В день, назначенный для свадьбы, внезапно грянула оттепель, и султан Ибрагим счел это добрым знаком. Процессии предстояло пройти от дворца на Ипподроме до ворот Топкапы, путь хоть и не длинный, но рабыни, составляющие часть приданого Хюмашах, и прочие сопровождающие могут замерзнуть, да и народ охотнее станет глазеть на свадебное шествие не в лютый мороз, а когда пригрело солнце. Все должны увидеть, как сильно Ибрагим любит свою юную жену и как он щедр. Сначала в султанский дворец отправятся повозки с имуществом, которым султан одарил обожаемую Хюмашах. Домашняя утварь, роскошные ковры, богатая одежда, лучшие ткани и, разумеется, молодые сильные рабы. Впереди кортежа пойдут барабанщики и глашатаи, оповещающие Стамбул о никяхе султана Ибрагима первого и его возлюбенной Хюмашах, потом жонглеры и акробаты, чтобы привлечь народ, а следом – красавицы-рабыни и, наконец, визири Дивана и важные чиновники. Две недели на всех площадях Стамбула будут идти представления, а на Ипподроме построены новые трибуны, там развернется главное действо. Этот праздник надолго запомнится всем. Хюмашах велела, чтобы Анна сама причесала ей волосы. Для чего в покои невесты принесли целый ворох золотых и серебряных нитей. Ими украшали одежду новобрачной, но жадная до всего блестящего Хюмашах приказала вплести телли и в свои темные кудри. Она хотела сиять, подобно солнцу, и затмить всех. Анна перебирала плетеные шнуры из драгоценных металлов в надежде, что и к рукам что-нибудь прилипнет. Нет, она не собирается обвешивать себя телли, подобно глупышке Хюмашах, в своей одежде Анна по-прежнему была скромна. Но ведь это же золото! Искусные мастерицы плели эти нити, и цена их немалая. Хюмашах же ничему цены не знает, вон как она резвится, примеряя свадебный наряд и не понимая, что ее появление во дворце не обрадует ни свекровь, ни других хасеки султана Ибрагима. «А ну как отравят девчонку? – с тревогой думала Анна. – Имущество Наны надо бы прибрать к рукам. Улучу момент – и отправлю потихоньку обратно во дворец Паргалы пару больших сундуков, тайник здесь надежный». Анна все время ждала подвоха: свадебная церемония у мужчин и женщин проходит отдельно, и, кроме нее, Анны, рядом с Хюмашах весь день не будет никого, кто бы за нее порадовался. Ведь это не свадьба, а нарушение вековых устоев. Ни Кёсем-султан, ни ее дочери Ибрагима не одобряют. Они так и сидели с каменными лицами, Валиде и султанши, не притронувшись ни к еде, ни к напиткам. Всем своим видом выражая протест. Анна с тревогой следила за хасеки султана, которые могли стать для Хюмашах соперницами. Каждая из них родила падишаху сына. Особенно не понравилась Анне похожая на слониху Шекер Пара, хоть она и была родной сестрой Исмаила. Султанша была на шестом месяце беременности и едва держалась на ногах. Но не уходила, внимательно наблюдая за всем, что происходит. Глаза у нее были зеленые, как и у брата, но сейчас потускнели и спрятались в складках припухших век. Хюмашах словно и не замечала напряжения, царящего среди женщин, особо приближенных к падишаху, резвилась и хлопала в ладоши, словно маленькая девочка, подчас забывая, что она – невеста и вести себя надо сдержанно. В один из таких взрывов задорного смеха Валиде повернулась к Турхан и что-то негромко ей сказала. Видимо, у Шекер Пара слух был чуткий, потому что она это услышала. Раздался ее сочный голос: – Что с нее взять? Телли! Все рассмеялись. В самом деле, еще никто не додумался обвешать не только себя, весь свой наряд, но и волосы золотыми и серебряными нитями. Султанши предпочитали солидные, массивные украшения с крупными драгоценными камнями. А в волосах корону. Символ власти. Власть же Телли была легковесной, как и украшавшие ее волосы нити – всего лишь мишура. Блеск и никакого толка. Не султанша, а игрушка. Мало того что молода, еще и глупа. А ведь Анна ей говорила: веди себя скромнее, на балкон не выходи, людям рукой не маши, да оденься на свадьбу как подобает. Позови старух из Старого дворца, они рады буду услужить юной султанше в отместку Валиде, которую люто ненавидят. – Говорят, что Хюррем-султан поведала как-то свой секрет: за каждым великим правителем стоит умная женщина, – громко сказала вдруг Шекер Пара. – Это позволило Хюррем до самой смерти остаться у власти. И быть главной женщиной в жизни супруга. Браки заключаются по воле Аллаха, а не только султана. Ее услышали все. Валиде одобрительно кивнула, хоть и не любила эту свою сноху. Такая жена как Хюмашах сделает Ибрагима ничтожеством в глазах и народа, и знати. Она, похоже, единственная, кто не