Мегрэ вышел из такси и расплатился с шофером. Одна из теней приблизилась к нему. — Хорошо, что вы уже приехали, господин комиссар… — прошептал Фумель, притоптывая, чтобы согреться. — Их еще нет. Два велосипеда были прислонены к дереву, двое полицейских в коротких пелеринках тоже топали ногами по обледеневшей земле; стоявший рядом с ними невысокий мужчина в серой шляпе время от времени поглядывал на часы, не скрывая нетерпения. — Разрешите вам представиться: доктор Буарон, — сказал он. Мегрэ рассеянно пожал ему руку, поскольку его внимание привлек темный силуэт, лежавший под деревом. Фумель направил на него свет карманного фонаря. — Может быть, господин комиссар, — начал он, — вы не будете сердиться, что я вытащил вас сюда… Мне кажется, что это дело какое-то необычное… Здесь что-то необъяснимое. — Кто первый обнаружил тело? — Два полицейских — велосипедный патруль. Они ночью осматривали территорию. — В котором часу? — Около половины четвертого… В первый момент они подумали, что под деревом валяется какой-то мешок… На траве, покрытой инеем и жесткой от мороза, лежало тело. Оно было почти свернуто в клубок, и только одна рука со стиснутой ладонью торчала наружу, словно покойный хотел что-то схватить. — Причина смерти, наверное, еще не установлена? — обратился Мегрэ к врачу. — Я не осмелился прикоснуться к телу до прибытия властей, но, насколько можно судить по внешнему виду, череп проломлен в результате одного или нескольких сильных ударов, нанесенных каким-то тяжелым предметом. — Череп проломлен тяжелым предметом… — повторил Мегрэ, как бы желая закрепить в памяти слова врача. Он наклонился и при свете карманного фонаря стал рассматривать лицо, настолько изуродованное, что нельзя было различить его черт. Это была сплошная кровавая масса. — Не могу утверждать с полной уверенностью до вскрытия, но подозреваю, что удары наносились тогда, когда этот человек был уже мертв или по крайней мере находился в агонии. Фумель, едва различимый в темноте, вмешался: — Теперь вы понимаете, почему я вытащил вас из постели, шеф? На жертве был хороший костюм, не слишком элегантный, а такой, какие носят, к примеру, чиновники или хорошо обеспеченные пенсионеры. — Говоришь, в карманах ничего нет? — Я осторожно посмотрел, но пальцами ничего не нащупал… Осмотрите все вокруг, господин комиссар. И Фумель провел светом фонарика круг над головой лежащего. Нигде не было видно следов крови. — Его убили не здесь. Доктор того же мнения. С такими ранами он должен был потерять много крови. Привезли его сюда скорее всего на машине. Судя по положению, в котором он находится, можно предположить, что доставившие сюда труп просто выбросили его из багажника. Булонский лес стоял неподвижный, застывший, как театральная декорация, и только далеко за деревьями поблескивали молочным светом уличные фонари. — Внимание!.. Кажется, они едут… Со стороны Порт-Дофин действительно приближался длинный черный автомобиль, и Фумель побежал ему навстречу, посвечивая себе фонариком. Мегрэ, попыхивая трубкой, стоял в стороне. — Это здесь, господин прокурор… Районный комиссар пошел позвонить, чтобы вызвать карету «скорой помощи», сейчас он вернется… В мужчине, вышедшем из машины, Мегрэ узнал вице-прокурора Кернавеля. Это был человек лет тридцати, высокий, худой, элегантный. Того, второго, который вышел из машины, Мегрэ тоже знал, хотя работал с ним редко. Это был судебный следователь Кажу, человек лет сорока. Он всегда старался лавировать между старыми и новыми предписаниями, так, чтобы ни с кем не ссориться. Третий из приехавших, протоколист, отошел в сторону, чтобы держаться как можно дальше от трупа, как бы опасаясь, что один вид его вызовет у него рвоту. — Кто?.. — начал вице-прокурор, а когда заметил Мегрэ, наморщил брови и добавил: — Извините. Я вас не заметил. Как произошло, что вы оказались тут раньше нас? Мегрэ сделал неопределенный жест и ответил еще более туманно: — Это случайность… Вице-прокурор Кернавель, не скрывая недовольства, решил беседовать исключительно с Фумелем. — Что именно здесь происходит? — Двое полицейских, патрулировавших этот район на велосипедах, примерно час назад заметили лежащее под деревом тело. Я сообщил комиссару полиции, а он приказал мне позвонить прокурору. Потом я позвонил доктору Буарону… Вице-прокурор поискал глазами врача. — Что вы установили, доктор? — На первый взгляд размозжен череп, возможны многочисленные переломы в других местах, лицо совершенно изуродовано… — Дорожное происшествие? Быть может, его сбила машина? Как вы думаете? — Он получил несколько ударов сначала по голове, потом в лицо каким-то тупым предметом. — Вы уверены, что это убийство? Мегрэ мог только сохранять молчание, предоставив делам идти своим чередом. Он не подошел даже на шаг. — Не выиграем ли мы время, вызвав специалистов из отдела по установлению личности? Вице-прокурор обращался исключительно к Фумелю. — Пусть кто-нибудь из полицейских сходит к ближайшему телефону. Нос у него покраснел от холода. Все, собравшиеся вокруг тела, промерзли до костей. — Бродяга? — Судя по одежде, не похоже, чтобы это мог быть бродяга. Кстати, в такие зимние ночи бродяге нечего искать в Булонском лесу. — Ограблен? — Насколько удалось установить, в карманах пусто. — Возвращался домой и подвергся нападению? — На земле не видно следов крови. Доктор предполагает, и я склоняюсь к тому же, что преступление совершено в другом месте, а потом тело привезли и бросили здесь. — В таком случае, это личные счеты. Вице-прокурор Кернавель произнес это категорическим тоном, не допускающим возражений, довольный, что ему так быстро удалось найти решение проблемы. — Убийство могло быть совершено, например, на Монмартре, а убийцы, желая избавиться от тела, привезли его и бросили на обочине дороги. И через секунду обратился к Мегрэ: — Не думаю, господин комиссар, чтобы это дело могло вас заинтересовать. Вы, если не ошибаюсь, ведете сейчас другое расследование, пожалуй, более важное, чем это. Каковы ваши успехи, если говорить о том грабительском нападении на почтовое отделение в тринадцатом районе? — Совершенно не продвинулось. — А как с предыдущими нападениями? Сколько их было за последние две недели в Париже? — Пять. — Я тоже запомнил именно эту цифру. Поэтому был так удивлен, увидев вас здесь. Дело это мелкое и незначительное. Уже не в первый раз Мегрэ слушал эту песню. Господа из прокуратуры были всерьез обеспокоены «возрастающей волной преступности», как они это называли, особенно этими сенсационными ограблениями, которые так участились в последнее время. Это свидетельствовало о появлении какой-то новой банды, как любит выражаться пресса. — Все еще нет никаких следов? — Никаких. Это не совсем соответствовало истине. Если даже у Мегрэ и не было явных следов, то все-таки у него была своя собственная теория, которую он надеялся подтвердить фактами. Но его методы работы не касаются никого, а уж меньше всего прокуратуры. — Пусть судебный следователь возьмет дело в свои руки. По моему мнению, его не надо придавать гласности. Это обычный случай: может быть, убийство с целью ограбления, может быть, личные счеты в преступной среде, а если они станут убивать друг друга, то, даю слово, общественность от этого только выиграет. Вы меня понимаете? Затем он обратился к Фумелю: — Вы, инспектор, из шестнадцатого комиссариата?