— Они опросили всех жильцов. Мегрэ представил себе ироническую улыбку следователя Комельо, узнавшего эту новость. — Лапуэнт еще не звонил? — Нет. — В Институт судебной медицины для опознания тела кто-нибудь явился? — Как обычно. Обычно человек двенадцать, главным образом пожилые женщины, каждый раз бросались опознавать найденное тело. — Доктор Поль не звонил? — Я только что положил его заключение вам на стол. — Если позвонит Лапуэнт, скажи, чтобы он возвращался на Набережную и ждал меня. Я скоро вернусь. Мегрэ отправился пешком к острову Сен-Луи, обошел собор Нотр-Дам, пересек Сену по железному мостику и через несколько минут очутился на узкой и людной улице. Был час, когда хозяйки закупают съестное для обеда, и комиссару приходилось проталкиваться в толпе женщин с маленькими тележками. Мегрэ отыскал бакалейный магазинчик, над которым жила, по словам г-жи Калас, ее дочь, Люсетта. Обогнув лавку, он вошел в неровно замощенный двор с липой посредине, что делало его похожим на двор не то сельской школы, не то церкви. — Кого вы ищете? — крикнул ему женский голос из окна первого этажа. — Мадмуазель Калас. — Четвертый этаж налево, но ее нет дома. — Вы не знаете, когда она вернется? — Она редко приходит в обеденный перерыв. Обычно возвращается в половине седьмого. Если вам срочно, можете спросить ее в больнице. Отель-Дье, старейшая больница Парижа, где работала Люсетта Калас, находилась поблизости. Однако проникнуть в отделение профессора Лаво оказалось не так-то просто: был самый разгар рабочего дня, по коридорам взад и вперед сновали мужчины и женщины в белых халатах, санитары катили носилки, неуверенно брели и исчезали в дверях больные. — Будьте добры, могу я видеть мадмуазель Калас? Но на Мегрэ никто не обращал внимания. — Не знаем такой. Это больная? Или ему показывали в глубь коридора: — Пройдите туда. Несколько раз посылали в противоположные стороны, пока он не попал в неожиданно тихий коридор, где за маленьким столиком сидела девушка. — Позовите, пожалуйста, мадмуазель Калас. — По личному делу? Как вы сюда попали? По-видимому, он проник в места, недоступные для простых смертных. Мегрэ назвал себя и даже показал полицейский значок — до такой степени он ощущал здесь свою незначительность. — Посмотрю, сможет ли она выйти. Боюсь, что она сейчас в операционной. Ему пришлось ждать минут десять, курить он не осмелился. Девушка вернулась в сопровождении медсестры, довольно высокого роста, со спокойным и ясным лицом. — Это вы хотели со мной говорить? Чистая и светлая больничная обстановка, белый халат и шапочка разительно контрастировали с баром на набережной Вальми. — Я комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Люсетта Калас удивленно, но не испуганно, смотрела на него, ничего не понимая. — Вы именно меня хотели видеть? — Ведь это ваши родители живут на набережной Вальми? Комиссар заметил, что в глазах ее на мгновение появился холодный блеск: — Да. Но я… — Я хотел бы задать вам несколько вопросов. — Сейчас я буду нужна профессору. Он делает обход больных и… — Я отниму у вас всего несколько минут. Она подумала, огляделась и указала на приоткрытую дверь: — Можно зайти сюда. В комнате было два стула, складная кровать и какие-то неизвестные Мегрэ инструменты, очевидно, хирургические. — Давно ли вы виделись с родителями? Он отметил, что она чуть дрогнула при слове «родители». — Я стараюсь бывать там как можно реже. — Почему? — Вы их видели? — Я видел вашу мать. Она ничего не добавила, видимо, считая объяснения излишними. — Вы на них сердиты? — Разве я могу сердиться на них за то, что они произвели меня на свет? — Вы не были там в прошлую пятницу? — В этот день меня не было в Париже. Это мой выходной, и я ездила с друзьями за город. — Значит, вы не знаете, что ваш отец уехал? — Почему бы вам не объяснить мне с самого начала причину? Вы спрашиваете меня о людях, которые официально считаются моими родителями, но они уже давно чужие для меня. А в чем, собственно, дело? С ними что-нибудь случилось? Она закурила сигарету, заметив: — Здесь можно курить. По крайней мере сейчас. Но комиссар не воспользовался приглашением. — А если бы что-нибудь случилось с одним из них? Вы удивились бы? Она посмотрела ему в глаза и отрезала: — Нет. — Что же, например, могло бы случиться? — Что Калас забил до смерти мою мать. Она сказала не «отец», а «Калас». — Он часто ее бьет? — Не знаю, как теперь. Раньше — почти каждый день. — И ваша мать молчала? — Она только опускала голову под ударами. Я спрашивала себя: может, ей это нравится? — Что еще могло бы произойти? — Что она решится подлить ему яду в суп.