. Ведь Пит был таким жизнерадостным, красивым, с мальчишеской улыбкой. Она видела, как девушки на него западали. Анализируя такую популярность Пита у женщин, она пришла к выводу, что они не чувствуют угрозы, он словно готов был защитить их всех, накрыв как супергерой своим плащом-невидимкой. И Фэй думала: «Пусть ему будет хорошо. Если у него есть такая потребность защищать кого-то, пусть…». Ей было достаточно знать, что он думает о ней, помнит ее и приходит когда может. Она не сидела у окна и не ждала его, но и не забывала ни на секунду и уж точно ни с кем больше не встречалась. Кроме Сета. Сет был табу в их с Питом отношениях. Условившись раз, они никогда о нем не говорили и избегали совместных поездок. Сету видимо тоже было некомфортно в присутствии Пита общаться с Фэй, поэтому он не настаивал, а потом и вовсе прекратил попытки совместно провести время. Фэй понимала, что в случае с Сетом это страсть. Она уверена была, что она как вспыхнула, так и погаснет, вопрос только времени. В то же время этот огонь, который пылал при каждой их встрече, ей был необходим. С ним она чувствовала такой выплеск эмоций, а вместе с тем заряд, что потом неделю просто летала. Сет дарил ей в корне новые ощущения: стрельба, верховые прогулки. Он возил ее на свою яхту, и там посреди моря у них был самый потрясающий секс со времени их знакомства. Фэй не умела плавать и поэтому она испытала просто неповторимые ощущения. Вокруг плескались волны, сильного шторма не было, но волнение на воде было существенным. Вода была черная, блестящая, неизведанная. А в небе — множество звезд. Не было ничего, никаких звуков, кроме ударов воды о борт яхты. Ей пришлось довериться Сету, по сути, доверить свою жизнь, отдаться в его власть. Он понимал это так же хорошо, как и Фэй, и в нем это пробуждало не менее яркие ощущения, чем в ней. Это было романтично. Обычно их отношения сложно было назвать романтичными, но в тот вечер они были такими. Потом они долго молча сидели на палубе, обнявшись и глядя на море и звезды. Волшебный воздух моря просто покорил Фэй, он был слаще всяких роз. Там она раз и навсегда полюбила море и решила когда-нибудь поселиться на побережье. Ее ушам и издерганной психике шум прибоя был как колыбельная. Она сказала ему: