Она шныряла по дворцу, собирая сплетни, всячески угождала Хюмашах и сама ей прислуживала, когда беременная хасеки была в покоях у султана. Анна прекрасно понимала, в чем ее ценность: знать все, быть начеку и набивать золотом свой тайник. Корабль Саида-аги вот-вот вернется с Родоса. Надо его спрятать. Она кусала губы от нетерпения и скулила по ночам: – Исмаи-ил… Позови, молю… Анна дошла до того, что велела за ним шпионить. Так она узнала, что Исмаил ходит к дому муфтия, у которого красавица-дочка. «Уж не задумал ли он жениться?» – помертвела Анна. Не выдержав, она подкараулила Исмаила, когда он, отдав распоряжения на кухне, шел в покои повелителя. – Погоди, не спеши, мой сладкий, – промурлыкала она ему в спину. – Там Хюмашах. Исмаил резко обернулся: – А я все ждал, когда у тебя совесть проснется. Ничего не хочешь мне рассказать? – Совесть?! А твоя совесть молчит, когда ты стоишь под окнами дочки муфтия, а в Старом дворце о тебе день и ночь молится Фатьма-султан?! Ха! Совесть! Да самый бесчестный человек, которого я знаю – это ты! – И это знаешь? Про Мерьем? – Да ты ни шагу не можешь ступить, мой сладкий, чтобы мне не стало об этом известно. Исмаил стремительно шагнул к ней и сжал рукой ее горло: – Убью… Анна захрипела. – Не будь ты мне нужна… – он разжал руку. – Ты хитрая. Никто не догадался. О том, что ты убила шехзаде. – Тебе не нужна эта девушка. – Анна закашлялась. – Ты ее не любишь. А вот она, бедняжка, очень уж влюблена. Что ты задумал? – Не твоего ума дело. Придет время – сделаешь, что скажу. – А плата? – А разве не ты мне должна? – усмехнулся он. – Жизнь моего племянника дорого стоит. – Это кормилица во всем виновата. Заспала ребенка. Я тут ни при чем. – Не до тебя мне сейчас. Но помни: в день, который я назначу, Телли не должна войти в покои султана. Делай, что хочешь, хоть вяжи ее. А потом посчитаемся. – И кого же ты хочешь вместо нее подложить султану? Уж не… – Анна ахнула, и Исмаил торопливо зажал ей рот: – Догадалась – молчи! – Сделаю, как скажешь. Только не гони. Пригожусь еще. – Иди, – он слегка толкнул ее в спину. – Мне надо к султану. К развязке дело идет. С Хюмашах они встретились у дверей в покои Ибрагима. Исмаил скользнул по ней внимательным взглядом и склонился с еле заметной улыбкой: – Госпожа. Она прошла, едва не задев его огромным животом. – Вы разве ужинаете не в покоях султана? – спросил Исмаил. – Я распорядился на кухне. Хюмашах обернулась: – Я спать хочу. А Ибрагим сказал, что у него дела. – Да, конечно, – сообразил Исмаил. – Я затем к нему и иду. Доброй ночи. «Момент настал», – подумал он, войдя в покои падишаха. Супруги, похоже, разругались. Лицо у Ибрагима было мрачное. – Госпожа вас огорчила? – вкрадчиво спросил Исмаил. – Она беременна, вот и капризничает. – Для того и нужен гарем, повелитель. На таком сроке Хюмашах-султан не следует покидать свои покои. И в ваших ей делать нечего. Хотите, я подберу для вас девушку? – Нет! Мать того и ждет. Здесь полно ее шпионов. Я никому не доверяю! – Но я займусь этим лично. – Займись лучше укреплением обороны Топкапы. Скажи, чтобы сюда везли пушки. И побольше. – Но я не вижу опасности… – Зато я вижу! Я ее нюхом чувствую, понимаешь, Исмаил? Здесь повсюду запах смерти… Султан втянул ноздрями воздух, и зрачки его расширились. Исмаил невольно подался назад. А что, если у предательства есть запах? Безумцы видят мир чувствами, не разумом. – Хотите, сюда придет моя сестра? – Она не в себе после смерти Джихангира. Не желаю слушать ее нытье. – Ей уже гораздо лучше. Она ведь ваша хасеки. И это был ваш сын. Поговорите с ней, повелитель. – Вот уж не думал, что у тебя есть чувства, – удивленно сказал Ибрагим. – Оказывается, ты привязан к своей сестре. – Она тоскует по вам. – Хорошо. Зови. Когда Шекер Пара шла к покоям султана, Исмаил шепнул ей: – Пора. У него давно уже не было женщины. Подогрей его. И готовь порошок. Сестра еле заметно кивнула. Вечером он отправился под окна Мерьем. Зейнаб исправно передавала его страстные письма, и на этот раз Исмаил умолял о свидании в саду. Надо поспешить. Похитить Мерьем не так-то просто. Но судьба опять ему помогла. Измученная неизвестностью Анна, которая уже не знала, кому верить, решилась на отчаянный поступок. Промучившись три дня, сгорая от любви и ревнуя Исмаила ко всем красивым женщинам в Стамбуле, она пришла в дом муфтия и сказала, что хочет поговорить с ним. Сначала Ахмед-эфенди не пожелал ее принять. Но Анна передала через раба, что всякий раскаявшийся имеет право на отпущение грехов. Муфтий велел ей прийти в комнату, разделенную ширмой на две половины. Он с неприязнью слушал, как за ширмой дышит женщина, как она садится, оправляя одежду. Анна же терпеливо ждала, когда с ней заговорят. – Чего ты хочешь, женщина? – спросил, наконец, Ахмед-эфенди. – Я знаю, кто ты. В Стамбуле говорят, ты главная калфа и служишь этой вертихвостке Телли. И ты не мусульманка. Зачем ты меня обманула? – Ваша дочь в опасности, эфенди. – Мерьем?! – Она влюблена. В Исмаила-агу, хранителя султанских покоев. Этот человек недостоин ее. Он ходит по притонам, обхаживает еще и Фатьму-султан. И… он мой любовник. – Замолчи! Как только твой рот говорит такие поганые слова! – Исмаил умеет обольщать женщин. Он приходит под окна вашей дочери, и она на него смотрит. А он на нее. Мерьем, быть может, думает, что он на ней женится. Но разве вы отдадите свою дочь такому человеку? Он не турок, его взяли во дворец по девширме. В душе Исмаил так и не принял мусульманство, он презирает вашу веру и ваши устои. Вы можете расспросить о нем кадия, других уважаемых людей. Исмаил ввязывается в драки, разгуливая по стамбульским притонам. Он убийца. Спасите свою дочь, эфенди. – Мерьем не может так поступить. Встречаться тайком с мужчиной?! – Спросите у нее сами. – Ты все сказала? – Да. – Иди. Не мне отпускать твои грехи. Когда Анна ушла, муфтий велел немедленно позвать Мерьем. – Я решил выдать тебя замуж, – сказал он, внимательно следя за ее лицом. Он увидел, что Мерьем вспыхнула от радости. – Тебе оказал честь… Юсуф-эфенди, сын муфтия Мехмеда-эфенди… – Нет! – вырвалось у Мерьем. – Тебе уже шестнадцать. Пора выбрать мужа. Юсуф достойный человек. У тебя будет свой дом, семья, дети. Достаток и почет. Его семья просила устроить смотрины. Юсуф-эфенди о тебе наслышан, осталось уладить формальности. – Но я совсем не знаю этого господина!