Люджина мылась недолго, вышла уже в форме, быстро собрала сумку. – Я вернул вам на счет деньги, которые вы потратили на переход сюда, – сказал ей в спину полковник. И добавил: – Это было глупо, Люджина. Она, кажется, поняла, что он не о телепорте. – На тот момент это казалось мне единственно верным решением, – отозвалась северянка. – Вы были неадекватны и представляли угрозу для Управления. И чем дальше, тем больше. А сейчас, – она оглянулась на него, – насколько я могу судить, вы спокойны и взвешенны, несмотря на серьезные проблемы с Полиной Рудлог. – Но не таким же способом, Люджина! Она повернулась, вздохнула судорожно. – А каким? Каким, Игорь Иванович?! Забудем о тонких материях. Что бы вы сделали, если бы ваш напарник, человек, безусловно важный для государства, ваш боевой товарищ, уверенно шагал по дороге самоуничтожения?! Плюнули бы? – Вы что, на меня кричите, Люджина? – сказал Стрелковский удивленно. – Да я вас убить готова, – призналась капитан и в сердцах швырнула какую-то кофту в сумку. Провела рукой по коротким волосам, застегнула молнию. – Вы здоровый мужик, не инвалид, с умной головой и огромным опытом. Знаете, насколько тяжело наблюдать, как блестящий ум погибает и твой кумир идет ко дну? Когда ты при своей профессии бессилен помочь, потому что помощь не принимается категорически! И не сверкайте на меня глазами, полковник, не надо! Вы меня уже ничем не испугаете! Стыдно, полковник! Стыдно! Что бы ни было, какие бы испытания не валились на голову – боги дают нам жизнь, которую надо прожить с честью. А уныние – грех. – Нет времени на проповеди, Дробжек, – Игорь, к своему удивлению, ничуть не разозлился и даже посочувствовал ей. – Вот что, – заявила Люджина, успокаиваясь. – Я, Игорь Иванович, в Управлении останусь. Но при условии, что вы по возвращении из Бермонта начнете посещать психиатра. Проведете лекарственную терапию. И заведете любовницу. Регулярную. У вас как раз есть время подумать. Если считаете себя виноватым – вот вам способ вину искупить. Полковник усмехнулся и встал. Ему вдруг стало легко. – Пойдемте на улицу, капитан, – сказал он. – Я сейчас буду звонить телепортисту, так что прощайтесь с матерью. Он слушал гудки, а за его спиной старшая Дробжек горестно выдохнула: «Ой, дуреха!» – и, судя по придушенному звуку, напутственно и крепко обняла дочь на прощание. Под ногами северянок скрипел снег, было темно в синеву и тихо, на той стороне озера горели окна еще чьего-то дома – и из этой тишины они с напарницей шагнули обратно в Управление, уже оживающее и гулкое. Через несколько минут на плацу у казарм было проведено первое гвардейское построение, за которым последовали инструктаж о поведении на территории Бермонта и представление Люджины как заместителя командира отряда. И, к чести двадцати опытных бойцов, ни у кого из них даже мысли не мелькнуло, что это место получено иначе, чем за боевые заслуги капитана Дробжек. * * * В семь утра от командующего гарнизоном замка Бермонт пришло согласие на присутствие личной гвардии королевы Полины-Иоанны. Подполковник Хиль Свенсен в сопровождении офицеров лично встретил рудложский отряд у телепорта, мрачно оглядел солдат, поздоровался за руку со Стрелковским и приказал служивым во главе с Дробжек следовать за Леверхофтом, обустраиваться, пока командиры будут обсуждать принципы безболезненного и бесконфликтного взаимодействия. Игорь, не откладывая, попросил перед тем, как его проведут к покоям королевы, показать ему зал, где проходили бои и Демьян Бермонт был заражен бешенством. – Узнали, откуда нападавший? – спросил Стрелковский, когда Свенсен нехотя решил-таки уважить просьбу коллеги. – Бьерн Эклунд, отшельник, жил в лесу на западе страны с женщиной и детьми. – Свенсен вел коллегу по холодным пустым коридорам к залу, в котором проходили бои. – Ночью мои ребята вылетели к его дому, жду звонка. В зале сейчас работают люди, следователи и врачи. Из берманов к покойнику близко никто не подойдет. – Почему? – недоуменно спросил Игорь. – Мы боимся, полковник, – резко ответил Свенсен, распахивая двери тронного зала. Стрелковский поморщился – сильно пахло кровью. В помещении работали люди: фотографировали, делали записи. Тело лежало у стены, рядом находились носилки – видимо, готовили покойника к транспортировке. Они остановились неподалеку – видно было, что берману не по себе. Игорь тоже не стал подходить ближе. – Что там, сержант? – спросил командующий гарнизоном. – На ногтях – вязкий лак, – доложил следователь. Игорь как раз смотрел на широкую ладонь покойного, что виднелась из-под скатерти. Почти лапа – с выпущенными темными когтями, широким запястьем. – Взяли образец, проведут тесты, но, скорее всего, это и есть штамм бешенства. Уносим, господин подполковник? – И поскорее, – рыкнул Свенсен. Отвернулся и поспешно пошел на выход. Игорь зашагал за ним. В коридоре у бермана зазвонил телефон. – Да, – сказал он в трубку. Выслушал говорящего, помрачнел еще больше. – Понятно. Вылетайте, да. Нет, самим не атаковать. Организуйте наблюдение, я вышлю к вам магов для задержания. Свенсен отключил трубку, выругался, тут же набрал другой номер, резко приказал немедленно собирать группу боевых магов и Зеркалом выходить на помощь опергруппе. Игорь терпеливо ждал, но берман молчал, видимо, решая, надо делиться информацией или нет. – Мои люди пообщались с женщиной Эклунда, – произнес все-таки, когда они уже поднимались наверх, к покоям королевы. – Она рассказала, что около месяца назад к нему приходил местный колдун из темных, Людвиг Рибер. У нас они живут свободно, не то что у вас, в Рудлоге, никто не заставляет их ходить в храм и не препятствует колдовству. По обрывкам фраз она поняла, что именно колдун обязал Эклунда участвовать в боях. И позавчера вечером ее сожитель ушел к Риберу. – Оперативно вы, – сдержанно похвалил Стрелковский. Берман кивнул и тут же перевел тему на организацию охраны. Они поднимались на этаж, на котором находились покои Бермонта, и Свенсен озвучивал распорядок дня, смену караулов, иерархию. В коридоре стояли бесстрастные охранники. Хиль кивнул в их сторону. – Установим попарное дежурство. У покоев, в коридорах – половина ваших, половина наших. Можете прямо сейчас распорядиться. Патрулирование замка – только наша задача, вас не касается. Сопровождение королевы – нас в два раза больше, чем вас. Все решения согласовывать со мной, полковник. – Согласен, – коротко ответил Игорь Иванович. * * * В это время королевская семья Рудлог собиралась за завтраком. И так как уставшая королева банально проспала, сестры посмеивались друг над другом, вспоминали вчерашнюю свадьбу, какой красивой была Полина, гадали, когда она отойдет от медового месяца и когда можно будет ей позвонить, – и ушли на работу и учебу, даже не подозревая о случившемся. Иногда неведение действительно бывает счастливым. * * * Час спустя на окраине Ренсинфорса из Зеркала вышел темный колдун с вороном на руке. Поправил сумку, перекинутую наискосок через плечо, погладил помощника по твердому клюву и отпустил его в воздух. Увидел неподалеку стаю кружащихся птиц, легко двинул рукой, и крылатое войско целенаправленно полетело к центру столицы Бермонта. Сам Рибер огляделся, нашел взглядом открытое кафе и пошел туда. Очень, до рези в желудке и головокружения, хотелось есть. Птицы, птицы. Синицы, воробьи, галки, вороны. Вездесущие… и незаметные. Кто обращает внимание на кружащую над ним птаху? Всю ночь Людвиг Рибер смотрел глазами своей вороньей стаи: вороны пролетали над фортами берманских кланов, слушали разговоры во дворах, прижимались к окнам спален. От сменяющихся картин страшно болела голова, и все же он не нашел ответа на свой вопрос. Поэтому сейчас колдун легко размешивал сладкий чай и глядел прямо перед собой незрячими глазами, пугая официантку. Та быстро-быстро поставила перед ним плетеную корзиночку с хлебом и ушла на кухню – ждать заказ. Блаженный какой-то, но деньги есть и заказал столько, что троих мужчин накормить можно. Птичья стая взлетела вдоль скалы, на которой стоял замок Бермонт, спустилась во двор, пронеслась возле казарм, где обустраивались гвардейцы королевы, и по неслышному приказу мага взмыла в небо и