— Да, блин! Что ты такое говоришь, Секирин?! — Натурально возмутился Галиуллин. — Ты уж так-то меня не оскорбляй! — А что я должен, по-твоему, говорить, Дамир?! — Потихоньку, хоть и видя истинные эмоции собеседника, но я начал выходить из себя. Не хотелось, конечно, переводить разговор во взаимные обвинения, но понять позицию своего приятеля я был обязан. Иначе, как мне потом вообще доверять ему? — Ты меня впутал в весьма мутную историю, хотя с самого начала знал, как там все непросто. Ты мне не дал даже элементарного информационного минимума, чтоб я мог принять решение, участвовать в этом деле или нет. Ты хоть подумал, что это ты полицейский, у тебя табельное оружие, охраняемая твоим ведомством квартира, куча спецпрограмм по защите сотрудников от криминала и прочая херня. А я — обычный человек, у меня даже ружья в сейфе нет припрятанного! — Так уж и обычный человек… — Пробормотал Дамир, явно намекая на мое почти абсолютное благосостояние, о котором он только мечтать может. — Представь себе, да! У меня за плечами нет ни стрелковой подготовки, ни боевой, — свое хобби в виде единоборств я от Галиуллина не скрывал, но все-таки драка на ринге и, например, бойня насмерть с подосланным мокрушником, лежат в совершенно разных плоскостях. — Задумайся на одну секунду, что меня захотят устранить? Что или кто им в этом помешает? Я уже говорил, что на Дамира было жалко смотреть? Забудьте. Вот теперь он действительно выглядел ничтожно. Даже побитый пёс рядом с ним выглядел бы эталоном величия. Но на последней фразе он резко вскинулся, как почуявший добычу хищник. — Что?! Тебе угрожали? Не паникуй, Сергей, я тебя в это втянул, я все и утрясу! Ты только скажи кто… — ФСБ. — Что? — Ты слышал что. — Тебе угрожали ФСБ? — Брови Галиуллина взлетели чуть ли не до границы волос на лбу. — Нет, пока мне вообще никто не угрожал. Но федералы удивительно осведомлены о ваших таких секретных делах. Вплоть до того, что я привлекался без дачи расписок о соблюдении секретности. Затем я коротко пересказал содержание беседы, которую я имел «удовольствие» вести с неким капитаном Андреевым. — Хм-м-м… — Дамир задумчиво поскреб подбородок. — Он что, так и спросил про твои разговоры с мертвыми? — Почти дословно. — Знаешь, Серега, — по Дамиру было видно, что он колеблется, но чувство вины пересиливает чувство долга, — я не должен тебе этого говорить! Но и промолчать не могу. Когда завалили Свиридова, в больших кабинетах поднялся настоящий шторм! Не знаю, какими правдами и неправдами старый хрыч урвал это дело для нашего ведомства, да это и неважно, по сути. Важно другое, Сухов сказал мне, что ФСБ и следственный комитет отстранили от этого расследования. Не знаю причин, просто как факт. Наступила минутная пауза. Каждый думал о своем. — Сергей, — отвлек меня от тяжелых мыслей Галиуллин, — а у тебя не возникло впечатления, что этот Андреев тебя специально выводил из себя? — То есть? — Да то и есть. Не забывай, с кем ты имеешь дело. У ФСБ полный штат квалифицированных психологов, а ты личность известная. Если ты попал в их поле зрение, то будь уверен, твой психологический портрет уже составлен, а этот Андреев лишь инструмент, который должен добиться от тебя нужных реакций. Хм-м-м… а в этом что-то есть. По крайней мере, это бы объяснило те эмоции, что я улавливал от капитана ФСБ во время разговора. А точнее, их отсутствие. Он просто был незаинтересован в том, что говорил, и лишь ответ на его последний вопрос заставил его «загореться» удовлетворением. Даже на раздражение мне удавалось выводить его с трудом. Но, в конечном итоге, расчет их психологов оправдался? ФСБ услышали от меня то, что хотели услышать, или неизвестный для них фактор в виде моего ускорения, который дал мне прекрасный шанс как следует обдумать свои слова, сломал их всю их схему? — Не знаю, Дамир… — вздохнул я, устало потирая глаза. — Вся эта история насквозь воняет дерьмом, в котором мне совершенно не хочется мараться. — Понимаю, старина… извини, что так получилось. Не думал, что у нас крыса завелась. — Крыса? Думаешь, в ФСБ кто-то сливает информацию? — Ну а как иначе они могли узнать о нашем небольшом сотрудничестве? Я говорил лично с Суховым, и больше эту тему ни с кем не обсуждал. — Кстати, об этом старом козле. — Небольшая догадка мелькнула где-то на задворках моих мыслей, норовя ускользнуть от тщательного обдумывания. — Дамир, а скажи честно, ты действительно сам предложил ему привлечь меня к участию? Галиуллин было вскинулся, чуть ли не обижено, но потом почему-то задумался. — Я же сказал чт… погоди-ка! Да он же еще в первый день на оперативном совещании вроде как в шутку заявил, мол, жаль, что у самого Свиридова уже ничего спросить не можем. Да чтоб меня в ППС отправили, если это не было сказано персонально для меня! Вот бара-а-а-н! Дамир хлопнул себя ладонью по лбу. — Да этот же старый кукловод уже изначально на тебя планы имел, Серёг! Ну вот, теперь похоже на правду. А Дамир, наивная душа, сходу в расставленные сети влетел, и сам запутался, и меня затащил. Эх ты, Галиуллин, а еще оперуполномоченный… — Дамир, не откажешь в просьбе? — Все что угодно, Секирин. Я тебя так подставил, что по гроб жизни обязан буду. — Ты, старик, знаешь ведь, что я в органах работал, что называется, «в поле» только с одним тобой? Галиуллин серьезно кивнул. — Ну, предполагал. — А значит, что никто кроме тебя не видел меня непосредственно за работой. — Погоди, а твои клиенты? Ты ж половине Москвы свои спиритические услуги оказываешь! — Это другое. Там я говорил с их родственниками, да и то, больше на бытовые темы. Вот ты смотрел кино «Менталист»? — Э-э-э… что-то не припомню такого. — Ну так я тебе расскажу. По сюжету, главный герой великолепный аналитик, способный подмечать такие мелочи, что выводы, которые он делает, больше похожи на магию, чем на дедукцию. — Пф-ф! Ни что не ново под луной. Уж Шерлока Холмса у Конана Дойла я читал. Этой литературной идее уже за сотню лет давно перевалило. — Именно. Здесь там же концепция. Только герой из фильма одно время вполне успешно притворялся ясновидящим. Общаясь с людьми, наводящими вопросами, полуутверждениями и недомолвками выманивал из людей крупицы информации, делая на их основе предположения, он создавал иллюзию того, что действительно общается с их покойными родственниками. Понимаешь, к чему я клоню? — Вроде понимаю, но предпочту услышать прямо. А то мало ли, я не о том думаю. — Как скажешь. В общем, я хочу, чтобы все те, кто будет мной интересоваться, считали меня таким же ловкачом, и не более. Теперь Дамир мою мысль уловил верно. — Ты полагаешь, что и ко мне кто-нибудь наведается, расспрашивая о тебе? — Ну, — пожал я плечами, — по крайней мере, нельзя с уверенностью утверждать, что этого не произойдет. — Сергей, почему ты задумался об этом спустя столько лет? Я посмотрел на своего приятеля, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Судя по легкой дрожи недоумения, исходящей от него, он действительно не мог понять. — Да потому, — стал я повторять свои недавние размышления на этот счет, — что до тех пор, пока я играл с вами в игры, помогая ловить мелких сошек, да окучивал богачей, выманивая их звонкие шекели, я не был никому опасен. Даже если я действительно способен говорить