— На это достаточно простой ответ. Мы с Оландоном были воспитаны совершенно по-разному, — я пожимаю плечами и отворачиваюсь. — Может быть, вы правы, должно быть это причина. — Возможно, и так, — говорит он после длительной паузы. Он оставляет меня у моих покоев, прощаясь с глубоким поклоном. — Я рад, что мы встретились. — Я тоже, — говорю я. И я рада. ГЛАВА 24 На следующий день я снова покидаю комнату. На этот раз заявляя, что я была уверена, что Король имел в виду исключительно вчерашний день. Стражник, который вчера ходил за уточнением к Королю, качает головой, когда на него смотрит самый старый стражник, отказываясь идти. Другой стражник уходит со вздохом. Уходя, я хихикаю себе под нос. Очевидно, им велели не трогать меня, иначе они запихнули бы меня обратно в комнату. На этот раз я знаю, что у меня немного времени, поэтому я бегу вокруг замка, то и дело меняя местоположения, надеясь провести с Каурой хотя бы часик, прежде чем меня поймают. Я ненавижу сидеть взаперти. Я оказываюсь в каком-то пустом дворе, в котором не была раньше, и умиляюсь снежинкам, которые мягко садятся на землю и голые деревья. Ветер завывает, но двор защищен, и меня обдувает лишь лёгкий ветерок. Контраст между хаосом снаружи и спокойствием внутри двора умиротворяет. Каура прыгает и пытается есть снежинки. Я учила её прыгать по команде всё утро. Её тренировки требуют много терпения, но Малир говорит, что это, потому что она всё ещё очень маленькая. Холод проникает в ботинки, но я снова обнаруживаю, что он помогает мне отвлечься от боли. Моя вуаль заправлена внутрь шубы, которая застегивается под подбородком. Так вуаль не слетит и не откроет моё лицо. Я закрываю глаза, погружаясь в нежное прикосновение снежинок к моей вуали, как вдруг слышу кричащие голоса. Один из охранников, стоящих позади меня, кричит в ответ. Я хмурюсь на него. Предатель. Король Джован проходит через арку справа от меня, пригнув голову, чтобы не задеть её. Его плечи занимают большую часть проёма. Роско и измученного вида стражник следуют вплотную за ним. — Где ты была? — ревёт Король. Два месяца назад я, вероятно, побежала бы в укрытие. Я встаю, отряхивая снег с моих брюк. — Всё утро я гонялась за Каурой, вы не представляете, как это было невыносимо. Цвет лица Короля меняется с обычного светлого на красный, и я слышу, как Роско задыхается. — Роско, вы в порядке? — спрашиваю я, и вижу его задушенную ухмылку, прежде чем взгляд Короля заставляет её поспешно скрыться. Джован без промедления направляется ко мне. Как будто свора собак надвигается на меня, но я стою неподвижно. Он останавливается передо мной и совершает попытку схватить меня. Но неожиданно останавливается, смотрит вниз и удивленно вскрикивает. Я следую за его взглядом и вижу Кауру, которая погрузила свои зубы в его ногу. Он отпихивает её ногой, и она скулит. — Не делайте этого! Я смотрю на его возвышающуюся фигуру. Я пригибаюсь и поднимаю Кауру, обнимая её. — Каура, ты в порядке? Ты такая хорошая девочка. Роско снова задыхается. — Хорошая? — в недоумении кричит Король. — Она только что укусила меня. — Вы заслужили это. Я отворачиваюсь и слышу приглушенный смех. Король бросает ещё один взгляд через плечо. Я никогда не видела Короля таким взволнованным. Я едва сдерживаю смех. Глаза Короля сужаются, а рот превращается в мрачный оскал. Я напрягаюсь, когда он пригибается и закидывает меня на своё правое плечо, удерживая меня на месте рукой, перекинув её через верхнюю часть бёдер. Я вскрикиваю от возмущения и немного от боли, мои рёбра заставляют меня задержать дыхание, хотя я замечаю, что он старается нести меня так, чтобы большая часть давления приходилась на левую сторону моего тела. Я изо всех сил стараюсь удержать Кауру. Это было бы ощутимое падение. Повезло, что моя вуаль заправлена. Отбиваясь, я ударяю коленом в его живот, вызывая удовлетворительное «уф», на что он, к моему потрясению, наносит ответный удар рукой по моей попе. — Опустите меня, — огрызаюсь я. — И перестань извиваться, Каура. Я не хочу тебя уронить. — Если ты не будешь подчиняться моим приказам, с тобой будут обращаться как с ребёнком, — огрызается он, не сбавляя шага. — Тогда почему бы вам не бросить меня в детской вместе с Камероном? — кричу я. — Не искушай меня. В голове трещит, словно я ударилась головой обо что-то твердое. — Чертов твердолобый Брума, — выпаливаю я в его адрес. В этот раз я слышу как Роско, который, должно быть, следует за нами, смеётся в полный голос. Король снова шлепает меня по попе. — Прекратите, — говорю я, пинаясь ногами. Он фыркает и распахивает дверь в мою комнату. Я напрягаю тело, думая, что он собирается бросить меня, но он удивляет меня, сгибаясь пополам, и я мягко скатываюсь на пол. Я отпускаю Кауру