направилась к храму. Во дворе было спокойно. Нет ли в храмах подготовки к похоронам монарха? Но город был радостен и чист: на улицах продолжали праздновать свадьбу короля и чествовать королеву. Никаких свидетельств того, что ночью произошла трагедия. Перед Людвигом наконец-то поставили дымящийся сытный суп, и колдун накинулся на него, словно ел в последний раз. Он почти давился, заглатывая ложку за ложкой, и никак не мог остановиться. Но контроля не терял. Ворон, которого Рибер принес с собой, единственный не унесся на облет столицы. Он лениво парил вокруг замка, заглядывал в окна, ковыляя по подоконникам корявыми лапами. Владения короля Бермонта были почти пусты. Придворные и слуги начнут возвращаться сюда только после обеда, дабы дать молодоженам побыть наедине. И черная птица упрямо прыгала от окна к окну в поисках ответа на вопрос, заданный хозяином. Игорь Иванович с Люджиной, выставив посты, направились на встречу с королевой в покои Бермонта. Застывшие у дверей охранники-берманы глядели прямо перед собой, ничем не показывая недовольства от появления конкурентов. Рудложские гвардейцы смирно встали на караул у стеночки. На стук за толстыми створками заворчало, зарычало – но тут же послышались шаги, и все успокоилось. Двери открыл принц-консорт Мариан Байдек, за которым настороженно ворочали головами два каменных медведя. – Свои, – сказал он тихо. Стражи застыли, а он поздоровался, выслушал отчет. – Полина спит, – барон пожал руки пришедшим ему на смену. – Происшествий за ночь не было. Оставляю вас с ней. Рассчитываю на вас, Игорь Иванович. Стрелковский коротко кивнул, и Байдек ушел к телепорту. Полина действительно спала – рядом с покрытым щитами мужем, на боку, обхватив его за локоть, словно не желая отпускать. Стрелковский тихо осмотрел покои, оставил на страже Люджину и ушел проверять посты. Полина Полина проснулась только через три часа. Некоторое время не открывала глаза, затем вздохнула и распахнула их. Увидела Демьяна, и губы ее горько дрогнули. Не сон. На улице, как в насмешку, было солнечно – и она раздвинула тяжелые шторы, распахнула окно, чтобы тяжелый запах горя и ужаса поскорее ушел. Солнце словно открыло в ней второе дыхание – ночь казалась туманной, смазанной, словно все произошедшее случилось давным-давно, и невозможно было не поверить, глядя на искрящийся, цветной Ренсинфорс и на косые светлые лучи, играющие с пылинками, что все наладится. Только не надо сидеть и ждать. – Надо думать, – бормотала Полина, принимая душ – двери она так и не закрывала, поглядывая на кровать, и вскоре вышла из ванной, вытираясь, – надо думать. Что же делать? В голову ничего нужного не приходило, и внезапно захотелось забиться куда-то, переждать: вдруг все решат за нее? Взгляд упал на маленькую статую Синей богини в углу спальни – и Поля всхлипнула, упала на колени. – Пожалуйста, Мать моя великая, – шептала она жалобно и тихо, – ты помогла раз, помоги еще, ты же видишь, как я люблю его! Помоги, дай знак, пришли кого-нибудь, кто спасет, пожалуйста! Богиня молчала, глядя куда-то поверх королевы. Справляйся сама, Полина-Иоанна, ведь не дитя ты уже, а королева. Пол отерла слезы с щек, решительно встала и пошла в гардеробную – одеваться, как приличествует жене короля. А затем – действовать. Невозможно же ничего не делать, с ума сойти можно! Прежде всего она слетает к тому шаману, которого они с Демьяном встретили на ярмарке, потом надо приглашать еще магов: ну и пусть те, кто были ночью, не смогли – надо пробовать! Поля, бубня себе под нос, зашла обратно в спальню и возмущенно вскрикнула – над ее Демьяном прямо по щитам прогуливался толстый наглый ворон. Даже постукивал по ним клювом. Увидел хозяйку покоев, покосился на нее черным глазом и коротко каркнул. Насмешливо, нахально. – А ну брысь, зар-раза! – Пол схватила со столика расческу, замахнулась – птица тяжело прыгнула раз, другой и, распахнув крылья, с оглушительным карканьем вылетела в открытое окно. Но не улетела далеко – вернулась, с клацаньем примостилась на подоконник. Пол подбежала к окну и с грохотом захлопнула створки.