Джонас остался один. Сердце громко колотилось, разрывая тишину. Каждый вдох отдавался в ушах. Глухой рокот возник, словно далекий раскат грома. Небо оставалось ясным. В миле от берега образовалась приливная волна, закрывшая горизонт. Волна вздымалась медленно, но неумолимо – гора бурлящей темной воды высотой с двадцатиэтажный дом. Джонас собрался было бежать, но ноги налились свинцом. Он поднял глаза. С неба падала стена воды. Она с ревом обрушилась вниз… – А-а-а-а! Тридцатилетний коммандер Джонас Тейлор сел в кровати, с него ручьем тек пот, насквозь промочивший сбитые простыни, и на какой-то миг Джонас засомневался, была ли та ужасная волна сном или явью. Хорошо знакомая серая каюта убедила его, что это всего лишь ночной кошмар. А затем комната начала кружиться. Он закрыл глаза, но тошнота сказала твердое «нет». Внезапный приступ головокружения напомнил ему случай десятилетней давности, когда он, тогда тайт-энд в юношеской команде, лежал без сознания на травяном покрытии футбольного поля, стадион Бивер плыл перед глазами, а врач футбольной команды Пенсильванского университета, пытаясь перекрыть гул толпы, выкрикивал его имя: «Не двигайся, Джей Ти! Сфокусируйся на одной точке, пока не прояснится зрение». Тогда первым порывом Джонаса было сфокусироваться на мяче, который он продолжал сжимать в руках, сейчас этим объектом стал иллюминатор, но поскольку судно качало из стороны в сторону, Джонас уставился на обручальное кольцо на левой руке. Как только поле зрения сузилось, головокружение отступило. И тут его внимание привлек настойчивый стук в дверь. – Да входи же ты наконец! В каюту вошел пилот глубоководного обитаемого аппарата Майкл Ройстон, его футболка с эмблемой Теннессийского университета насквозь промокла от пота после утренней тренировки. – Простите, что разбудил, босс. Хеллер хочет видеть вас в лазарете для осмотра перед погружением. Джонас, вы в порядке? Выглядите так, словно побывали в аду. – Примерно так и есть. Минимум три раза за последние восемь дней. И четвертого я точно не переживу. По крайней мере, не сегодня. Глаза Ройстона за стеклами очков удивленно расширились. Двадцатисемилетний гидронавт-дублер привык чувствовать себя Робином при Джонасе – Бэтмене. За последний год он дважды сопровождал своего наставника во время спуска на дно Центральноамериканского желоба, но одно дело – быть вторым пилотом при погружении глубоководного аппарата на глубину 20 000 футов, и совсем другое – выполнять одиночное погружение на глубину 36 000 футов. Примерно то же самое, что просить питчера на первой базе выбить в аут Микки Мэнтла в седьмой игре мировой серии. – Джонас, так вы считаете, что я готов? То есть да, черт возьми! Я готов. Ведь я ваш дублер, так? И если вы хотите, чтобы я вас заменил, конечно, о чем разговор. Хорошая мина при плохой игре. Вся напускная бравада Ройстона куда-то подевалась, сменившись нескрываемым беспокойством. Конечно, здоровая порция страха вполне естественна перед каждым погружением, но Джонаса явно беспокоило, что его дублер слишком уж натурально пытался его изобразить. И ежу понятно, Ройстон рассчитывал, что ему протянут руку помощи. – Ладно, посмотрим, что скажет Хеллер. Передай ему, я буду через пять минут. Из иллюминатора Джонас видел тень глубоководного обитаемого аппарата; он раскачивался на стропах, заставляя его экипаж изрядно попотеть. Тридцать футов длиной, двенадцать футов шириной, с восьмифутовым гребным валом ГОА-4 «Си клиф», так же как и его близнец ГОА-3 «Тартл», после ввода в строй в 1968 году стал рабочей лошадкой ВМС. Белый, с красно-оранжевой рубкой, этот аппарат имел внутри сферу диаметром шесть футов из титанового сплава толщиной четыре дюйма, рассчитанную на экипаж из трех человек. Внешний корпус был выполнен из легкого стеклопластика; внутри и снаружи его размещались двигатели, балластные и уравнительно-дифферентные системы, аварийный балласт, прожекторы, камеры, манипуляторы и корзины для собранных образцов. И только несколько человек за пределами Пентагона знали, что «Си клиф» недавно прошел капитальную модернизацию, в ходе которой титановая обшивка и алюминиевая рама были усовершенствованы, с тем чтобы выдерживать давление 18 000 фунтов на квадратный дюйм. Время автономной работы было увеличено в два раза, до тридцати