Я всегда подмечала это, но это стало более заметно с тех пор, как мы прибыли в Гласиум. Если, когда я шла по замку с кем-то из делегатов, Брумы лишь слегка ослабляли свои издевательства, а вот когда я была с Роном, никто даже не пытался поддеть меня. Интересно, что он сделал, чтобы заслужить такое боязливое уважение. Я следую за ним назад в замок, продолжая держать руку на стене. Рон идёт со мной к огромному залу, где проходят трапезы Брум. Как обычно, все оборачиваются, чтобы поглазеть на моё появление, но, как и ожидалось, никто не осмеливается прикоснуться ко мне, когда он возвышается рядом. Я обнаружила сходство и отличие в здешней ассамблее. Как и на Осолисе, здесь едят те, кто занимает высокое положение: министры, советники, важные купцы, и те, кто как-то связан с этими людьми. Хотя в отличие от Осолиса, эти люди не жили в замке, и единственные Брумы, кто, казалось, остаётся здесь, это высокопоставленные путешественники, некоторые из королевских советников, Рон и стражники в казармах. Единственной загадкой оставалось большое количество женщин, которые, казалось, оставались где-то в замке, хотя они постоянно менялись. Иногда я замечала похожие лица, только чтобы другое лицо вышло на следующий день из той же комнаты. Рон продолжает идти, и мы останавливаемся у столика, ближайшего к возвышающемуся трону, за которым сидят Малир, Санджей и Аднан. Король слушает чей-то разговор, идущий по левую сторону от него. Его взгляд на мгновение перемещается на меня. После встречи в зале заседаний я больше не общалась с Королем. Я надеюсь, что так будет и впредь. — Доброе утро, — приветствует Малир, сдвигаясь в сторону, чтобы я могла сесть рядом с ним. — Всем доброе утро, — говорю я и перекидываюсь парой фраз с Фионой, прежде чем подхожу к столу с едой. Стол с едой тянется вдоль одной стены и завален всевозможными диковинными яствами. Это ещё одно отличие от двора Осолиса. Здесь еда общая, тебе её не подают. Я всё ещё не знала, что представляли собой большинство блюд. Роман указал мне на фрукт, который он назвал грушей, говоря, что он будет довольно похож на яблоко. Я и не подозревала, что мои привычки в еде были настолько заметны. Я только успела схватить грушу со скрипучего стола, как меня толкнуло в бок огромное тело. Потеряв опору под ногами и грушу, я падаю, и в падении поворачиваюсь так, чтобы защитить левую руку, но тыльной частью плеча ударяюсь о пол. Я перекатываюсь и, вскочив на ноги, занимаю в оборонительную позу. Держаться в тени оправданно, но я буду защищаться. Я оглядываюсь на крупного мужчину и морщу нос, когда его запах достигает меня. В основном, я считаю стереотипы о Брумах необоснованными, но этот мужчина идеально им соответствует. — Шевелись, шлюха Солати, — рычит он. Мне не хватает времени, чтобы ответить, прежде чем массивная рука обхватывает его горло. — Габель, — говорит Король обыденным тоном. — Почему ты пристаёшь к моей гостье? К несчастью Габеля, он принимает это за искренний вопрос. — Она убила Принца Кедрика, — Габель задыхается, когда Король сжимает руку немного сильнее. Он поворачивается лицом к собравшимся, которые наблюдают за ним. Габель следует за ним, балансируя на кончиках пальцев. — Я видел, как вы все обращались с нашей гостьей, — говорит он. — Могу я напомнить тебе, что Принцесса — женщина, и вполовину меньше тебя? Лицо Габеля становится пунцовым. Я не смею взглянуть на ассамблею, чтобы увидеть реакцию. — Позвольте мне прояснить вам обстоятельства смерти моего брата, — говорит он, продолжая сжимать. — Вопреки тому, что вы все думаете, мой брат пожертвовал собой во имя спасения Татумы. В комнате наступает тишина. Он продолжает: — Не насмехайтесь над его храбростью и самопожертвованием. Король поворачивается ко мне, я заставляю себя стоять неподвижно. — Я приношу извинения за их поведение. Если бы я был самим собой в последние недели, этот вопрос был бы улажен гораздо раньше. Я киваю, отвлекаясь на мужчину, всё ещё находящегося в его хватке. Лицо Габеля сейчас фиолетовое, его губы приобрели синий оттенок. Король бросает его на пол и, не оглядываясь, возвращается к своему трону. Габель сворачивается в клубок на полу, слабо вбирая воздух в лёгкие. Несколько секунд я смотрю на него, затем перешагиваю через него и беру другую грушу. С того дня подножки и толчки прекратились. Я крепко сплю, что, похоже, всегда происходит в этой постели. Я с трудом выныриваю из сна, когда снаружи моей комнаты раздается