— Вы ревнивы, господин Планшон? Их взгляды встретились, и Мегрэ почувствовал, что его собеседник хотел быть с ним полностью откровенным. — Сейчас я уже не ревную… Ревность мучила меня раньше… А теперь это уже прошло… — И все-таки вы хотите ее убить? — Потому что другого решения не существует… Поэтому я и подумал: если напишу или расскажу вам обо всем… С моей стороны, это было бы более порядочно… Ну, а потом, я бы мог отказаться от своих намерений… Вы понимаете? Нет, вы не можете понять, так как не знаете Рене… Извините за столь путаные объяснения… Рене — это моя жена… А мою дочь зовут Изабеллой… Ей семь лет… Это единственное, что меня держит в этом мире… А у вас есть дети?.. Он снова огляделся вокруг, будто искал что-то, что могло подтвердить его слова: какую-нибудь брошенную на пол игрушку, любую деталь, указывающую на присутствие ребенка в доме. — Они и ее хотят отнять у меня… Они все делают для этого… Причем даже не скрывают своих намерений… Видели бы вы, как они ко мне относятся… Вы думаете, что я совсем спятил? — Нет, я так не думаю. — Может, это было бы и лучше… Меня сразу же поместили бы в лечебницу… Убей я свою жену, я тоже там бы оказался… Или если я прикончу его… Но вообще-то мне нужно убить их обоих… Тогда меня посадят в тюрьму, а кто, в таком случае, позаботится об Изабелле? Видите, как все сложно?.. Я продумал все возможные варианты… Особенно тщательно один из них… Ведь я не хочу попасться… Люди подумали бы, что они оба уехали… Из газет я узнал, что в Париже ежегодно исчезают тысячи женщин, а полиция даже и не пытается их разыскивать… И уж тем более, если речь идет о паре любовников… Знаете, я даже подыскал заранее место, куда можно было бы спрятать их тела… Я тогда работал на стройке, что за Монмартром… Там заливали бетон… Доставь я туда ночью на грузовике трупы, их бы никогда не обнаружили… Теперь он говорил возбужденно, скороговоркой, не переставая следить за тем, как комиссар реагирует на его слова. — Ваши посетители заявляли когда-нибудь, что они хотели убить жену и ее любовника? Вопрос был настолько неожиданным, что Мегрэ удивленно стал рыться в памяти. — Случалось, но несколько по-другому, — ответил он наконец. — Думаете, я лгу и придумал эту историю, чтобы вызвать внимание к себе? — Нет, я так не думаю. — Вы верите, что я действительно хочу убить жену? — Я вижу, что такое намерение у вас есть. — А я могу, по-вашему, это сделать? — Вот в это я не верю. — Почему? — Потому что вы пришли ко мне. Планшон резко встал со стула — в таком возбуждении ему не сиделось на месте. Воздев руки к потолку, он воскликнул: — Ну вот! Так я и думал!.. Поэтому я и уходил всякий раз из вашей приемной… Именно по этой причине я хотел с вами поговорить… Я не преступник… Я честный человек… И все-таки… Мегрэ тоже поднялся на ноги, взял графин со сливовицей и налил стаканчик своему гостю. — А вы разве не выпьете сами? — прошептал стыдливо Планшон. Затем, повернувшись в сторону кухни, он добавил: — И правда, вы ведь не поужинали… А я все говорю и говорю. Хочу объяснить лучше, но не знаю, с чего начать… — Может быть, вы предпочитаете, чтобы я задал вам вопросы? — Наверное, так будет лучше… — Садитесь. — Я постараюсь ответить на все вопросы… — Когда вы женились? — Восемь лет тому назад… — До этого вы жили один? — Да… Я всегда был одинок… С тех пор, как умерла мать, а мне тогда было пятнадцать лет… Мы жили на улице Пикпюс, недалеко отсюда… Мать работала домашней прислугой… — А ваш отец? — Его я не знал… Планшон покраснел. — Вы где-то учились? — Да… Я выучился на маляра… Мне было двадцать шесть лет, когда мой хозяин, живший на улице Толозе, сообщил, что из-за сердечной болезни он решил уехать в деревню… — Вы купили у него малярную мастерскую? — Да, у меня были сбережения… Я почти ничего не тратил… И все же мне пришлось платить своему хозяину шесть лет… — Где вы познакомились с женой? — Вы бывали на улице Толозе, которая выходит на улицу Лепик, как раз напротив «Мулен де ла Галет»? Там тупик, и улица заканчивается лестницей в несколько ступеней… Я живу внизу, у этой лестницы. У дома есть двор — это очень удобно, чтобы хранить малярные лестницы и все необходимые инструменты… Возбуждение Планшона постепенно спало, речь его стала более ровной, монотонной. — В середине улицы, налево, если по ней подниматься, есть зал для танцев под аккордеон, куда я заходил по субботам вечером на час или два… — Вы танцевали? — Нет. Я усаживался в углу, заказывал лимонад, так как спиртного еще не пил, слушал музыку и смотрел на танцующие пары… — Подружки у вас были? Планшон стыдливо ответил: — Нет… — Почему? Он дотронулся рукой до губы. — Я ведь не красавец и поэтому всегда стыдился женщин… Мне казалось, что мой физический недостаток вызывает у них лишь отвращение… — И повстречали ту, которую звали Рене?.. — Да. В тот вечер в зале было много народу… Мы оказались за одним столиком… Я не решался заговорить с ней… Она вела себя так же робко, как и я… Чувствовалось, что она не привыкла… — К танцам? — К танцам, к Парижу, ко всему… Наконец она заговорила и рассказала, что приехала в город чуть меньше месяца назад… Я спросил, откуда она была родом… Оказалось, что Рене родилась в Сен-Совёр, возле Фонтеней-ле-Конт, в Вандее, то есть рядом с деревней моей матери… В детстве я с ней ездил туда несколько раз к теткам и дядям… Мы с Рене разговорились, вспомнили знакомых нам людей… — Чем занималась Рене в Париже? — Она была подсобной работницей в молочном магазине, который находится на улице Лепик… — Она моложе вас? — Мне тридцать шесть, а ей двадцать семь лет… То есть почти десять лет разницы… Тогда ей едва исполнилось восемнадцать… — Вы быстро поженились? — Где-то месяцев через десять… Потом у нас появился ребенок, девочка, Изабелла… И все время, когда жена была беременна, я боялся… — Чего вы боялись? Он снова показал на заячью губу. — Мне сказали, что эта болезнь передается по наследству… Но, слава богу, дочь родилась нормальной… Она похожа на свою мать, и только волосы и глаза у нее светлые, как у меня. — Ваша жена брюнетка? — Как и большинство женщин в Вандее. Говорят, это из-за того, что туда ездили ловить рыбу португальцы… — А теперь вы хотите ее убить?