– А кто ж знает? – мать Демьяна махнула рукой. – Подвеска в нашем доме уже очень давно, почти пять веков. Случайно выяснилось, что она позволяет видеть прошлое и будущее, но только королю и только после поста и молитв. Пришла из Йеллоувиня вместе с принцессой, невестой будущего короля. Тогда в Йеллоувине чехарда была со сменой императоров – старого убил его собственный сын, сел править и через несколько десятков лет по дури своей решил завоевать Бермонт. В наших горах сильно не повоюешь, – она с гордостью усмехнулась. – Тогда восток Бермонта называли красными ледниками, потому что воины кланов и королевской армии вырезали захватчиков, а тела их сохранялись во льдах десятки лет. Мы-то свои горы знали, а они нет. Воевали долго, очень долго, пока император вдруг то ли косточкой абрикосовой подавился, то ли сталью, да только сел на трон его сын. И в знак примирения предложил обменяться невестами: мы ему – дочь короля, они нам – сестру императора. И с невестой прибыли богатые дары, в том числе и эта подвеска, оправленная в серебро. Тогда впервые и использовали Лунный глаз при коронации – невеста с поклоном вручала его мужу. А затем уже стало традицией. У нас особое отношение к традициям, Полина. Они выше короля. – Не для меня, – Поля не собиралась оправдываться. Встала, подошла к двери, открыла ее. – Игорь Иванович, здравствуйте. Рада вас видеть. Подполковник Свенсен, я готова встретиться со старейшинами. Но только после обеда. Пока нет горничных, распорядитесь накрыть нам с матушкой, пожалуйста. – И, не успел берман и рта открыть, продолжила: – Выяснили, куда мог колдун отправить подвеску? – Работаем, ваше величество, – мрачно сказал Свенсен. – Задача передана Управлению безопасности. Зеркало отследить невозможно, жил он в глухом лесу, поэтому с кем контактировал – непонятно. Но работаем. Поля кивнула. – И после разузнайте, где можно найти старого шамана… с ярмарки. Как же его звали? – она задумалась. – Хайке, Тайхе… точно, Тайхе! – Тайкахе, – поправил ее берман. – Я знаю, где его искать, но придется облететь много стойбищ на самом севере. И вряд ли он пойдет во дворец, ваше величество, старик очень не любит города. Удивительно, что он прибыл на ярмарку. – Найдете – доложите мне, сама к нему слетаю, – с нетерпением произнесла Полина. И, увидев упрямый взгляд бермана, резко предупредила: – И не спорьте со мной, богов ради! Стрелковский усмехнулся, глянул на коллегу. – Вам бы отдохнуть, госпожа, – с некоторым даже отчаянием сказал Свенсен. – Некогда, некогда мне отдыхать, подполковник, – зло ответила Полина. – Потом. Демьян проснется, и наотдыхаюсь. Делайте, что говорю! Игорь Иванович застыл: так похожа она в этот момент стала на Ирину с ее резкой, беспрекословной манерой говорить и двигаться – как тогда, когда она, сжимая кулаки от ярости, твердила ему в лицо: «Нет, Игорек, мы еще повоюем!» – Так точно, ваше величество, – берман поклонился. – По поводу обеда я сейчас распоряжусь. Горничные скоро появятся. Несостоявшийся завтрак Полина компенсировала обедом. Первые куски казались безвкусными, зато потом открылся такой волчий аппетит, что матушка Демьяна, скромно наслаждающаяся супом, только диву давалась. После обеда сразу потянуло в сон, но Пол встряхнулась – нужно было еще пережить встречу со старейшинами. Ее уже ждали. В большом зале для советов, не тронном, слава богам. Кроме старейшин, расположившихся за длинным столом, были здесь и министры, и военные – все, кто имел отношение к управлению государством. Все они встали, сдержанно поклонились вошедшей в сопровождении Стрелковского королеве. В воздухе отчетливо витали растерянность и неодобрение. – Я готова вас выслушать, почтенные, – Полина села за стол, подождала, пока устроится рядом Игорь Иванович. – Пожалуйста, начинайте. – Прежде всего мы хотим выразить свое соболезнование в связи с трагедией, произошедшей этой ночью, – начал высокий старик с кустистыми бровями и короткой, пышной седой бородой. – Бермонт был хорошим правителем и держал страну железной рукой. Сейчас, без него, может начаться война… – Он еще не умер, – резко прервала его Полина. – И не умрет. На нее смотрели с сочувствием, как на ребенка. – Мы надеемся на это, – тихо вступил в разговор второй старейшина. – Но вы должны понимать, какое у нас сложное положение. У его величества нет наследников, и, как только он умрет или будет признан недееспособным, начнутся клановые войны за право взять корону. – Разве венец Бермонтов не сам выбирает короля? – уточнила Полина. – Сам, – ответил старик, – но до коронации кто убережется от искушения уничтожить противника? – Но управлять страной можете вы, – хмуро сказала Полина. – Разве не так прописано в вашем законе? – Так, – согласился старейшина, – но у нас нет той силы, которая нужна, чтобы сдерживать глав кланов. И вашим именем мы