– Цель сфокусировалась на «Си бэт II». Расстояние двести семьдесят пять футов. Но оно быстро сокращается. Мои поздравления, Пол! Похоже, твой план сработал. – Дуг, праздновать победу еще рано. Капитан, сбавьте скорость. Мы должны настолько заинтересовать ее «Си бэт II», чтобы она оказалась в шестидесяти футах от гарпунного устройства. Море было ледяным, холод проникал в уставшие мускулы мегалодона, заставляя кровяные сосуды сжиматься. Движение хвостового плавника замедлилось, дыхание стало неровным. В семидесяти двух футах от добычи, в полумиле над бурлящим гидротермальным слоем и всего в двенадцати футах от нацеленного гарпуна с передатчиком, установленного на «Си бэт II», плавательные мускулы двадцатисемитонного хищника внезапно свело судорогой. Мегалодон медленно, величественно ушел головой вниз на дно, назойливые пульсации теперь отдавались в его мозгу лишь слабым эхом. На борту «Си клифа» Валиум подействовал моментально, укутав теплым одеялом расшалившиеся нервы Майкла Шаффера. Он сонно следил, как Ричард Престис направляет «Летающую белку» к морскому дну с помощью гидролокатора, встроенного в дистанционно управляемый аппарат, и ноутбука с монитором ночного видения. – Майкл, я в двух сотнях футов от морского дна. Как мне получить координаты последнего погружения? – Нажми F-7. На экране ноутбука появилась красная точка. – Есть. – Кликни на нее мышкой, и автопилот сможет… – …направить «Белку» к нашему мешку с орехами, – кликнув мышкой, рассмеялся Престис. Ничего не произошло. – Что-то не так. Координаты установлены, но автопилот не включается. Шаффер прикрыл веки и задумался: – Проверь свой гидролокатор. Убедись, что он в активном состоянии. – Джонас, ты слушаешь? Переключи с пассивного состояния на активное. Джонас? «Си клиф» лег на правый борт – и продолжил крениться. Престис уткнулся Шафферу в колени. – Тейлор, просыпайся! Джонас Тейлор, сидевший пристегнутым за пультом управления, моментально открыл глаза и принялся отчаянно жать на педаль, чтобы выровнять дифферент. Подводный аппарат перекатился на левый борт, снова обретя состояние равновесия. – Простите, ребята. Глаза почему-то сами закрываются. – Тогда прими еще одну дозу кофеина, чтобы больше не переворачивать нас вверх тормашками. – Не могу, сердце и так трепыхается как ненормальное. – Переведи, по крайней мере, сонар «Белки» в активный режим. – Извини, Ричард, но никакого активного режима. Тем более при наличии в этой зоне крупного хищника. – То, что ты видел, могло быть чем угодно. – Ричард, для обнаружения «черных курильщиков» сонар не нужен. Система управления робота имеет настройки температурных датчиков, которые позволят ему обойти любые подводные источники температурой выше двухсот двадцати пяти градусов. Просто используй джойстик и направь «Белку» к месту сбора образцов. – И все же сонар должен работать, чтобы можно было использовать автопилот для считывания рельефа дна. Включай давай. Майкл Шаффер поднял на Джонаса красные глаза: – Пожалуйста. Поколебавшись, Джонас повернул тумблер на панели управления, включив гидролокатор. Послышался низкочастотный сигнал, неприятно отозвавшийся в его натянутых нервах. Бездна Челленджера Не в силах плыть вперед, с тем чтобы в рот попадало достаточное количество воды, самка мегалодона, задыхаясь в холодном поверхностном слое, принялась погружаться головой вниз в океанскую толщу. Она нырнула на три тысячи футов, судорожно разевая пасть: внезапного притока океанской воды было по-прежнему недостаточно для нормальной работы жабр. Достигнув гидротермального источника, самка, глотая серу и минералы, погрузилась в реку бурлящей сажи. Токсины вызвали рефлекс спастической отрыжки, в результате чего организм отрыгнул токсины вместе с желудком, который выскочил изо рта, точно розовый воздушный шарик. Оказавшись в Бездне Челленджера, самка заглотнула желудок обратно. Вода снова прошла через пищевод, причем на сей раз жабры работали исправно, поглощая кислород. Теплые воды впадины разогрели кровь, заставляя наполовину замерзшие мышцы работать. Восстановив жизненные силы, самка мегалодона позволила подхватить себя восточному течению, понесшему ее по глубоководному желобу. На борту «Максин D» Дик Даниельсон вошел в радиорубку; вид у него был весьма бледный, голова раскалывалась от беспрерывной качки. Он надел взятые у радиста наушники, чувствуя, как пустой желудок завязывается узлом. – Даниельсон. Мистер Лейффер, надеюсь, это действительно нечто важное. – Сэр, у нас… чрезвычайное происшествие. Даже не знаю, как объяснить. – Черт бы тебя побрал, Лейффер! Просто скажи, что случилось. – Дело касается контр-адмирала Куерсио и коммандера Макрейдса. Даниельсон закрыл глаза: – Продолжай. – Мак… он повез адмирала и всю компанию в Меризо на борту «Си кинга». – В разгар тайфуна? – Адмирал оказался очень настойчив. Так или иначе, адмирала должны были обслужить на борту вертолета две местные девицы. Очевидно, возникли разногласия из-за оплаты оказанных услуг. Адмирал отказался утрясти вопрос, и женщины выкинули его одежду в грузовой люк. – Господь всемогущий! – Хуже того. Мак приземлился на военно-воздушной базе Андерсен… в разгар церемонии чествования губернатора. А адмирал… был в чем мать родила, сэр. – Боже мой! – Это еще не все. Местные телевизионщики снимали репортаж о метеорологических условиях на летном поле и успели сделать несколько любопытных снимков, прежде чем военная полиция очистила территорию. Сэр, ситуация дерьмовая. Как только погода наладится, адмирал Гордон лично прилетит для проведения расследования. – А где Макрейдс? – Его задержали на базе Андерсен для допроса. Слава богу, из-за плохой погоды массмедиа остались в стороне. – Лейффер, а теперь слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты тщательно проверил личные вещи Макрейдса. Постарайся изъять все, что может бросить тень на кого-либо из офицеров, и сложи это в моем кабинете. – Сэр, а разве это не будет считаться манипуляцией с вещественными доказательствами? – Вот потому-то я и хочу, чтобы ты все подчистил. Во избежание чьих-либо манипуляций! Даниельсон вне игры. На борту «Си клифа» Его веки были налиты свинцовой тяжестью, мозг периодически отключался, заставляя балансировать на грани между сознанием и беспамятством. Голоса двух ученых превратились в глухое ритмичное песнопение, а подводный аппарат – в гамак.