двух часов, а вес балласта – до восьмисот фунтов. Одним словом, были достигнуты необходимые технические параметры для погружения на глубину, соответствующую высоте Эвереста. И если на вершине Эвереста что-то пойдет не так, то благодаря этим усовершенствованиям атмосферное давление наверняка не взорвет вашу черепушку. От пилота требовалось изрядное умение, чтобы управлять подобным глубоководным аппаратом, и ВМС предстояло найти лучшего из лучших – человека, способного спуститься на модернизированном «Си клифе» в Бездну Челленджера. До сих пор только два обитаемых аппарата рискнули опуститься на подобную глубину, оба погружения состоялись в 1960 году, на батискафе. Причем батискафы были непилотируемыми: они просто опустились вниз, а затем поднялись. Во время одного из таких погружений единственный иллюминатор получил повреждение, четырехдюймовое особо прочное стекло треснуло под давлением 16 000 фунтов на квадратный дюйм. С тех пор за прошедшие три десятилетия больше никто не рискнул опуститься на дно Марианской впадины. Джонас Тейлор шесть месяцев готовился к погружению в Бездну Челленджера. Его нервы были как стальной канат, однако после того, как он попал в вызывающую клаустрофобию титановую сферу ГОА – тесное пространство, рассчитанное на пребывание троих человек в течение двадцати часов, его отношение к жизни изменилось: ковбойская лихость уступила место состоянию дзен. Сверхсекретное задание было столь же однозначным, сколь и опасным: Джонасу предстояло погрузить ГОА на глубину шесть миль и зависнуть над илистым теплым оазисом в океане, образованным подкачкой вод подводным гидротермальным источником. Когда батискаф окажется в нужной точке, двое ученых на борту выпустят в Бездну Челленджера беспилотный подводный аппарат (дрон), который должен будет опуститься еще на пять тысяч футов, чтобы с помощью дистанционно управляемой вакуумной установки собрать образцы марганцевых конкреций. Джонас понятия не имел, что такого особенного в этих кусках породы размером с ананас, впрочем, это его особо и не интересовало. При первой встрече с Даниельсоном он так и сказал: – Для меня погружение становится рутиной в тот самый момент, как только свет остается где-то там наверху, в тысяче двухстах футах позади. Конечно, за иллюминатором в водном мире много чего происходит: флюоресцирующие существа, брачные игры, скопления медуз и светящиеся в ночи создания, – но во время погружения мое внимание будет сосредоточено исключительно на панели управления. Я не желаю знать, что там снаружи, не желаю думать ни о чем другом, кроме управления аппаратом. Как только я надеваю наушники и включаю классический рок, то сразу перехожу на автопилот, и так на ближайшие пятнадцать часов. Первое же погружение, восемь дней назад, заставило его сменить тон. Погружения в ультраабиссаль означали увеличение продолжительности миссии, дополнительное время на борту влияло на умственные и физические способности пилота. Так же как и в случае пилотов авиалайнеров или авиадиспетчеров, стресс и усталость очень быстро сделались опасными побочными эффектами, отрицательно влиявшими на умственную деятельность. Циклы работы и отдыха обоих пилотов глубоководных аппаратов и их технических команд подлежали строгому контролю, и в случае снижения остроты ума под рукой всегда имелся дублирующий состав. Погружение в Бездну Челленджера отличалось от всех предыдущих, такого Джонас прежде еще никогда не испытывал. Колоссальное давление воды вызывало действующее на нервы дребезжание титановой сферы. Но хуже всего были гидротермальные источники. Температура воды под этой бушующей рекой была буквально тропической, а над ней – около точки замерзания, что приводило к возникновению градиента температур, а следовательно, способствовало образованию непредсказуемых течений, угрожающих сохранности глубоководного аппарата. Все это было равносильно тому, чтобы балансировать на туго натянутом канате над Ниагарским водопадом. Через шестнадцать часов после начала первого погружения глубоководный аппарат подняли наверх. Джонас настолько обессилел, что его пришлось вытаскивать оттуда. Меньше чем за неделю были проведены еще два погружения. Джонас провел в шестифутовой сфере, в обществе двух ученых, более пятидесяти часов, и вот теперь от него ждали повторения