править не сможем. Пусть нас уважают и чтут, корона – слишком добрая добыча, чтобы через нас не смогли переступить. Пройдет несколько дней, и слухи об утере драгоценной для нашего народа подвески и вашей роли в этом разойдутся по кланам. Лунный глаз ведь символ королевской власти, передающийся уже много веков от монарха к монарху. Потребуют суда, чтобы убрать вас. Это станет отличным поводом для линдморов, чтобы вступить в борьбу за власть. – Позвольте сказать, почтеннейшие, – вступил в разговор Игорь Иванович, – что в ваших интересах остужать горячие головы. За вашей королевой – Рудлог, и вряд ли дом Красных будет спокойно наблюдать за судом. Как и другие страны. Монархи неподсудны, это основной принцип. Он повторял то, что уже говорил Свенсену. И очень надеялся, что его услышат. – Не в правилах Бермонта оглядываться на другие державы, – покачал головой старейшина. – Традиция – вот то, что уважают у нас. Да, берманы присягают королю и клянутся чтить и уважать его супругу, подчиняться ей. Но это до тех пор, пока она сама безукоризненна. Бывали случаи, когда правителя заставляли отсылать королеву в монастырь за ее проступки и брать новую жену. И даже если Хозяин лесов смилостивится и вернет нам короля, линдморы будут давить, чтобы ее величество лишили статуса, а Бермонт выбрал женщину из берманов. – Кому новую жену? Демьяну? – Поля вспыхнула. Встала – с грохотом отъехал назад стул, – и присутствующие почтительно поднялись вместе с ней. – Послушайте меня, почтенные. Основная задача сейчас – вернуть вашего короля к жизни. Не мешайте мне. Управляйте страной, принимайте решения – мне это неинтересно. Мне нужно время. И ваше дело – придумать, как мне его дать. А если кто-то решит, что я для Демьяна не гожусь в жены… что же, пусть придет и скажет мне об этом. Я найду, что ответить. Стало тихо. Присутствующие вдруг побледнели, склонились в глубоких поклонах. Пол недоуменно посмотрела на них, оглянулась. Она не видела того, что было показано мужчинам, – призрачную фигуру мощного человека в шкуре, накинутой на плечи, на мгновение явившегося позади слишком дерзкой королевы и положившего ей на плечи крупные руки, похожие на медвежьи лапы. К вечеру слух о том, что жену короля поддерживает сам Хозяин лесов, разнесся по стране – словам уважаемых старейшин нельзя было не верить, да и сами они очень постарались сделать так, чтобы даже самые буйные линдморы прониклись. Пусть традиция выше и короля, и королевы. Но Великий Бер куда выше традиции. Полина получила свое время. Две недели, пока подданные уверены, что молодожены наслаждаются друг другом после свадьбы, обеспечивая стране наследника. Две недели, чтобы вернуть Демьяна. А вечером к ней пришли отец и сестры. Беспокоящиеся, обнимающие, поддерживающие и такие родные, что ее боль даже отступила немного. – Я могу остаться с тобой, – сказала Ани. Девочки закивали, и Пол очень захотелось согласиться. Но она справилась со слабостью. – Вы навещайте меня, – попросила она. – Но находиться постоянно здесь… зачем? Я справлюсь. У вас свои дела, работа, учеба. Все наладится, обязательно, – убежденно закончила она. И сестры просто не решились озвучить свои сомнения. Глава 7 Начало декабря, Пески, Тафия Светлана Первый день в новом доме Светлане запомнился на всю жизнь. Нереальностью, обилием красок и эмоций, собственными восторгом и удивлением. Никак она не могла осознать, что Чет владеет и городом, и огромным пространством вокруг него и что жить они будут в том самом дворце, в котором она столько раз бывала во снах. – Почему ты мне не сказал? Так уверенно говорил про дом, в котором будем жить, про озеро, а тут целый дворец, – с изумлением спросила Света уже после того, как спешно распаковала мамины гостинцы и накормила обессилевшего Чета пирогами и запеченным мясом. Первый их обед случился прямо у ворот, на прекрасной плитке у роскошного дворца, будто они были здесь туристами. Плитка оказалась теплой, белой, расписанной лазурными цветами и листьями, а дотянуть дракона до ближайшей резной скамейки молодая жена при всем желании не смогла бы. Да и он запретил. – Надорвешься, – сказал строго, – не вздумай. Корми меня скорее, сам встану. Четери ел так жадно, что ей плакать хотелось, – и Света взяла себе какую-то булочку, глядя, как бедный ее муж, пробудивший целый город, уничтожает мамину снедь. – Я не знал, получится ли, – ответил Чет уже после того, как из запасов ничего не осталось. Он был еще голоден – дышал тяжело, поводил носом, и глаза у него были вишневые, дикие. – Верил, но точно не знал. Не хотел говорить впустую. Вот что, Светлана. Мне нужно поохотиться, а у тебя есть время. Выбери нам покои, отдохни, я скоро вернусь. И мне все равно, где спать, лишь бы ложе было достаточно широким для нас с тобой. – Он встал, покрутил головой. – И крепким. Она покраснела, и