понял, что Шекер Пара только что выпустила в Хюмашах ядовитую стрелу. Уже вторую за сегодня. Теперь все будут звать девчонку не иначе как Телли. Но Хюмашах была занята лишь собой. Наконец-то праздник! И сегодня у нее будет первая брачная ночь! Хюмашах так хотелось ребеночка. На улице холодало, да и темнело в декабре рано, поэтому церемонию затягивать не стали. Никях совершили во внутреннем дворе дворца Ибрагима-паши в наступающих сумерках, свидетелями стали глава черных евнухов и главный визирь. Валиде сказалась больной и вскоре ушла с праздника, за ней последовали и дочери: Айше, Фатьма и Ханзаде. Шекер Пара тоже удалилась, сказав, что плохо себя чувствует из-за беременности. Нашла предлог, чтобы уйти и Баш-кадын, Турхан-султан – сын остался один и скучает по маме. Анна чуяла: что-то неладное происходит. Знать отказывается признавать брак Хюмашах. Султан их, конечно, заставил присутствовать, но Телли успела за каких-то полдня натворить столько глупостей, что Валиде, ее дочери и Баш-кадын почувствовали себя оскорбленными. А Шекер Пара высказала вслух то, что думали все: Хюмашах недостойна своего титула. Когда Ибрагиму доложили, что кареты Валиде и султанш опередили свадебную процессию и Хюмашах поедет в Топкапы одна, без блестящей женской свиты, султан пришел в бешенство. – Да как они смеют?! – заорал он. – Это моя свадьба! Вернуть! – Но это невозможно, повелитель, – испуганно сказал кизляр-ага. – На улицах полно народа, они ждут свадебный кортеж. Толпу не разогнать, а карета Валиде уже проехала. Дорога перекрыта. – Почему сразу не доложили?! – взревел Ибрагим. – Не остановили почему?! – Так ведь свадьба, повелитель! – взмолился кизляр-ага. – У вас в гостях вся Стамбульская знать. Как я смею прервать вашу трапезу и церемонию вручения подарков? – Я вскоре с ними рассчитаюсь, – скрипнул зубами султан. – Они пожалеют о том, что сегодня случилось. Меж тем сумерки сгущались. Приказано было разжечь огромные костры на площадях и осветить дорогу, по которой пойдет свадебная процессия, при помощи факелов. К ночи ожидали фейерверк. Валиде ехала со старшей дочерью Айше и двумя служанками. За ними следовали две кареты со свитой. – Ибрагим, конечно, придет в бешенство, – сказала Кёсем-султан, обращаясь к дочери. – И это лишь начало. Девчонка захочет управлять гаремом, она своевольная и наглая. Посмотрим, как ее станут слушаться. А где карета Фатьмы? – с тревогой спросила Валиде, когда они оказались наконец в Топкапы. – Народ ждет свадебный кортеж, – доложил ага из дворцовой стражи, бостанджи. – Должно быть, Фатьма-султан застряла в этой толпе. Она приедет в Топкапы другой дорогой. – Ну так найди ее, эту дорогу! – вскипела Валиде. – Я хочу знать, где моя дочь?! – Но уже темно… – заикнулся было ага. – Речь идет о султанше! Отыщите ее! Немедленно! Послать людей! Бостанджи поклонился и исчез. Легко сказать: найдите карету в праздничном городе, где полно развлечений! Люди от мала до велика высыпали на улицы. Всем раздают угощение, сейчас в Топкапы пойдут барабанщики и акробаты. Красивые девушки, которых подарили Хюмашах визири из Дивана. Повезут невиданные богатства. Да когда еще случится такое зрелище?! Карету сейчас отыскать все равно что иголку в стоге сена, тем более если Фатьма-султан и в самом деле велела свернуть на одну из боковых улиц и выбрала другой путь в Топкапы. Но Валиде ослушаться не посмели. Всадники помчались назад, к дворцу Паргалы, пытаясь пробиться сквозь толпу. Но Фатьма-султан как сквозь землю провалилась. Накануне к ней пришла Анна, Фатьма ее сразу узнала, несмотря на то что рабыня совершенно изменилась и сама была теперь похожа на госпожу. Фатьма заволновалась. Отослала Ширин, которая все время крутилась рядом. – Ну? – нетерпеливо спросила султанша. – Исмаил в Стамбуле, – одними губами сказала Анна. – Т-с-с! Его ищут. Завтра постарайтесь уехать со свадьбы пораньше, еще до того, как кортеж невесты двинется в Топкапы. Да сверните на одну из улочек, подальше от главной дороги. Я пришлю человека – он покажет. Там и ждите. – Я его увижу? – жадно спросила Фатьма. – Если сделаете все, как я скажу, то увидите. Тс-с-с! – Анна прижала палец к губам. – Не погубите! – Но ведь ты служишь Хюмашах, – удивленно сказала Фатьма. – Какие у тебя дела с… – Толкую же вам: молчите! Время придет – все узнаете. – Но Ширин… Она от меня не отходит! – Это моя забота. Валиде сама помогла Фатьме осуществить задуманное, решив уехать раньше. Придержать лошадей ничего не стоило. Фатьма с тревогой ждала. Проехать здесь почти невозможно. Хоть и подморозило, колеса не