Тяжело раненный участник нападения, лежавший в больнице, на несколько секунд пришел в себя, но смог только прошептать: — Моник… Так звали его младшую дочь. Комиссару Мегрэ бросилась в глаза одна подробность: оказывается, теперь люди в банду Фернана набираются не из профессионалов-преступников, а из новичков и любителей гангстерского ремесла. Из прокуратуры ему звонили каждый час и присылали один рапорт за другим. У выхода из здания его окружила толпа журналистов. В пятницу в одиннадцать часов коридор наконец-то опустел. Мегрэ в это время как раз беседовал с Люка, который вернулся из больницы и рассказывал, что знаменитый хирург намерен провести операцию раненому, когда кто-то постучал в дверь. — Войдите! — нетерпеливо буркнул Мегрэ. Вошел Фумель, но когда он понял, что пришел не вовремя, весь съежился, стал как бы меньше ростом. Он был явно простужен, глаза у него слезились, нос покраснел.. — Может быть, я приду попозже? — Входи!.. — Мне кажется, я напал на след… Точнее, не я лично, а люди из следственной бригады обнаружили… Я знаю, где жил Кюэнде в течение последних пяти недель. Мегрэ слушал его со вздохом облегчения: наконец-то он сможет узнать что-то новое о таинственном швейцарце. — В маленьком, довольно дрянном отелике на улице Нев-Сен-Пьер… — Где это? В каком районе? — В том самом, где он жил и раньше. Сен-Поль. — За церковью святого Павла? — Это маленькая улочка, очень старая, между набережной Сены и улицей Сент-Антуан. Там есть пара магазинчиков и почти никакого автомобильного движения. — Рассказывай дальше. — Гостиничка не наилучшей репутации, вроде бы из тех, где комнаты сдаются на часы. Но живут там и дольше, у них есть несколько комнат, снятых на длительный срок. Кюэнде жил там почти месяц, мало кто его видел, он почти не выходил, разве только затем, чтобы перекусить в ресторанчике, который называется «Пети-Сен-Поль». — Что находится напротив этой гостинички? — Дом восемнадцатого века, несколько лет назад его отремонтировали. — Кто там живет? — Одинокая особа, если не считать прислуги. Некая мадам Вильтон. — Ты собрал сведения о ней? — Начал собирать, но в районе о ней никто ничего не знает. С недавнего времени — лет примерно десять тому назад — стало модным среди людей, конечно, очень богатых покупать старые дома в районе Маре, на улице Фран-Буржуа, например, и восстанавливать, придавая им тот же вид, какой они имели в семнадцатом или восемнадцатом веке. Мода на реставрацию старых домов или маленьких дворцов началась с острова Святого Людовика, и теперь все еще был спрос на здания этого типа, даже если они находились на улицах очень безлюдных. — Перед этим домом очень большой двор, — сообщал дальше Фумель, — посредине высокое дерево… В этом районе деревья, пожалуй, редкость. — Хозяйка вдова? — Разведенная. Я видел ее с одним журналистом, которому время от времени оказываю мелкие услуги, сообщаю пораньше некоторую информацию, конечно, не секретную, а лишь такую, которую можно сообщать… А на сей раз он мне оказал услугу. Рассказал об этой женщине. Разведена и, хотя не живет с мужем, часто с ним видится, они даже вместе ходят в гости… — Как фамилия ее мужа? — Вильтон. Стюарт Вильтон. С его согласия она после развода оставила фамилию мужа. Ее девичья фамилия — как я проверил в районном комиссариате — мадемуазель Ленуар. Флорен Ленуар. Мать ее была гладильщицей, отец — полицейским. Они жили на улице Де-Ренн. Сама она не то актриса, не то балерина. Мой журналист утверждает, что она была танцовщицей в «Казино де Пари». Стюарт Вильтон влюбился в нее, развелся со своей первой женой и женился на ней… — Когда это было? Мегрэ рисовал какие-то каракули карандашом на промокашке, а перед глазами его был образ Оноре Кюэнде, сидевшего у окна гостинички с подозрительной репутацией. — Лет десять — двенадцать назад… Дом купил Вильтон. У него есть еще второй, не менее шикарный, в Отейе, а также маленький замок в Бесс, неподалеку от Мезон-Лафитт… — Он играет на скачках? — Насколько мне известно, постоянно посещает скачки, но собственной конюшни у него нет. — Американец? — Нет, англичанин. Но очень давно живет во Франции. — Откуда у него столько денег? — Я говорю только то, о чем узнал сам. Он происходит из семьи крупных промышленников и получил в наследство ряд патентов и лицензий. Это приносит много денег без всяких усилий с его стороны. Он путешествует почти по полгода, на лето снимает виллу на мысе Антиб или Ферра, состоит в нескольких фешенебельных клубах. Мой журналист утверждает, что человек он очень известный, но в кругах скорее закрытых, и поэтому его имя редко можно встретить в прессе. Мегрэ встал, шею обернул шарфом, надел пальто. — Идем! — бросил он коротко. А Люка сказал: — Если кто-нибудь будет меня спрашивать, я буду через час. Мороз и гололед привели к тому, что улицы были почти такие же, как это случается в августе, пустые. На узкой улочке Нев-Сен-Пьер никого не было видно, даже играющих детей. Над полуоткрытыми дверями отеля «Ламбер» висел шар из молочного стекла с лампочкой внутри, а на месте портье в холле, где пахло затхлостью, сидел старый человек, который, опершись спиной о калорифер, читал газету. Он сразу узнал инспектора Фумеля и, вставая, буркнул себе под нос: — Начинается… Я с самого начала знал, что будут неприятности! — У вас не будет никаких неприятностей, если вы умеете держать язык за зубами. Комната Кюэнде еще никем не занята? — Нет. Он заплатил за месяц вперед. Я мог бы, правда, сдать комнату после 31 января, но поскольку этот господин оставил свои вещи, я решил подождать. — Когда вы видели его в последний раз? — Сейчас, постараюсь вспомнить… Если не ошибаюсь, то в субботу… а может быть, в пятницу… Лучше всего спросить горничную. — Он предупреждал вас, что надолго оставляет комнату? — Он мне ничего не говорил. Он вообще никогда ничего не говорил. — А в ту субботу или пятницу… во сколько он ушел? — Не знаю. Это не я, а моя жена его видела. Ночью, когда кто-нибудь из наших жильцов приходит с девушкой, им не нравится, чтобы их видел мужчина… Это их смущает. Поэтому ночью дежурит моя жена. — Она вам ничего не говорила? — Вы можете сами с ней поговорить. Через минуту она придет. В холле воздух был нагретым, застоявшимся, спертым и при этом насыщенным каким-то странным запахом, и все это вместе напоминало запах, царящий в метро. — Если не ошибаюсь, жена говорила, что в тот вечер он вообще не выходил. — Это часто случалось? — Иногда. Он покупал себе что-нибудь поесть и возвращался наверх в свою комнату. Мы видели, как он поднимался по лестнице с газетой и покупками. Он говорил «спокойной ночи» и не показывался до утра. — А в тот вечер он выходил и не вернулся? — Трудно сказать, на следующее утро его в комнате не было. Ага, вспоминаю: жена говорила, что видела его ночью. Она провожала какую-то пару в их комнату на первом этаже, в глубине коридора. Пошла принести им чистые полотенца и услышала, что кто-то спускается по лестнице. — Во сколько это было? — Сразу после полуночи. Жене даже стало интересно, кто выходит в такое время, но, когда она вернулась с полотенцами, этот кто-то был уже внизу. — Когда вы узнали, что он не ночевал в своей комнате?