на бис. У каждого человека имеется свой предел возможностей. Джонас знал, что преодолел свой после последнего погружения, когда уже перестал толком понимать, пилотирует он «Си клиф» или ему это снится. Доктор Фрэнк Хеллер был медиком в первом поколении и моряком – в третьем, его дедушка во время Второй мировой войны служил на борту авианосца, а отец и два дяди во время корейской войны – на линкоре «Миссури». Младший брат Деннис был вторым механиком на подводной лодке типа «Лос-Анджелес», старшая сестра в свое время отвечала за безопасность военных водолазов. Хеллер знал, что старший уорент-офицер Кэролин Хеллер-Джонстон никогда не допустила бы к глубоководному погружению человека, сидящего сейчас на его смотровом столе. Впрочем, его старшей сестре не приходилось иметь дело с таким занудой, как Дик Даниельсон, или с канцелярскими крысами из Пентагона. Во время последнего погружения Тейлора, похоже, были получены именно те образцы марганцевых конкреций, которых так жаждала команда ученых. И теперь они требовали провести сегодня еще одно погружение, поскольку уже завтра к полудню на этот район, по прогнозу, обрушится тайфун «Мариан». Шторм, придонное течение, даже косяк рыб могут привести к изменению местоположения искомой цели, и по возвращении отыскать тот самый участок вулканической породы будет уже невозможно. Таким образом, Даниельсон практически не оставлял Хеллеру выбора. И пока Джонас Тейлор выглядел более-менее вменяемым, ему можно было дать добро еще на одно погружение. Сорокачетырехлетний медик с седым ежиком волос снял манжету тонометра с левого бицепса Джонаса Тейлора. – Сто тридцать семь на восемьдесят. Немного повышенное, но похоронку родным посылать еще рано. – Обычно у меня сто десять на шестьдесят. – Ты просто немного волнуешься перед погружением, вот и все. Руки на ширину плеч, глаза закрыть. А теперь коснись кончика носа указательным пальцем правой руки. – Эй, не так быстро! – На Тейлора снова нахлынуло головокружение, он потерял ориентацию, открыл глаза и усилием воли постарался остановить ходящую ходуном комнату. – Головокружение? – Нет, спасибо. У меня уже есть. – Это пройдет. – Фрэнк, спасибо, конечно, на добром слове, но я совершенно уверен, что мозги у меня сейчас, как молочный кисель. В кабинет вошел капитан Даниельсон: – Ну как там наш парень? – Что-то не в духе. Пожалуй, назначу ему от головокружения «антиверт» и укол B12, чтобы устранить слабость, а так он вполне годен. – Постойте-ка! Ты что, серьезно? – Отлично! Коммандер, я уверен, в руках хорошего доктора вы у нас быстренько станете совсем как новенький. – Хороший доктор сегодня явно с бодуна. У меня голова словно в тумане, координация движений на нуле, и мне с трудом удается урвать хотя бы три часа нормального сна. – «Морские котики» постоянно живут в таком режиме. Соберись, Тейлор! Прими немного кофеина, разомни мышцы. И снова станешь здоровым как бык. – Здоровым как бык?! Дик, мне ведь не тетушку Би с ее яблочными пирогами везти на церковный пикник в Мейберри. Это Марианская впадина. А там, внизу, я должен сохранять ясность ума. И думать забудь про Ройстона. Он пока даже близко не готов. – Полагаю, командование военно-морских сил с тобой решительно не согласится. Ведь иначе Ройстона никогда не сделали бы твоим дублером. – Согласно правилам, наличие дублера – непременное требование. Два других кандидата выбыли еще во время подготовки. А Ройстон был единственным имеющимся пилотом, совершавшим погружения на глубину ниже пятнадцати тысяч футов. – Значит, формально он прошел квалификацию. – Формально Фрэнк числится у нас доктором, но я на твоем месте не доверил бы ему вскрыть фурункул на заднице, поскольку для тебя это было бы равносильно операции на головном мозге. Лицо Даниельсона побагровело. – Доктор Хеллер, вы считаете коммандера Тейлора годным для погружения? Фрэнк отвел глаза, избегая взгляда Джонаса: – Да, сэр. – Коммандер Тейлор, я приказываю вам взять на себя управление глубоководным аппаратом ровно в девять ноль-ноль. В случае отказа вы предстанете перед военным трибуналом, а мистер Ройстон займет ваше место. Вам все ясно? Джонас встал. Несколько секунд они с Даниельсоном сверлили друг друга глазами, затем пилот ГОА расстегнул брюки и демонстративно спустил трусы, обнажив ягодицы: