— У вас есть ключ от чемодана? — Нет. — А где он, вы знаете? — Наверное, у него в кармане. «У него» означало: в кармане Каласа, поскольку он вышел из дому с чемоданом. — Дайте мне клещи или что-нибудь в этом роде. Г-жа Калас не сразу нашла пару щипцов. Мегрэ поставил чемодан на один из столов и дожидался, когда Лапуэнт закончит свои телефонные переговоры, чтобы взломать хрупкий замок. — Я заказал тебе белого. — Спасибо, шеф. Металлическая пластинка скрутилась и лопнула. Мегрэ открыл крышку. Г-жа Калас не вышла из-за стойки и, хотя смотрела в их сторону, казалась не слишком заинтересованной в происходящем. Содержимое чемодана составляли: серый мужской костюм из довольно тонкой ткани, пара почти новых ботинок, рубашки, носки, бритва, расческа, зубная щетка и кусок мыла, завернутый в бумагу. — Это вещи вашего мужа? — Наверное. — Вы в этом не уверены? — У него есть такой костюм, как этот. — А наверху его нет? — Я не смотрела. Она не помогала им, но и не пыталась их обманывать. Со вчерашнего дня отвечала на вопросы немногословно и неопределенно, но так, что это не принимало агрессивного характера, какой, например, отличал поведение Антуана. Парень, конечно, артачился от страха. Женщина же, казалось, ничего не боится. Все эти приходы и уходы полицейских и разоблачения, которые они могли сделать, были ей совершенно безразличны. — Ты ничего не замечаешь? — сказал Мегрэ Лапуэнту, роясь в чемодане. — Что все это засунуто туда как попало? — Ну, это обычная мужская манера укладывать чемодан. Есть деталь более любопытная. Предположим, Калас собирается уезжать. Берет с собой запасной костюм, туфли и белье. Теоретически, он должен был бы укладывать вещи наверху, у себя в комнате. Два человека в спецовках штукатуров подергали дверь, покричали что-то, прильнув носом к дверному стеклу — слов их не было слышно, — и удалились. — Можешь ты мне сказать, почему тогда он взял с собой грязное белье? Действительно, одна из двух рубашек явно была в употреблении, так же как кальсоны и пара носков. — Вы думаете, эти вещи положил в чемодан не он? — Может быть, и он. Это вполне вероятно. Но не в момент отъезда. Уже после того, как он уложил чемодан, он возвращался на какое-то время домой. — Понимаю. — Вы слышали, госпожа Калас? Она кивнула. — Вы продолжаете утверждать, что ваш муж уехал в пятницу после обеда, взяв с собой этот чемодан? — Я и сейчас это говорю. — Вы уверены, что это было не в четверг? Может быть, в пятницу он вернулся? — Все равно вы поверите только тому, чему захотите верить. Перед бистро остановилось такси, из которого вышел служащий камеры хранения. Мегрэ открыл ему дверь. — Можете не отпускать такси. Я задержу вас всего на несколько минут. Комиссар ввел прибывшего в кафе. Тот, желая понять, что от него требуется, некоторое время оглядывал окружающих. Взгляд его остановился на Антуане, который все еще сидел в углу. Служащий повернулся к Мегрэ, открыл рот и снова стал разглядывать сидевшего парня. В течение всего этого долгого, как показалось всем, времени Антуан с вызовом смотрел служащему прямо в глаза. — Мне думается, что… — начал тот, словно порываясь почесать в затылке. Это был порядочный человек, и он не хотел поступать против совести. — Пожалуй, когда я вот так его вижу, можно сказать, что это он и был. — Врете! — яростно крикнул парень. — Может, мне лучше посмотреть на него, когда он встанет? — Не встану! — Встать! Голос г-жи Калас произнес за спиной Мегрэ: — Встань, Антуан. — Вот так, — пробормотал служащий после минутного раздумья, — я уже меньше колеблюсь. У него есть кожаная куртка? — Пойди посмотри наверху, в задней комнате, — сказал Мегрэ Лапуэнту. Они ждали молча. Человек с вокзала бросил взгляд на стойку, и Мегрэ понял, что ему хочется пить. — Стаканчик белого? — спросил он. — Не откажусь. Лапуэнт вернулся с курткой, которая накануне была на Антуане. — Надень. Парень взглядом посоветовался с хозяйкой и неохотно согласился. С него сняли наручники. — Вы же видите, что он хочет угодить шпикам. Все они одна шайка. Стоит им сказать «полиция», и они трясутся от страха. Ну, теперь вы опять скажете, что уже видели меня? — Думаю, что да. — Врете. Служащий обратился к Мегрэ спокойным голосом, в котором все же проскальзывало волнение: — Я полагаю, что мое заявление играет важную роль? Я не хочу никому причинять вреда необоснованным утверждением. Этот человек похож на того, кто сдавал чемодан на прошлой неделе. Я ведь не знал тогда, что меня о нем будут расспрашивать, и не рассматривал его. Может быть, если бы я снова увидел его на том же месте и при том же освещении… — Вам его доставят на вокзал сегодня или завтра, — решил Мегрэ. — Благодарю вас. Ваше здоровье! Комиссар проводил служащего до двери и снова запер ее на ключ. В его поведении была какая-то странная нерешительность, которая заинтриговала Лапуэнта. Инспектор не мог сказать, когда она появилась. Возможно, с самого начала, с той минуты, когда они вчера приехали на набережную и вошли в бистро Каласов. Мегрэ действовал как обычно и делал то, что должен был делать, но во всем этом ощущался недостаток убежденности, непривычный для работавших с ним инспекторов. Казалось, он действует как бы машинально. Вещественные улики его почти не интересовали, и он был поглощен какими-то мыслями, о которых никому не сообщал. В особенности это было заметно здесь, в кафе, когда он обращался к г-же Калас или украдкой наблюдал за ней. Казалось, он забыл о жертве и расчлененный труп не имеет в его глазах особой важности. Он почти не уделял внимания Антуану и должен был делать усилие, чтобы выполнять свои профессиональные обязанности. — Позвони Комельо. Предпочитаю, чтобы это сделал ты. Расскажи ему покороче о том, что произошло. Может быть, и лучше, что он подпишет постановление на арест мальчишки. Он так или иначе это сделает. — А она? — спросил инспектор, указывая на женщину. — Мне бы не хотелось ее трогать. — А если он будет настаивать?