– Однако у тебя и вид. – У меня много работы. – Она утерла со лба пот. – Чего ты хотел, Мунтадир? Он развернулся и встал к ней лицом, прислоняясь к перилам. – Тебя не было прошлой ночью. Так вот к чему этот визит. – Я задержалась с пациентами. Сомневаюсь, что твоя постель долго пустовала, – добавила она не удержавшись. Уголки его губ дрогнули. – Ты поступаешь так уже третий раз подряд, Нари, – продолжал он. – Можно было хотя бы предупредить, чтобы я не ждал впустую. Нари сделала глубокий вдох, чувствуя, как с каждой секундой чаша ее терпения, и без того полная, переполняется окончательно. – Прошу прощения. В следующий раз я пошлю гонца с этим известием в очередное злачное место, где ты вечно пропадаешь. Разговор окончен? Мунтадир скрестил руки на груди. – А у тебя сегодня хорошее настроение. Нет, разговор не окончен. Мы можем продолжить подальше от чужих глаз? – Он махнул рукой на яркие цитрусовые деревца поодаль. – Скажем, в твоей апельсиновой роще? Сердцем Нари почувствовала внутренний протест. Апельсиновую рощу еще давно посадил ее дядя Рустам, и это место многое для нее значило. Рустам, хоть и уступал в целительском даровании ее матери, Маниже, сумел снискать славу как искусный ботаник и фармацевт. Спустя даже несколько десятилетий после его смерти тщательно отобранные для рощи деревья продолжали уверенно расти, а их целебные свойства и аромат год от года только крепчали. Нари была так очарована этим райским уголком, уединением, которое дарила тень густой листвы и кустарников, окутавшая рощу, что распорядилась вернуть роще ее первозданный вид. Стоя на земле, некогда возделанной ее предками, она испытывала ни с чем не сравнимое чувство. – Я никого туда не впускаю, – напомнила она. – И ты это знаешь. Мунтадир, привыкший к ее упрямству, только покачал головой. – Тогда давай прогуляемся. – Не дожидаясь Нари, он спустился по ступенькам. Нари пошла следом. – Что стало с той семьей Дэвов, о которых я тебе рассказывала? – спросила она, когда они вышли на извилистую садовую тропинку. Раз уж Мунтадир все равно оторвал ее от работы, грех этим не воспользоваться. – С теми, кого третировали гвардейцы? – Я разбираюсь. Она остановилась как вкопанная. – До сих пор? Ты обещал поговорить с отцом еще на прошлой неделе. – Я и поговорил, – отозвался Мунтадир раздраженно. – Я же не могу взять и ни с того ни с сего освободить преступников против воли короля, просто потому, что вас с Джамшидом это огорчило. Все устроено немного сложнее. – Он посверлил ее взглядом. – И чем больше ты лезешь, тем труднее исполнить твою просьбу. Сама знаешь, как отец относится к тому, что ты суешь нос в политические вопросы. Нари как ушатом воды окатило. Она расправила плечи. – Хорошо, – процедила она. – Отцу своему можешь передать, что предупреждение я получила. Мунтадир перехватил ее руку, пока она не успела развернуться. – Я пришел не по его приказу, Нари, – сказал он. – Я пришел потому, что я твой муж, как бы мы с тобой ни относились к этому факту, и я не хочу, чтобы ты пострадала. Он отвел Нари к спрятанной в тени скамейке с видом на канал, примостившейся за ветхим деревом ним, чьи ветви низко провисали под весом густой изумрудной листвы, надежно скрывая их от посторонних наблюдателей. Мунтадир опустился на скамейку и усадил Нари рядом с собой. – До меня дошли слухи о ваших с моей сестрой давешних приключениях. Нари сразу напряглась. – Это тебе отец… – Нет, – успокоил Мунтадир. – Мне рассказала Зейнаб. Да, – добавил он, видимо, подметив ее изумление. – Мне известно о ее маленьких прогулках по сектору Гезири. Я знаю об этом уже не один год. Но ей хватает ума не нарываться на неприятности, и к тому же ее охранник в курсе, что в случае чего нужно сразу идти ко мне. – О-о. Это стало неожиданностью для Нари. Как ни странно, она даже немного позавидовала Зейнаб. Пусть Кахтани были коварными предателями и заклятыми врагами ее семьи, но все же безоговорочная взаимная преданность младших Кахтани свидетельствовала