увязнут в грязи, но улочка слишком уж узкая. И что это за место? О нем ли говорила Анна? И куда исчезла Ширин после того, как женщины о чем-то пошептались? «Я что-то напутала, – с тревогой думала Фатьма, сидя в темноте и дрожа от страха. Вернуться было невозможно: процессия уже вы двинулась в Топкапы, и в толпе началась давка. – Что я делаю?! – в ужасе подумала Фатьма. – Меня, похоже, обманули». – Иди, глянь, что там, – велела она служанке. – И можно ли нам проехать во дворец. С Фатьмой были только эта девушка и кучер. Так велела Анна. Ее человек, который показывал дорогу, исчез. Это Анна все устроила. «Она ведь любит Исмаила, – догадалась Фатьма. – И ревнует его. Анна задумала меня убить. Я погибла!» И вдруг ее схватили сильные руки. Мужчина запрыгнул в карету неслышно, словно хищник за добычей. И стиснул Фатьму так, что кости захрустели. Она хотела закричать, но узнала его запах. И губы, которые нетерпеливо искали в темноте ее рот. – Исмаил… – сдавленно сказала она. – Соскучился… И тьма исчезла. Исмаил нетерпеливо стал расстегивать ее платье. Фатьма, которая окоченела от страха и холода, пока сидела в карете, почувствовала, как внутри разливается раскаленная лава. Он был здесь, рядом с ней, ее любимый, тот, из-за кого она до утра не спала, ворочаясь на влажных от пота простынях, потому что ее тело пылало от желания, кого видела и во снах и наяву, принимая за Исмаила любого высокого темноволосого мужчину, увиденного издалека. Сладкая греза ее ночей, зеленоглазая мечта, единственный смысл ее жизни. И он уже не сдерживался. Не думал ни о ее чести, ни о том, что будет с ними завтра. Сказал только: – Я буду острожен. Ты не забеременеешь, не волнуйся. – Я очень хочу детей… от тебя… Они будут красивые… Она понимала: нельзя. Если бы не случай и не помощь Анны, не выпала бы и эта ночь, которая может оказаться единственной. Краденная у судьбы, но оттого еще более сладкая. Служанка и кучер ушли смотреть представление, весь город был там, где много света и зрелищ. Туда же потянулись все городские нищие и воры в надежде наесться и поживиться. Они с Исмаилом оказались одни в этой темноте и декабрьском холоде. Исмаил согревал любимую своим дыханием и ласками. Укутывал в меха, когда они отдыхали и молча смотрели в темное окно. Фатьма навсегда запомнила, как, почти раздавленная молодым и сильным мужским телом, изнемогая от поцелуев и оказавшись на небе, не иначе, она открыла глаза и вдруг увидела, как за окном расцвел огненный цветок. Потом еще один, и еще… Она не сразу поняла, что это фейерверк, в ее животе тоже были огненные сполохи, а потом сияние, которое медленно разлилось по всем ее телу. Так же как небо, бывшее до этого черным, стало вдруг разноцветным и по-летнему светлым, так и Фатьма забыла о своей ночи, о том, что ей надо будет вернуться в гарем. – Ты счастлива? – тихо спросил Исмаил. – Ты все, что у меня есть. Я жила в тюрьме – ты дал мне свободу. Я отдавалась старикам, потому что так надо было династии, и впервые живу для себя, а не для нее. Такая ночь стоит целой жизни за стенами гарема… Как ты это устроил? – спохватилась Фатьма. – Главное, как ты объяснишь матери, свое исчезновение, – рассмеялся Исмаил. – Карета застряла в толпе. – И всю ночь ты смотрела на фейерверк? – Но ведь это правда. Я смотрела на тебя. Ты, как сияние. Я чувствовала тебя. Я любила тебя. И никогда уже этого не забуду. – Толпа скоро разойдется. Ты сможешь проехать. – Вот она! Это ее карета! – раздались вдруг крики за окном. – Нас, похоже, нашли! – ахнула Фатьма. Исмаил торопливо привел в порядок одежду. – Сказка кончилась, принцесса. Жди: я приду. Он исчез так же неслышно, как и появился. Спрыгнул в темноту и растворился в ней. Фатьма торопливо натянула на плечи платье и дрожащими руками принялась застегивать бесчисленные пуговицы. Она едва успела пригладить волосы. – Султанша! – дверца ее кареты распахнулась, бостанджи, солдаты из дворцовой охраны низко склонились. Фатьма притворно взвизгнула и закрыла лицо. Мужчины попятились. Она обрадовалась, что густая вуаль скроет следы минувшей ночи. Никто не имеет права смотреть на султаншу. – Госпожа, с вами все в порядке? – почтительно спросил один из стражников, не смея поднять глаз. – И где ваши слуги? – Пошли смотреть фейерверк, – с усмешкой сказала Фатьма. – Позвольте сопроводить вашу карету во дворец. Валиде волнуется. Фатьма молча кивнула и откинулась на спинку обитой сафьяном скамьи, которая еще хранила тепло и запах Исмаила. Плотнее закуталась в меха и закрыла глаза. Мать наверняка легла уже спать, допрос будет завтра.