с мертвецами, то в этой своей песочнице я мало для кого представлял интерес. А теперь, когда меня подтянули в «высшую лигу», я могу стать фактором риска для очень многих влиятельных персон. И я очень хочу, чтобы все эти персоны успокоились, считая меня жуликом, актером, фриком, да кем угодно! — Я понял тебя, — Галиуллин напряженно сложил руки перед лицом, — Серёга, можешь на мой счет не сомневаться. Даже если сам президент будет у меня спрашивать, ни одного конкретного случая не расскажу. — Спасибо, Дамир, рассчитываю на тебя. — Но, погоди, а как же все те дела, где ты засветился? Там же рапорты, объяснения, протоколы — все записано и есть в архивах. Как с этим быть? — А ты что, — удивился я, — в рапортах писал о том, что в ходе разговора с покойным удалось выяснить…? — Нет, ну ты меня прям за полного дебила не держи, это же официальные документы! Меня б за такое… а, неважно. В общем, я просто указывал, мол, в ходе проведения оперативно розыскных мероприятий, следствию помогал такой-то такойтович, или что версия, выдвинутая тем-то и тем-то, подтвердилась в части такой-то и такой-то. — Вот и прекрасно. Поэтому, с этой стороны я не жду подвоха. — Но подозрения-то все равно могут возникнуть у кого не надо. — Подозрения у них уже возникли. — Припечатал я. — Главное, чтоб у них не было еще и фактов. С Галиуллиным мы еще проговорили около часа, обсуждали различные варианты дальнейшего развития событий, прикидывали пути решений возможных проблем, немного поддались ностальгии, потрепавшись о былых годах. Смущенный и постоянно винящийся Дамир раз десять предложил «любую, какая только может понадобиться» помощь, а я за каждый раз сердечно его поблагодарил и обещал обратиться при случае. Разошлись мы уже вечером, когда я влил в себя в общей сложности литра два Колы, а Галиуллин три кружки пива. Распрощавшись, Дамир поплелся к ближайшему метро, не рискнув садиться за руль, а я потопал к своему спорт-кару, собираясь упрямо штурмовать ужасные вечерние пробки. Глава 4 Следующая неделя прошла вполне спокойно, мне никто не звонил, в двери никто не ломился, да и вообще никаким другим образом не пытался меня найти. Только тихонько брякнула СМС от Лунина, который скинул номер умельца, способного быстро и качественно переделать мой Taururs под стрельбу боевыми патронами. Позвонив ему, я быстро договорился о встрече в глухом и безлюдном месте. Опасаясь подставы, я распихал по карманам чуть ли не целый арсенал всевозможных средств самообороны, от перцового спрея до однозарядного «Тазера». Травматических стволов, которых у меня было, навскидку, штук пятнадцать всевозможных видов, а с собой взял два, заряженных самыми жесткими из разрешенных законом патронов. Но все меры предосторожности оказались напрасны. В условленное время ко мне в машину прыгнул молодой пацанёнок, продемонстрировал раскуроченный телефон с текстовым сообщением, которое я получил за пару часов до встречи, чтобы подтвердить свою личность, забрал мой верный Taururs, и был таков. Обратно я его получил вечером того же дня, но в совершенно ином, но не менее глухом, местечке. В барабане уже было пять патронов. «Подарок фирмы» — как пояснил все тот же товарищ, одарив меня щербатой ухмылкой. Отвалить за это удовольствие мне пришлось целую штуку вечнозеленых заморских рублей. Без малого, цену двух таких револьверов. Но я потраченных денег не жалел, своя жизнь, как вы знаете, дороже любых денег. Теперь, на случай неразрешаемых другим путем проблем, у меня есть очень весомый «последний аргумент». Буду, конечно, молиться всем богам о том, чтоб он мне никогда не пригодился, но как знать…