— Во сколько тут был Лоньон? — Я не знал, что его зовут Лоньон. Всегда слышал, как его называли Растяпой. — Так во сколько? — Может, в одиннадцать. Я не смотрел на часы. — Куда ты его отправил? — Никуда. — Что ты ему сказал? — Отвечал на его вопросы. Мегрэ брал одну за другой оливки с подноса и жевал их с отсутствующим видом. С самого начала, когда они только вошли и бармен встал из-за стойки, комиссар узнал в нем Альберта Фалькони — корсиканца, которого он уже раза два сажал за решетку за организацию подпольного игорного дома, а однажды — за контрабанду золота в Бельгию. В свое время Фалькони подозревался в том, что прикончил на Монмартре одного из членов марсельской мафии, но из-за недостатка доказательств его освободили. Было ему около тридцати пяти. Обе стороны обходились без лишних слов. Они были профессионалами, каждый в своей области, и все слова были тщательно продуманы и имели точное значение, исключающее двусмысленность. — Читая во вторник газеты, ты узнал эту девушку? Альберт продолжал пристально смотреть на комиссара. — Сколько посетителей было в заведении, когда она пришла сюда в понедельник вечером? Взгляд Мегрэ бродил по залу. В Париже много таких мест. Если зайдешь сюда днем, то не увидишь ни души и, естественно, задумаешься, не терпит ли владелец убытки. Но по вечерам здесь яблоку негде упасть, потому что собираются постоянные посетители, люди одного круга и чаще всего из одного квартала. Утром Альберт никогда не открывал. Похоже, он только что пришел и еще не закончил расставлять бутылки. Зато вечером все столики были заняты и с трудом можно было пройти около стены. В глубине зала была видна лестница, ведущая вниз. Казалось, что бармен считает глазами табуреты. — Все на месте, — буркнул он себе под нос. — Это было между двенадцатью и часом ночи? — Ближе к часу. — Раньше ты ее видел? — Была тут в первый раз. Наверное, все повернулись к Луизе и с любопытством на нее глазели. Если тут и бывали женщины, то только проститутки, а они выглядят совсем не так, как эта девушка. Ее бедное голубое платье, бархатная, не на нее сшитая накидка должны были произвести здесь сенсацию. — Что она сделала? Альберт нахмурил брови, как бы пытаясь вспомнить. — Села. — Где? Он вновь посмотрел на табуреты. — Как раз там, где сидит месье. Было только одно свободное место. — Что пила? — Бокал мартини. — Сразу заказала мартини? — Когда я спросил, что подать. — А потом? — Долго сидела молча. — У нее была сумочка? — Положила ее на стойку. Сумочка была вышита серебром. — Лоньон спрашивал о том же самом? — Немного в другой последовательности. — Давай дальше. — Предпочитаю отвечать на вопросы. — Спросила, есть ли для нее письмо? Альберт кивнул головой. — Где оно было? Бармен медленно повернулся и показал место между двумя бутылками, которые были не в ходу. Там стояло несколько конвертов, адресованных посетителям бара. — Здесь. — Отдал ей письмо? — После того, как показала удостоверение личности. — Зачем? — Так было приказано. — Кто велел? — Тот тип. Он делал паузу перед каждым ответом, а в промежутках старался предугадать следующий вопрос, и это было заметно. — Джимми? — Да. — Ты знаешь его фамилию? — Нет. В барах к людям редко обращаются по фамилии. — Особенно в таких. Альберт пожал плечами, как бы подчеркивая, что это его вовсе не обижает. — Он говорил па-французски? — Даже неплохо для американца. — Что это был за тип? — Думаю, месье знает это лучше, чем я. — И не смотря на это, отвечай! — Мне кажется, он несколько лет сидел. — Маленький, худой, плохо одетый? — Да. — Он был тут в понедельник? — Уехал из Парижа неделю назад. — А перед этим приходил каждый день? Альберт послушно отвечал и, поскольку бокалы стояли пустые, налил им еще.