громкий треск. Я вслушиваюсь во внезапно наступившую тишину. Дверь распахивается. Я вскакиваю, пытаясь освободиться от меха, в котором запуталась. Огромная тень заполняет дверной проём, и я вижу очертания моих стражников, лежащих в куче позади неё. Тень входит в комнату и хлопком закрывает дверь. Я судорожно вырываюсь из меха, поднося руку к своей вуали. Я колеблюсь, когда замечаю своё затруднительное положение. Из-за того, что у меня есть только один комплект одежды, я стала спать без одежды. Я предпочитаю оставаться как можно более чистой, что трудно сделать без помощи регулярных ванн. Я иду на компромисс, обматывая мех вокруг себя, пока стою. Я буду сражаться голой, если придётся. — Что вам нужно? Почему вы в моей комнате? — говорю я, мой голос звучит непосредственно. Мужчина удивленно ругается. — Дерьмо, ты не спишь. Голос невнятный, но, тем не менее, я его узнаю. — Что вы тут делаете, Король Джован? — спрашиваю я. Он ведёт себя странно. Его движения неуклюжи. Во время движения к кровати он делает несколько шагов назад. Я наблюдаю, мой страх превратился в смущение. Наконец он добирается до сиденья в конце кровати и заваливается на него. — У тебя огромная комната, — жалуется он, пыхтя, как будто бежал в гору. — Вы только что избили своих собственных стражников, — говорю я. Это очень странно. Я не знаю, что и думать, и стоит ли мне помочь ему. Он закрывает глаза, на его лице появляется ухмылка. — Ага. Он покачивается на сиденье, а я неуверенно зависаю рядом с кроватью в мехах. — Вы нездоровы. Вам нужна помощь? — спрашиваю я. — Нужна ли мне помощь, — тихо повторяет он. — Думаю, нужна. Я задумываюсь, знает ли он, что говорит вслух. Я ничего не говорю, мои глаза всё ещё привыкают к темноте. — Расскажи мне о себе и Кедрике, — требует он ошарашенным голосом, словно только что вспомнил что-то важное. Я моргаю от его просьбы. Поэтому он здесь? Прошло уже несколько недель, а Король не проявлял никаких внешних признаков скорби по Кедрику, если не считать его комментария в обеденном зале ранее. Учитывая его самообладание, когда он впервые услышал новости, я не представляла его таким человеком, который может сломаться, как я. Я подхожу к нему и склоняю голову набок. Я думаю, что Король Джован наконец-то потерял контроль над собой. Я с тоской смотрю в сторону кровати и вздыхаю. Этот визит не будет коротким. Король наблюдает, поворачивая голову вслед за моим движением, когда я обхожу его, чтобы положить бусины в огонь. Когда огонь разожжен, я устраиваюсь в кресле рядом с ним и аккуратно заправляю мех под ноги. С чего мне начать? — Мы были друзьями с самого начала. В мою работу входило показать ему окрестности дворца. Мы проводили много времени вместе, больше, чем от нас требовалось. Мы сблизились, — я пожимаю плечами. — Делая что? — кричит Король Джован. — Вам не нужно орать, — я делаю замечание. — Я не кричал, — он сердится, его голова запрокидывается назад и ударяется о каменную колонну позади него. Закатив глаза, я забавляюсь этим. — Для начала мы отправлялись на прогулки. Порой в деревню или к старому озеру, но чаще мы просто гуляли по внешнему лугу, окружающему дворец. Он говорил о Гласиуме: людях, животных, холоде. А я помогала ему понять Осолис. Король совершенно неподвижен, восторженно внимая каждому слову. Я понимаю, что на самом деле он просто хочет услышать о своём брате и о том, что он делал незадолго до своей смерти. — В Осолисе все очень сдержанные. Кедрик был как… глоток свежего воздуха, после того как надышишься дымом. Я быстро узнала об его честности и добром сердце, — я улыбаюсь. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к его смелым вопросам, но они стали одной из моих любимых вещей в нём. Я хихикаю над одним воспоминанием и решаю поделиться им с Королем. — Хотя иногда он доставлял мне этим неприятности. Однажды мы были в столовой, и он случайно назвал меня Линой. Я думала, что точно буду… Мои глаза расширились от слов, которые я чуть было не произнесла. Должно быть, я всё ещё в полусне. Я тороплюсь продолжить. — Это было очень скандально. Я уверенна, двор будет судачить об этом годами. Я неловко пожимаю правым плечом и подтягиваю мех, когда он сползает вниз. Улыбаясь, я вспоминаю, в какой ярости я была на Кедрика. Сейчас это кажется такой мелочью. — В тот момент я была так зла на него. Но злиться на Кедрика за то, что он высказывает всё, что у него на уме, всё равно, что злиться на снег за то, что он холодный.