он хмыкнул, притянул ее к себе и поцеловал. – Решай сама, где мы будем жить, женщина. Тебе вести дом, и пусть он большой – это твое дело. Я заниматься этим не смогу. Мне еще исполнять обещания, данные твоей матери. Он обернулся и улетел, а Света отправилась бродить по дворцу. Ей было очень любопытно и немного страшно: неужели и вправду она здесь хозяйка? Хозяйка всего этого великолепия? Бродила Светлана долго: спускалась в подвалы, заполненные бочками вина и какой-то утварью, заглядывала на огромную, размером с десяток деревенских домов кухню. Особое внимание привлекла печь с большим зевом, ростом с человека, не меньше, и стоящая рядом с ней то ли лопата, то ли противень с ручкой – на таком можно было целого верблюда зажарить. Новоявленная хозяйка дворца поднялась на крышу и долго смотрела на чистенькую, белоснежную, пышно-зеленую от множества деревьев Тафию со сверкающими пятнами прудов и небольших озер. Светлана помнила этот дворец тусклым и запыленным, а сейчас он светился, ослепляя великолепием резной, воздушной архитектуры. Он словно узнавал ее и радовался ей. Поскрипывал тяжелыми дверями, шелестел легкими цветными занавесками, приветствовал журчанием фонтанов и светом магических светильников. Наполняющиеся бассейны, фонтаны и высокие искусственные водопады притягивали Свету как магнитом – и оказалось, что страх после заточения в Белом море совсем прошел. Стоило опустить руки в прохладную воду, и их начинали целовать и щекотать упругие струйки, словно радуясь ее присутствию. От щекотки этой хотелось смеяться – и очень отчетливо вспомнились слова старого шамана: «Вода ее теперь любит». Все было волшебным. Невероятным. И Иоаннесбург с его столичной суетой, зимой, серыми улицами и массой движущихся людей и машин казался далеким – да и существовал ли он вообще? Под конец Света устала удивляться. Слишком много было всего – и тот таинственный орган, который в человеческом организме отвечает за удивление, видимо, просто перегорел. Устала она и от изобилия золота и лазури, бесконечных коридоров и величественных залов. И покои для себя и Чета выбрала скромные, уютные. У самого края дворца, с выходом в сад и видом на озеро. Большие, спокойных расцветок, с комнатой, в которой можно будет устроить детскую. Там Светлана и расположилась на огромной низкой кровати, слушая шепот ветра и шорох деревьев за окном. Успела всплакнуть, пользуясь тем, что муж не видит, – все-таки без мамы с папой было непривычно и пусто. И в конце концов, сморенная теплом и тишиной, задремала. Очнулась она, когда вернулся Четери. Свежий, порывистый, бодрый, он сразу утянул ее купаться, затем накормил жаренным на костре мясом и фруктами с деревьев, рассказывая о Тафии и старых временах, – и заснули они уже поздно ночью, одни в огромном пустом городе, в звенящей тишине дворца, крепко прижавшись друг к другу. Это был единственный день, когда им удалось побыть в одиночестве. В пятницу с утра Чет проснулся первым. Прошелся губами по Светиной спине, довольно похлопал по бедру, что-то командирское сказал в живот. Светлана разнеженно и сонно улыбалась – таким забавным он казался. В окна светило солнце, и снова шумел сад, и так хорошо было и умиротворенно, что она лежала бы рядом с мужем вечность, и не надоело бы ей никогда. Но Четери не дал полениться. – Вставай, – скомандовал он, – нас уже ждут. Ко дворцу пришли люди, очень много людей. Грязные, уставшие, запыленные, они молча ждали, пока выйдет новый Владыка ожившего города. Мужчины – старики и совсем юные, безбородые. Женщины с грудными детьми. Дети постарше, чернявые, темненькие, нарушающие торжественную тишину гортанными криками и смехом. И Света, стоящая за Четом, улыбалась этому смеху. – Приветствую вас, мой народ, – громко сказал дракон. – Меня зовут Четерии, я Владыка этого города. Это моя женщина, моя жена и ваша госпожа. Чего вы хотите? Вперед вышли несколько стариков – их с трогательной заботливостью поддерживали под локти крепкие бородатые мужики, то ли сыновья, то ли уже внуки. И Света подумала, что счастлив тот народ, в котором к пожилым людям так относятся. Когда сам останешься голодным, а родителя накормишь. И Четери, она это заметила, тоже смотрел на людей с одобрением. Без высокомерия – как, бывает, смотрят на просителей власть предержащие. – Господин, – сказал один из стариков, – позволишь ли ты нам жить в этом городе и служить тебе? – Позволю, – кивнул Чет. – Я рад вам. Занимайте дома, какие кому по нраву, кроме старых драконьих, только знайте: жадности и дрязг я не потерплю. Кто преступит старый закон – будет изгнан. И другим людям скажите, что Тафия открыта и ждет народ Песков. – Как нам отблагодарить тебя? – проскрипел тот же старик. – Ты даешь нам дом и воду, что мы можем сделать для тебя? У нас есть золото и стада, мы можем дать тебе женщин и лошадей…