– Тебе нечем думать! – сорвалась вдруг Кёсем-султан. – Если бы ты думал, ты не казнил бы Кара Мустафу-пашу! И не послал бы на Крит Султанзаде Мехмеда-пашу! Ты убиваешь всех, кто помог бы тебе удержать османский трон и власть! – Не смей на меня кричать! Я султан! Да я тебя… – Что? Что ты хочешь сделать с матерью, Ибрагим? Со своей родной матерью, которая могла бы стать тебе лучшим другом, если бы ты не приближал к себе всякий сброд. И если бы ты ее слушал. Но ты позвал к себе девчонку, которая при всех меня оскорбила! Это что, бунт? Или ты хочешь, чтобы эта малолетняя дурочка управляла империей?! – Я и сам могу ею управлять, – хмуро сказал Ибрагим. – Но тобой-то она управляет, эта девчонка! Ты выполняешь все ее капризы. Никях задумал. Остановись! Иначе… Иначе это война! Между мной и ею! И… тобой! И Кёсем султан стремительно вышла. Ибрагим почувствовал, как на лбу и щеках выступил холодный пот. «Надо пойти к Шекер Пара, – подумал он. – Что она-то скажет?» У него имелась хотя бы одна умная хасеки. Надо немедленно все рассказать ей. …В это время Анна бросилась своей княжне на шею: – Ты жива?! Та брезгливо огляделась: – Что это за место? Фи! Здесь совсем не красиво. Отпусти меня, я есть хочу. Обед вскоре принесли. Уплетая за обе щеки, Хюмашах спросила: – Что было в гареме ночью? Почему мать Ибрагима так кричала на него? Кто такой Исмаил? – Исмаил-эфенди хранитель покоев султана. Ты ему обязана жизнью, Нана. – Зови меня Хюмашах. Султан дал мне новое имя. – Красиво! Хюмашах… – Исмаилу отрубят голову, – равнодушно сказала новая султанская фаворитка. – Да ты что?! Они приготовили двойника! Тебя должны были убить, а Исмаил этому помешал! Он будет нас защищать! – Расскажи мне лучше про ребеночка, – хихикнула Хюмашах. – Мне понравилось играть в любовь. Дети – они откуда? – Нана… Хюмашах, ты сама еще ребенок. Этой ночью мы обе могли погибнуть, понимаешь? Против нас заговор. Мать султана тебе не спустит, что ты ее обошла. От нее надо избавиться. – Я сказала Ибрагиму, чтобы ее услали в Старый дворец. После того как мы с ним поженимся. – Вы уже поженились. – Э, нет… Будет, как это называется?.. – Хюмашах наморщила лобик. – Неужто никях? – оторопела Анна. – Свадьба, – хихикнула Хюмашах. – Я буду одна жена. Больше никого. – Тем более нам нужен до свадьбы защитник! – всплеснула руками Анна. – О чем ты только думаешь? Впрочем, тебе и думать нечем, – вырвалось у нее. – Ты назвала меня дурочкой? – недобро прищурилась Хюмашах. И Анна опомнилась. Девчонка не сегодня-завтра станет законной женой султана. У нее будет огромная власть. Одно слово – и по приказу султанши казнят любого. А это слово так легко вырывается из уст Хюмашах, которая ничему, в том числе и словам, цены не знает. – Нет, конечно, – залебезила Анна. – Ты умница, а главное, красавица. Не мудрено, что сам султан от тебя голову потерял. Расскажи, как он тебя любил? Сколько раз? Хюмашах оживилась. Ей не терпелось вернуться к своему султану. А ночью, так и быть, она шепнет Ибрагиму на ушко, что его хранитель покоев хороший. А вот мать плохая. Но главное, что комната, в которой поселили их с Анной, скверная. Нет, об этом она скажет сразу же, как только войдет к султану. Потребует роскошные покои и много служанок. А еще украшений. А еще… Анна со вздохом смотрела на свою воло окую красавицу. Ума бы ей, хоть немного. Хотя бы осторожности. Повезло – так держи удачу-то за хвост. Не то сия жар-птица к другой улетит. И про ребеночка надо сказать. Его во что бы то ни стало надо заиметь. На кухню бы попасть. Травки кое-какие раздобыть. С повитухой словечком перекинуться. Действовать надо, не то загремит со своей дурочкой на невольничий рынок. Или того хуже – жизни лишат. …Ибрагиму сказали, что беременная султанша гуляет в саду. Он и в самом деле нашел Шекер Пара там. Она ежилась от холода, ветер задувал осенний, зато в голове прояснилось. Шекер Пара любовалась на поздние розы и мечтала о том дне, когда родит, наконец, ребенка и снова станет для мужа желанной. Как же медленно тянется время! – Дорогу! – услышала вдруг она и догадалась: султан. К ней стремительно шел взволнованный Ибрагим. Шекер Пара проворно одернула платье, поправила платок на голове, вытерла рот и попыталась выпрямить спину. Но Ибрагим все равно с неприязнью отметил, как же сильно Сахарок подурнела. А ведь живот еще небольшой. Даже яркие зеленые глаза хасеки потускнели. Ибрагим невольно вспомнил другие, карие с поволокой. Которые смотрели на него сегодня ночью с такой любовью. И сердце запело: «Хюмашах…» – Что тебя так обрадовало? – спросила Шекер Пара, бросив на мужа внимательный взгляд. – Или… кто? – Наложница, которая вчера поссорилась с моей матерью. Она была ночью в моих покоях. – Мать? Или наложница? – Обе. Ночь я провел с Хюмашах, а утром ко мне ворвалась Валиде и ругала меня. – Ругать тебя? Османского султана?! – Валиде была в гневе. Велела казнить Исмаила. Шекер Пара вздрогнула. С губ едва не сорвалось: «Нет!» Но она удержалась. Что там братец натворил? Опять любовная записка от султанши? Исмаила погубят женщины, они так много для него значат. И он для них. Если две знатные госпожи вступят за него в борьбу, Исмаилу конец. Поэтому брат должен быть осторожен. – Что скажешь, Шекер Пара? – Исмаил тебе предан. А мать ревнует. – Она решила выдать Фатьму замуж за Юсуф-пашу. Он скоро прибудет в Стамбул. «Значит правда». – Паша нашел повод сбежать из-под Кандии, где у него ничего не выходит? – Откуда ты знаешь? – Канея взята лишь благодаря Исмаилу. Он был переговорщиком. И если бы не он, осада наверняка и сейчас бы продолжалась. Юсуф-паша скверный военачальник. – Не тебе, женщина, судить о военных действиях! – Твоя мать успешно возглавляет твою армию. Валиде ты прощаешь все. А ведь она не умнее меня. Ибрагим, она готовит заговор. Хочет посадить на трон Мехмеда. Все, кто тебе верен, ей мешают. Когда Юсуф-паша станет новым Великим визирем… – Великим визирем? – Ну а ты как хотел? Валиде пойдет до конца. – Знаешь, что я подумал… – Ибрагим с нежностью посмотрел на ее живот. – Если ты родишь мне сына, я, пожалуй, назначу тебя губернатором Дамаска. – Губернатором Дамаска?! – Если Валиде управляется с моей армией, разве не управишься ты с какой-то провинцией? – Что ж… «Сказать о никяхе или нет? Пока у нее хорошее настроение. Разумеется, ей это не понравится. Потом…» – заколебался Ибрагим. Он с нежностью поцеловал султаншу в лоб и направился к фонтану. Шекер Пара хотела было пойти следом, но Ибрагим сделал жест рукой, велев ей остаться. Как женщина она его больше не интересовала. – Позови ко мне Хюмашах, – велел он слуге. – Что стоишь?! Мою новую фаворитку! Ее зовут Хюмашах! – прикрикнул он. Ага заторопился в гарем. Задержавшаяся у розария Шекер Пара ревниво следила за юной красивой женщиной, которая вышла в сад и в сопровождении рабынь направилась к фонтану, куда саму Шекер Пара не позвали. Вскоре оттуда послышался грудной смех. – Моя малышка скучала? – с нежностью спросил Ибрагим. – Нет. Мне принесли много вкусной еды и сладостей. Еще со мной была Анна. – Анна? – Это моя служанка. Мы вместе плыли в Стамбул из Батуми. Она некрасивая и старая, но умеет укладывать мои волосы и знает много забавных историй. Мне нравится ее слушать. Ибрагим, почему меня поселили в такую ужасную комнату? – капризно спросила Хюмашах. – Она такая маленькая, там темно, нет балкона и такого красивого меха, как у тебя в спальне. – Соболей? – Я хочу, чтобы они были везде! Мне так нравится лежать в мехах, голенькой, – Хюмашах засмеялась. – Будут у тебя соболя, – невольно улыбнулся Ибрагим. – А дворец? Я хочу дворец! – Дворец? – он задумался.