Прилетели корабли. Вышли чуждые народы И России принесли Дань наук и плод свободы. Отряхнув она с очей Мрак невежественной ночи, К свету утренних лучей Отверзает бодры очи. Помнит древнюю вражду, Помнит мстительное море, И да мщенья примет мзду, Шлет на град потоп и горе. Ополчается Нева, Но от твердого гранита, Не отъяв свои права, Удаляется сердита. На отломок диких гор На коне взлетел строитель; На добычу острый взор Устремляет победитель; Зоркий страж своих работ Взором сдерживает море И насмешливо зовет: «Кто ж из нас могучей в споре?». Адам Мицкевич Олешкевич. Памятник Петра Великого Важнейшим произведением современной поэзии, отразившимся в «Медном Всаднике», является «Отрывок», или «Добавление» («Ustep»), к III части поэмы Адама Мицкевича «Дзяды» («Dziady», т. е. «Поминки» или «Предки»). Для проблематики и образности пушкинской поэмы произведение его польского друга имеет первостепенное значение, вызвав — с тех пор как «Отрывок» Мицкевича вошел в круг интересов пушкиноведения — обширную и противоречивую литературу, в которой многие вопросы до сих пор остаются спорными. Стихотворения, входящие в «Отрывок» («Usteep»), были написаны Мицкевичем, как и вся III часть «Дзядов», в 1832 г. и в том же году напечатаны в IV томе парижского издания «Стихотворений Адама Мицкевича» (Poezye Adama Mickiewicza, t IV. Pariz, 1832). Это издание в полном составе, в том числе и IV том, запрещенный ко ввозу в Россию, было доставлено Пушкину его приятелем С. А. Соболевским, вернувшимся в Петербург из заграничного путешествия 22 июля 1833 г.[378] Оно сохранилось в библиотеке Пушкина.[379] Первые три тома, в основном уже известные Пушкину по предшествующим изданиям, остались неразрезанными; но IV том, новый и особо для него интересный, разрезан весь. Том этот, кроме основных текстов отдельных сцен и частей «Дзядов» — драматической лирико-философской и сатирической поэмы, написанной в разное время отдельными частями и не законченной Мицкевичем, содержит «Ustep», завершающий собой III часть. «Ustep» состоит из семи стихотворений, напечатанных в следующем порядке: «Droga do Rossyi» («Дорога в Россию»), «Przedmescia stolicy» («Предместья», или «Пригороды столицы»), «Petersburg» («Петербург»), «Pomnik Piotra Wielkiego» («Памятник Петра Великого»), «Przeglad wojska» («Смотр войскам»), «Oleszkiewicz» («Олешкевич») и заключительное посвящение» «Do Przyjaciol Moskali» («Русским друзьям»). Просмотрев книгу, Пушкин обратил самое пристальное внимание на «Петербургский» цикл — «Ustep», представляющий гневное и беспощадное обличение русского самодержавия, воплощенного в царской столице — Петербурге и в памятнике ее основателя — Петра Великого. Поэт стал переписывать наиболее поразившие его стихотворения в одну из своих рабочих тетрадей — ту, где уже были записаны строфы начатой им поэмы о бедном чиновнике Езерском.[380] Первым из семи стихотворений «Отрывка» было переписано Пушкиным предпоследнее по печатному порядку — «Олешкевич». Перед текстом заглавия: «Oleszkiewicz. Dzien przed powodzia Peterzburska, 1824» («Олешкевич. День перед петербургским наводнением 1824 <г.>») — Пушкин надписал заголовок, какого нет и не могло быть в книге, привезенной ему Соболевским: «Z Mickiewicza» («Из Мицкевича»). Листы тетради, предназначенные для переписки стихотворения, согнуты вдоль пополам, и текст, занявший 11 страниц, переписан на наружных сторонах каждого согнутого листа, между тем как внутренние половины оставлены чистыми. Нельзя сомневаться в том, что Пушкин хотел выполнить русский построчный перевод стихотворения и даже напечатать его — быть может, переложив стихами, — в приложении к «Медному Всаднику». Закончив переписывание «Олешкевича», поэт скопировал стихотворение, заключающее собою «Ustep», — «Русским друзьям», представлявшее для него особый, общественный и личный интерес, и после него начал третье — «Памятник Петра Великого», также тесно связанное и с личными воспоминаниями, и с проблематикой «Медного Всадника», но, переписав из него почти половину (31 стих из 66), прекратил работу над ним.