— Вы когда-нибудь слышали о фирме Дона и Мутье? Мегрэ часто видел эти два имени на щитах и заборах строительных площадок. Это были крупные подрядчики, производившие общественные работы. — У нее было приданое? — Само собой разумеется. — Вы можете мне назвать сумму? — Нет. Только по требованию следователя. — Я не настаиваю. Но, принимая во внимание богатство ее семьи, я полагаю, что эта сумма была весьма значительной? Молчание. — Брачный контракт был составлен с раздельным владением имущества? — На этот вопрос я не отвечу по той же причине. — Вы также не можете сообщить мне причину смерти мадам Марсель Ляшом? — На этот вопрос вам более точно, чем я, могут ответить члены семьи Ляшомов. — Благодарю вас, месье Барбарен. Пока вырисовывались только смутные очертания будущей картины. Фигуры героев оставались еще расплывчатыми, неопределенными, хотя кое-где уже более четко выступали отдельные детали. На протяжении нескольких лет братья Ляшомы — сначала Леонар, а потом Арман — женились на богатых наследницах. Обе принесли в дом крупные состояния, от которых, по-видимому, ничего уже не осталось. Не благодаря ли этим последовательным денежным вкладам продолжала существовать некогда преуспевающая кондитерская фабрика, основанная в 1817 году? Конечно, фирме угрожало полное разорение. Мегрэ сомневался, что даже в самых глухих деревушках можно было сегодня купить, как в его детские годы, пачку вафель с картонным привкусом. Старики Ляшомы, сидящие в гостиной около чугунной печки, казалось, уже не существовали сами по себе, но, подобно старому бильярду и хрустальной люстре, были лишь памятниками прошлого. И наконец, не был ли болезненный Арман Ляшом только тенью своего брата, его слабым двойником? Однако произошло чудо, и оно продолжалось долгие годы. Несмотря на всю свою обветшалость, дом все еще существовал, и дым продолжал виться над высокой фабричной трубой. Кондитерская фабрика не соответствовала современным экономическим требованиям и нормам. Если она преуспевала и даже была хорошо известна в эпоху мелкого предпринимательства, то теперь положение на рынке, за который боролись две или три крупнейшие кондитерские фирмы, было совсем иным. По логике вещей кондитерская фабрика на набережной де-ля-Гар должна была прогореть давным-давно. Чья воля вопреки всему поддерживала ее жизнь? Трудно было себе представить, что этим человеком был Феликс Ляшом, молчаливый и почтенный старик, который, казалось, уже не отдавал себе отчета в том, что происходило вокруг него. С каких пор его низвели до степени чисто декоративной фигуры? Оставался Леонар. Тот факт, что умер именно.Леонар, частично объяснял растерянность семьи, ее сдержанность или, вернее, молчание, ее отчаянный призыв к адвокату. Не означало ли это, что до последней ночи именно Леонар думал, желал и действовал за всех остальных? И даже за Полет Ляшом? Последний вопрос особенно смущал Мегрэ, и он пытался восстановить в памяти образ молодой женщины, такой, какой он ее увидел ранним утром, — непричесанной, в накинутом наспех простом голубом халате. Если он и был сегодня чем-то удивлен, то именно встречей в таком доме, в такой семье с молодой и красивой женщиной, пышущей здоровьем и жизнью. Решительно ему хотелось бы посмотреть ее комнату и узнать, отличалась ли она от всего дома. Он спрашивал себя, как могла Полет войти в эту семью, как могла она выйти замуж за тщедушного и хилого Армана? Были у него и другие вопросы, столько вопросов по существу, что он предпочел отложить их на некоторое время. Зазвонил телефон. Он снял трубку. — Мегрэ слушает. Звонил Люка. — Я соединился с полицейским отделением Корбэй. Они уже допросили речников. Соединить вас с ними? Мегрэ согласился и услышал знакомый голос инспектора, из уголовного розыска Корбэй. — Я обнаружил баржу «Нотр-Дам» в шлюзе, господин комиссар. Хозяин и его сын опухли от пьянства и почти ничего не помнят. Говорят, что всю ночь пили и ели, играли на аккордеоне, распевали песни и не обращали внимания на то, что происходило на набережной. Они действительно видели свет в нескольких окнах большого дома, но не могут сказать, был ли освещен дом напротив баржи или соседний. Фамилия их собутыльников — Ван Ковеляр, а их баржа называется «Twee Gebroeders», что означает «Два брата». Они фламандцы. По-видимому, сейчас они разгружаются где-то на канале Сен-Мартэн. Я сомневаюсь, что они вам могут рассказать что-либо, потому что по-крайней мере один из братьев был так пьян, что его пришлось выносить на руках. — В котором часу? — Около четырех часов утра. Мегрэ снова открыл дверь в соседний кабинет, в котором осталось всего три инспектора. — Ты сейчас очень занят, Бонфис? — Я заканчиваю отчет, но это не спешно. — Поезжай на канал Сен-Мартэн и найди там бельгийскую баржу под названием «Twee Gebroeders». Он дал задание, вернулся в свой кабинет и уже совсем решил пойти перекусить, когда снова раздался телефонный звонок. — Говорит Торранс, патрон. Я не так много собрал сведений, но счел необходимым сообщить вам то, что узнал. У Ляшомов, кроме двух старых грузовичков для доставки товаров и одного негодного фургона, которым давно нельзя пользоваться, есть легковая машина. Это голубой «понтиак», зарегистрированный на имя Полет Ляшом. Ее муж не водит машину. — А Леонар водил машину? — Да. Он пользовался машиной, так же как и его невестка. — А вчера вечером? — Полет не выезжала на машине, хотя около шести часов вечера, когда она вышла из дома, машина стояла у подъезда. — Ты не знаешь, взяла ли она такси? — Я в этом не уверен. Возможно. Судя по рассказам, она не из тех женщин, которые пользуются метро, или автобусом. — А Леонар тоже выходил? — Инспектора Иври этим сейчас занимаются и расспрашивают соседей. Согласно показаниям постовых полицейских в восемь часов вечера у подъезда не было голубой машины. Одному из них кажется, что он заметил эту машину около девяти вечера, когда она возвращалась, но его пост был довольно далеко от дома и он не мог разглядеть, въехала ли она во двор. — Кто сидел за рулем? — Он не обратил внимания. Он помнит только, что голубая машина марки «понтиак» шла из центра и направлялась в сторону набережной. — У тебя все? — Я узнал адрес сестры. Не так легко было его разузнать, так как за последние годы она меняла его раз пять или шесть. — Она навещала своих родных? — По-видимому, нет.. Сейчас она проживает на улице Франсуа, в доме 17—6. — Замужем? — Не думаю. Может быть, мне сходить на улицу Франсуа? Мегрэ заколебался, подумал о завтраке, о жене, которая ждет его на бульваре Ришар-Ленуар, и пожал плечами. — Нет. Я сам этим займусь. Продолжай свой раскопки в окрестностях и звони мне время от времени. Любопытно было познакомиться с третьей представительницей семейства Ляшом, которая, как он предвидел, должна сильно отличаться от остальных, так как она единственная сбежала из этого дома. Он надел еще мокрое пальто и заколебался, брать ли ему казенную машину. Так же как Арман Ляшом, он не умел водить автомобиль, значит, ему пришлось бы брать кого-нибудь с собой. А разговаривать ему сейчас не хотелось. Выйдя на улицу, он направился к площадь Дофина, заранее зная, что в последнюю минуту, он завернет в пивную, чтобы выпить стакан вина. У стойки он встретил, несколько инспекторов из других отделов, из его отдела не было ни одного — все были разосланы в разные стороны. — Что будете пить, месье Мегрэ? — Грог.