и смотрю на Короля, который открывает рот. — Вы собираете отчитывать меня? — говорю я. Я знаю, что испытываю судьбу. Его рот захлопывается. Его взгляд потухает, когда он поворачивается на пятках и стремительно выходит, хлопнув дверью. Я слышу, как он орёт на стражников. — Я снесу ваши грёбанные головы, если вы выпустите её снова, — а потом, — ты ни хрена не помог. И затем раздается глубокий смех Роско. Я сжимаю рёбра, смеясь больше, чем за всё последнее время. Смех звучит беззаботно. Ещё один груз, который я не знала, что ношу, снят. Я провожу пятый день в своей комнате. Я занимаюсь растяжкой и делаю лёгкие упражнения для рук и ног, останавливаясь, когда любое из них вызывает недовольство моих рёбер. Я просыпаюсь на следующий день и знаю, что должна выбраться из этой комнаты. Я открываю дверь и двое стражников, которые уже ходили к Королю, качают головами. Старший стражник смотрит на четвертого, который склоняет плечи. Я хихикаю, глядя на это зрелище. — Не нужно беспокоиться. Думаю, я не должна выходить без разрешения Короля. На днях он выглядел немного раздражённым. Не мог бы один из вас передать ему послание? — спрашиваю я. Назначенный стражник кивает головой, хотя его взгляд недоверчив. Я прочищаю горло. — Не могли бы вы сказать ему, что я начинаю чувствовать себя как тётя Камерона, Беатрис, и хотела бы покинуть свою комнату, если он будет так любезен и разрешит мне это? Старший стражник тяжело откашливается. Я смотрю на него. Может быть, мне не стоило держать их на холоде. Третий стражник уходит по коридору, волоча за собой копье. Я закрываю дверь и тренирую с Каурой новый трюк. Через некоторое время раздаётся стук в дверь. Я открываю её перед краснолицым стражником. — Король Джован сказал, что он разрешит вам сегодня покинуть комнату, в награду за ваше хорошее вчерашнее поведение. Я прищуриваю глаза от ответа Короля, сформулированного специально, чтобы разозлить меня, я уверена. Но моя радость от возможности выйти из комнаты преобладает над раздражением. Я подхватываю Кауру и практически бегу вниз по лестнице, что не нравится многим частям моего тела. Я снова провожу день на улице, возвращаясь в замок только когда мои пальцы становятся синими. Чувство вины захлестывает меня, когда я вижу, что охранники замерзают. — Вы все замёрзли. Вам следовало что-нибудь сказать. Я прошу прощения, — говорю я им. Они выглядят удивлёнными и бормочут вежливые ответы. Я отвожу их в обеденный зал и заставляю стоять около огня, пока они не отогреваются. Следующим утром я открываю дверь. — Моя неделя окончена, — говорю я. Двое из них хихикают, охранник, который вчера передал моё послание Королю, всё ещё выглядит потрясённым, а старший, серьёзный охранник просто кивает мне. Я улыбаюсь и спускаюсь в зал, Каура следует за мной по пятам. Я направляюсь прямо в обеденный зал, надеясь найти кого-нибудь из своих друзей, и бросаю взгляд на Короля, который, как обычно, ничего не выражает своим видом. Рядом с ним я вижу Роско, смотрящего на меня с огромной ухмылкой на лице. Я продолжаю оглядывать стол и вижу, что Ашон смотрит в мою сторону. Впервые он не волком смотрит на меня, а мне хочется, чтобы так и было. Он улыбается мне, но совсем не как Роско. Угроза в его выражении лица заставляет мурашки бежать по моему позвоночнику. В этот момент, исключительно по той причине, что мои инстинкты кричат об этом мне, я понимаю, что Ашон был именно тем, кто нанял трёх бандитов. Мой шаг замедляется, пока я не вспоминаю, что нужно продолжать двигать ногами. Похоже, что этого виновника найти было гораздо легче. Печально, потому что Кедрик всегда говорил, что мы с Ашоном поладим, печально, потому что смерть Кедрика так разрушительно повлияла на Ашона, и ещё более печально, потому что во мне была уродливая часть меня, оставшаяся после материнского воспитания, говорившая мне, что я заслужила побои. Я сижу за пустым столом. Нет возможности отомстить или сказать Королю. Брумы и так считают, что я убила одного принца. Невозможно быть ответственной за смерть другого Принца. Я надеялась, что избиение и смерть Кедрика были связаны, и выслеживание бандитов может привести меня к убийце Кедрика. Я поглощаю своё разочарование. Ашон, определённо, не убивал собственного брата. Чтобы понять это, достаточно было увидеть его поведение в миг, когда он узнал об этом. Я сижу за столом и уныло ем свою грушу, одновременно кормя Кауру. А что, если бы я узнала, что это Малир или Санджей или кто-то другой из моих друзей убил Кедрика? Мысль об убийстве одного из делегатов, чтобы исполнить свою клятву, была… отвратительной. Рон садится, разбрасывая повсюду снег и прерывая мою виноватую тираду. Должно быть, он только что вернулся. — Доброе утро, Рон, — говорю я. Он кивает.