о такой братско-сестринской любви, которой Нари никогда не знала, и эта мысль наполняла ее белой завистью и грустью. Но Нари подавила в себе эти чувства. – Про больницу она тебе тоже рассказала? – Говорит, никогда не видела тебя такой воодушевленной. Нари постаралась изобразить незаинтересованность. – Это было любопытно. – Любопытно? – переспросил Мунтадир, не веря своим ушам. – И это говоришь ты, готовая без умолку болтать о своей работе с больными? Ты обнаружила старую больницу, принадлежавшую твоим предкам, а в больнице встретила компанию освобожденных рабов ифритов, и хочешь ограничиться одним лишь «любопытно»? Нари прикусила губу, размышляя над тем, что ему ответить. Разумеется, визит в больницу далеко выходил за рамки «любопытного». Но фантазии, которым она постоянно предавалась с того дня, казались такими зыбкими, что лучше было держать их при себе. Однако Мунтадир не вчера родился на свет. Он снова взял ее за руку. – Я бы хотел, чтобы ты могла со мной поделиться, – сказал он негромко. – Да, никто из нас не желал этого брака, но, Нари, мы могли бы попытаться построить нормальные отношения. Я ведь даже не представляю, что творится у тебя на уме, – взмолился он, но в его голосе сквозила и какая-то усталость. – Ты возвела вокруг себя больше стен, чем в лабиринте. Нари промолчала. Да, она отгораживалась от окружающих, это естественно. За редким исключением, все, кого она знала, предавали ее – а некоторые и не единожды. Подушечкой большого пальца он погладил ее ладонь. Пальцы Нари непроизвольно дернулись, и она скорчила гримасу. – Сегодня я наложила столько швов, что, кажется, мой внутренний целительский радар перестал распознавать мышечную боль. – Позволь мне. Мунтадир обеими руками обхватил ее ладонь и начал массаж, умело, словно всю жизнь этим занимался, разминая узлы. Нари выдохнула, чувствуя, как напряжение в больных пальцах начинает таять. – Кто научил тебя этому? Он потянул за пальцы, вытягивая их. Восхитительные ощущения. – Подруга. – Вы с этой якобы подругой были одеты во время этого урока? – Ну, зная, о ком идет речь… очень может быть, что и нет, – усмехнулся он бесстыжей улыбкой. – Хочешь узнать, чему еще она меня научила? Нари закатила глаза. – Я не захотела изливать тебе душу, и тогда ты решил соблазнить меня с помощью опыта, полученного от другой женщины? Он заулыбался еще шире. – Жизнь в политике научила меня творческому подходу к решению проблем. – Он легонько провел пальцами по ее запястью, и Нари непроизвольно вздрогнула от его прикосновений. – Очевидно, что ты слишком занята для супружеского ложа. Но как иначе мы поддержим мир, ради укрепления которого и затевался наш союз? – У тебя нет совести, ты в курсе? – спросила она, уже беззлобно. Мунтадир был слишком хорош в этих делах. Его пальцы вычерчивали замысловатые узоры на коже ее запястья, а в глазах блестел озорной огонек. – Ты не жалуешься, когда все-таки приходишь в нашу постель. К щекам прилил жар, и виновато в этом было не одно только смущение. – Ты переспал с половиной Дэвабада. Было бы странно, если бы за это время ты не набрался опыта. – Звучит как вызов. Его хулиганское выражение лица ничуть не охладило предательского жара, расплывающегося у нее в животе. – У меня работа, – стала отпираться она, когда он усадил ее к себе на колени. – Дюжина пациентов ждет своей очереди, если не больше. И вообще, мы в саду. Кто-то может… Нари умолкла, когда Мунтадир прижался губами к ее щеке и начал нежно целовать шею. – Никто ничего не увидит, – невозмутимо пообещал Мунтадир, и с каждым словом ее кожу обдавало горячим дыханием. – Тебе явно необходимо снять напряжение. Считай это своим профессиональным долгом. – Его пальцы скользнули Нари под тунику. – Наверняка твои пациенты останутся довольны, если бану Нахида займется их лечением, когда будет не в таком скверном настроении. Нари вздохнула и вопреки себе прижалась к нему ближе. Его губы опустились ниже, борода уже щекотала ее воротник. – У меня не скверное…