Поскольку дяде было семьдесят семь лет, Мегрэ не рассчитывал, что племянник будет очень молод. Но каково же было его удивление, когда он увидел перед собой старика. — Что вам угодно? У него было вытянутое бледное лицо, кустистые брови, почти лысый череп, а в своей просторной одежде он выглядел более тощим, чем на самом деле. — Вы месье Мазерон? — Да, Ален Мазерон. Внутри магазин был тоже загроможден оружием: мушкеты, мушкетоны, а в глубине даже двое рыцарских доспехов. — Я комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Сдвинув брови, Мазерон пытался сообразить. — Вы племянник графа де Сент-Илера, так ведь? — Да, он мой дядя. А в чем дело? — Когда вы видели его последний раз? Он ответил без колебаний: — Позавчера. — У вас есть семья? — Да, у меня есть жена и дети. — Когда вы видели своего дядю позавчера, он выглядел нормально? — Да. Он даже был весел. А почему вы меня об этом спрашиваете? — Потому что он мертв. Мегрэ уловил в глазах своего собеседника такую же подозрительность, как у старой служанки. — Несчастный случай? — В некотором роде… — Что вы хотите этим сказать? — Что его убили прошлой ночью у него в кабинете несколькими пулями, выпущенными из револьвера или автоматического пистолета. Лицо антиквара выражало недоверие. — Вы не знаете, есть ли у него враги? — Нет… наверняка нет… Если бы Мазерон ограничился словом «нет», Мегрэ это не насторожило бы. А вот «наверняка нет», прозвучавшее как уточнение, заставило его держать ухо востро. — У вас нет подозрения, кто мог бы быть заинтересован в смерти вашего дяди? — Нет… Никакого подозрения… — У него было состояние? — Довольно маленькое… Он жил в основном на свою пенсию… — Он заходил сюда? — Иногда… — Пообедать или поужинать по-семейному? Мазерон выглядел рассеянным, отвечал еле слышно, и казалось, что он думает о чем-то другом. — Нет… Он заходил утром во время прогулки… — Он заходил поболтать с вами? — Да… Он приходил, присаживался ненадолго… — А вы к нему ходили? — Время от времени… — Вместе с семьей? — Нет… — Вы сказали, что у вас есть дети? — Двое!.. Две дочери… — Вы живете в этом же доме? — Да, на втором этаже… Старшая из моих дочерей сейчас в Англии… А младшая, Марсель, живет с матерью… — Вы не живете со своей женой? — Да, уже несколько лет… — Вы разведены? — Нет… Все это так сложно… Может, мы пойдем в дом дяди? Он ушел за шляпой в полутьму задней комнаты, потом повесил на дверь табличку «Закрыто», запер ее на ключ и пошел по тротуару вслед за Мегрэ. — Вы знаете, как это произошло? — спросил он. — Я не знаю почти ничего. — Там была кража? — Не думаю. В квартире нет беспорядка. — А что говорит Жакетта? — Вы имеете в виду служанку? — Да… Ее так зовут… Не знаю, как по документам, но в доме ее называли Жакетта… — Вы ее недолюбливаете? — Почему вы об этом спрашиваете? — Потому что, мне кажется, она недолюбливает вас. — Она не любит никого, кроме моего дяди. Если бы это зависело только от нее, никто никогда не переступил бы порог его квартиры. — Как вы думаете, она была бы способна его убить? Мазерон удивленно посмотрел на него: — Она? Убить его? Было похоже, что эта мысль казалась ему в высшей степени нелепой. Однако вскоре он стал размышлять. — Нет! Это невозможно… — Но вы какое-то время колебались. — Это из-за ее ревности… — Вы хотите сказать, что она его любила?