Резервный баллон с воздухом! Надев на лицо этот подарок судьбы, Джонас открыл клапан и вдохнул. На борту «Максин D» Море уже бушевало вовсю, когда капитан Ричард Даниельсон вошел в командный пункт, погруженный в мрачные раздумья о далеко идущих последствиях своих действий. – Что там внизу случилось? С чего вдруг экстренное всплытие? – Сэр, мы не в курсе. Коммандер Тейлор не отвечает, но они поднимаются очень быстро… слишком быстро, сэр. – Известите доктора Хеллера. Пусть приготовит барокамеру. Каково ориентировочное время всплытия подводного аппарата? – Десять минут. – Пусть команда ныряльщиков соберется на палубе. Старшина 2-го класса Густав Марен, пристегнувшись к кормовому лееру, старался выдержать натиск двадцатифутовых волн, швырявших «Максин D», словно на аттракционе в парке развлечений. Прошло шесть недель со времени последней секретной встречи Марена с Бенедиктом Сингером и пять недель с момента электронного перевода денег миллиардера на счет старшины в швейцарском банке. Десять тысяч, конечно, были авансом, настоящие деньги поступят тогда, когда Марен передаст миллиардеру камень. Не камень, придурок. Марганцевую конкрецию. Густава Марена не слишком интересовали камни, или марганец, или вообще что-либо, связанное с океаном, но он очень гордился тем, что его четырнадцатилетний сын был экспертом во всех этих вопросах. Первый в классе и с таким высоким коэффициентом умственного развития, который вряд ли можно было проследить на генеалогическом древе семейства Марен. Гус делал это для Майкла. Мысли о деньгах непрерывно крутились в голове старшины Марена. Да, он делал это для Майкла, хотя, если честно, мальчик и так уже начал получать предложения от учебных заведений, входящих в Лигу плюща. Стипендия помогла бы Гусу сэкономить деньги на образование единственного ребенка, а доход от этой мелкой кражи – выплатить ипотеку и, возможно, купить новую машину. Ныряльщики махали руками в бушующем море. Подводный аппарат поднимался. Столб пузырьков, шапка пены – и вот он уже качается на волнах, будто пьяный кит; ныряльщики, бросая вызов тайфуну «Мариан», пытались его поймать. Наконец стропы были закреплены, лебедка на А-раме начала поднимать «Си клиф» над поверхностью Тихого океана как раз в тот момент, когда разверзлись свинцовые штормовые облака и начался проливной дождь. На палубе появился Даниельсон. Он явно чувствовал, что выглядит в глазах команды форменным дураком, лицо его казалось пепельным. Тейлор, пилот «Си клифа», был общим любимцем. И все, естественно, предвидели несчастный случай или то, свидетелями чего они сейчас являлись. Подводный аппарат раскачивался в сумрачной мгле, палубные огни высветили струи дождя… и кое-что еще. От «Си клифа» тянулся трос, который натягивало что-то тяжелое, пока еще скрытое под водой. Даниельсон похлопал ладонью по штормовке Густава: – Когда «Си клиф» будет в безопасности, я хочу, чтобы твоя команда вытащила робота! Проследи за этим, моряк! – Есть, сэр. Густав дождался, когда стеклопластиковый корпус коснулся палубы, а затем обследовал трос «Летающей белки» до стыковочной платформы, расположенной между салазками «Си клифа». Господи, что с ними случилось? Подсвечивая себе фонариком, Густав нашел наружные рычаги управления и попытался включить лебедку на подъем, но питания не было. – Уисмер, Бек! Нам понадобятся портативные генераторы и кабель. Подняв глаза, Марен увидел, что люк «Си клифа» открыли. Секундой позже оттуда извлекли седого ученого, доктора Престиса. Затем вытащили мертвое тело, белое лицо было в крови, натекшей из раны на голове. Третьим оказался Тейлор. Их с Престисом тут же повели в лазарет на нижней палубе, оставив Густава с командой заниматься «Летающей белкой». Джонас отрыл глаза: в зрачки поочередно светил яркий луч, суставы пронзала острая боль, в ушах звучал снисходительный голос доктора Фрэнка Хеллера: – Шаффер мертв. У Престиса минут десять назад, похоже, случился инсульт. Но прежде чем его хватил удар, он успел сказать мне, что ты растерялся там, внизу, и твои действия подвергли опасности команду и сорвали выполнение задания. Он сказал, ты включил систему аварийного всплытия, что привело к разгерметизации аппарата. Джонас покачал головой, боль становилась непереносимой. – Нас атаковала акула. Большая, как дом, призрачно-белая. – Акула? Так вот какое ты нашел оправдание? Тейлор, во впадине нет акул. Это плод твоего больного воображения. – Хеллер махнул двум санитарам. – Тащите его в барокамеру. Дождавшись, когда подчиненные уйдут, Густав Марен повернулся к корзине с образцами. Крышка была запечатана, камни находились внутри перфорированного стального ящика именно в том порядке, в каком их затянуло вакуумной помпой. Лежа на качающейся палубе, Марен отсоединил насос и засунул руку по плечо во всасывающий рукав. Нащупал конкрецию, ее твердая мокрая поверхность была покрыта илистой жижей. Подростком Густав аналогичным способом крал банки содовой из автоматов, однако его криминальной карьере пришел конец, когда в один прекрасный день ему зажало автоматом руку. Марен на секунду запаниковал, когда палуба ушла из-под ног и тяжелая корзина сдавила запястье в рукаве насоса, но затем корабль, слава богу, качнуло в другую сторону, и Густаву удалось вытащить каменюгу размером с ананас. Он успел сунуть камень в карман куртки как раз в тот момент, когда его команда вернулась с переносным генератором. – Акула? Фрэнк Хеллер кивнул Даниельсону из-за письменного стола, лицо доктора было багровым от злости. – А акула могла повредить подводный аппарат? – Очнись, Даниельсон, не было никакой акулы. Это наверняка плод воображения Тейлора. Так называемая аберрация сознания под влиянием глубины. Престис сказал, Джонас утратил контроль над ситуацией. – Хеллер отпер ящик стола, вытащил бутылку виски и кивнул своему другу. – Нет. И тебе не советую. – Оставь свой начальственный тон! Мы не должны были разрешать ему спускаться на глубину, он был явно не готов к выполнению задания. А двое ученых… Они были моими друзьями. Престис явно не переживет эту ночь. Что я скажу жене Шаффера и его детям? – А что там с Тейлором? Как ему удалось выжить? – Похоже, нашел резервный баллон, прежде чем закончился воздух. – Итак, он стал виновником аварии, но умудрился обмануть смерть. – Я признал его годным для погружения. – Ты также являешься свидетелем слов Престиса относительно того, что произошло внизу. Аберрация под влиянием глубины? Тейлора учили справляться с такими вещами, и он облажался. – Нам следовало послать дублера. – Тейлор не позволил бы. Сказал, Ройстон не готов. Это его вина, не наша. – Налив себе виски, Даниельсон залпом выпил обжигающую жидкость. – Фрэнк, будет расследование. Тейлор может распрощаться с карьерой гидронавта. Как военный моряк, он подавал большие надежды, но не судьба. И теперь ему самое место на гражданке. Мы с тобой – карьерные военные и целиком посвятили себя службе. Неужели ты хочешь все потерять из-за того, что какая-то рок-звезда задохнулась от слишком высокого давления? – Капитан, у нас у всех руки в крови. – Глотнув виски, Хеллер закупорил бутылку. – Престис сказал, Тейлор потерял контроль над ситуацией. И я это подтвержу. Я также расскажу, что Тейлор говорил, будто он лучше справится с погружением, чем дублер. Ну как, тебя это устроит? – Да. Только еще один момент. Рекомендуй направить Тейлора на трехмесячное психиатрическое освидетельствование после увольнения. – Зачем? – Для дискредитации. Через много лет, когда он решит написать мемуары, порочащие военно-морской флот, я хочу чтобы весь мир знал: официальная медицина признала Джонаса Тейлора сумасшедшим. «Максин D» начал движение, его нос вздымался и опускался под напором волн высотой двадцать пять футов, корабль шел к Гуаму наперегонки с тайфуном «Мариан». Оставшись в одиночестве на палубе, капитан Даниельсон с фонариком в руках пробрался к «Си клифу», чтобы осмотреть повреждения до того, как это сделают судомеханики на военно-морской базе. Волнение раскачивало подводный аппарат, неустойчиво стоявший на раме. Даниельсон посветил фонариком на искореженные салазки, обследуя запасные аккумуляторы и резервуары для сжатого воздуха, один из которых был взорван. Сорокадюймовый кусок особо прочного стеклопластикового корпуса оказался начисто оторван, на его месте зияла огромная дыра. Какого черта? Кто мог это сделать? Капитан опустился на колени возле агрегата, луч фонарика высветил внутри искореженного резервуара треугольный белый предмет, который был здесь явно чужеродным. Даниельсон схватил предмет и повертел в руке, заостренные края порезали ладонь. Даниельсон долго смотрел на странный предмет, дождь смывал кровь с поврежденной руки. Затем капитан спрятал шестидюймовый треугольник под штормовкой и направился к кормовому лееру. Сдвоенные винты вспенивали темные воды, оставляя за кормой белый след. Воровато оглядевшись по сторонам, Даниельсон выбросил белый зуб мегалодона в Тихий океан, вернув его законному владельцу. Эпилог