[381] Время работы Пушкина над перепиской стихотворений Мицкевича в точности неизвестно. По мнению М. А. Цявловского, разделяемому многими другими комментаторами, Пушкин взял книгу Мицкевича «в поездку в Оренбургскую губернию. На обратном пути оттуда, в Болдине <…> Пушкин занимался Мицкевичем. Из семи стихотворений цикла „Петербург“ Пушкин списал в свою тетрадь три для того, чтобы их тут же переводить».[382] Но возможно и другое предположение. В октябре и начале ноября 1833 г. в Болдине Пушкин, всецело занятый «Медным Всадником», «Историей Пугачева» и другими творческими трудами, не мог иметь времени для копирования стихов Мицкевича; он только сослался на два его стихотворения — «Олешкевич» и «Памятник Петра Великого» — в примечаниях к своей поэме. Ясно понимая, что «Ustep», не только полностью, но и в отдельных отрывках, не будет дозволен цензурою, он по окончании работы над «Медным Всадником» едва ли продолжал думать о переводе стихотворений польского поэта. С другой стороны, получив издание «Дзядов» от Соболевского и бегло ознакомившись с ним, Пушкин тотчас должен был понять и почувствовать соотношение «Петербургского» цикла Мицкевича со своим собственным замыслом, ощутить противоположность их концепций, требующую ответа, и он тотчас, в ожидании разрешения Бенкендорфа на поездку в пугачевские места, мог обратиться к Мицкевичу: стал переписывать стихотворения, входящие в «Ustep», начав с наиболее интересующих его и относящихся к его замыслу. Отъезд поэта в заволжское путешествие (17 августа 1833 г.), очевидно, не дал ему возможности продолжать переписывание стихотворений Мицкевича, тем более не мог он приступить к их переводу. Но отражения стихотворений польского поэта, а главное его концепции, с которой спорит Пушкин, видны с самого начала его работы над Вступлением «Медного Всадника», т. е. все это обдумано еще до приезда в Болдино. IV том парижского издания стихотворений («Poezye») Мицкевича, привезенный Соболевским, был взят им с собой, так же как и рабочая тетрадь с незаконченной копией трех стихотворений из «Ustep». Но, по нашему мнению, после окончания «Медного Всадника» работа над ними уже не продолжалась. В настоящем издании приводятся тексты двух стихотворений, переписанных Пушкиным в рабочей тетради ПД 842, в русском построчном переводе, выполненном профессором Н. К. Гудзием в начале 1930-х годов для М. А. Цявловского.[383] Вторая половина стихотворения «Памятник Петра Великого» (стихи 32-66), не переписанная Пушкиным и отсутствующая в переводе Н. К. Гудзия, приводится в стихотворном переводе В. Левика.[384] Олешкевич День накануне петербургского наводнения 1824 Когда небо пламенеет от лютого мороза, Оно вдруг посинеет, почернеет пятнами — Подобно замерзшему лицу мертвеца, Которое, отогревшись в комнате перед печью, Но набравшись тепла, а не жизни, Вместо дыхания отдает запахом гниенья. Повеял теплый ветер. Столбы дыма, Воздушная громада, как призрак царей, Рухнули и упали на землю, И по улицам реками плавал дым, Смешанный с теплым и влажным туманом. Снег начал таять и, прежде чем минул вечер, Заливал мостовые стигийской болотной рекой. Сани исчезли, коляски и колымаги Сняты с полозьев, гремят по мостовой колеса; Но в сумерках, в дыму и в тумане Глаз неспособен различить экипажи; Видны они только по блеску фонарей, Похожих на блудящие болотные огоньки.