— Мистер Джон Т. Арнольд — это… — Пожалуйста, дайте ему ответить самому! Англичанин попросил: — Не могли бы мы пройти в гостиную? Перед тем как пройти туда, он снова заглянул в ванную комнату, словно для того, чтобы еще раз отдать последние почести умершему. — Я вам еще нужен? — спросил доктор Фрер. — Если бы я знал, где вас можно найти, то… — Я держу секретаршу в курсе моих передвижений по городу… Номер моего телефона есть в отеле. Арнольд сказал по-английски месье Жилю: — Пожалуйста, велите подать мне сюда скотч. А Мегрэ, перед тем как вернуться к своему разговору, поднял трубку телефона: — Мадемуазель, соедините меня с кем-нибудь из прокурорских. — Прокурорских кого? Здесь не говорили на языке набережной Орфевр. Мегрэ назвал номер. — Будьте добры позвать к телефону прокурора или кого-нибудь из его заместителей… Это комиссар Мегрэ… Да… Пока Мегрэ ждал, месье Жиль успел негромко сказать: — Не могли бы вы попросить этих господ действовать без шума, входить в отель так, словно ничего не произошло, и… — Алло! Господин прокурор, я в отеле «Георг Пятый». Здесь только что нашли мертвым в ванной комнате полковника Дэвида Уорда… да, Уорда… Тело еще лежит в ванне, и некоторые признаки заставляют предположить, что кончина полковника не была случайной… Да… Именно так мне и сказали… Прокурор на другом конце провода только что произнес: — Вы знаете, что Дэвид Уорд был очень важным лицом! Несмотря на это, Мегрэ слушал его без нетерпения. — Да… Да… Я останусь здесь… Прошлой ночью в отеле было еще одно происшествие. Я скоро расскажу вам обо всем… Да… До скорой встречи, господин прокурор. Пока он говорил, в номере ненадолго появился коридорный в белой куртке, а мистер Арнольд уселся в кресло и зажег сигару, кончик которой перед этим медленно и аккуратно обрезал. — Я спросил вас… — Кто я и что здесь делаю… Теперь моя очередь спрашивать: знаете ли вы, кто такой… хотя теперь я должен говорить: кто такой был мой друг Дэвид Уорд? В конце концов, это могла быть не наглость, а врожденная уверенность. Арнольд здесь вел себя как у себя дома. Директор, который не решался прервать его, наконец сделал это так, как школьник в классе просит разрешения выйти в туалет. — Извините меня, господа… Не мог бы я спуститься вниз, чтобы дать некоторые указания?.. — Мы ждем людей из прокуратуры. — Да, я слышал. — Вы нам понадобитесь. Кроме того, я жду специалистов из службы опознания и фотографов, а еще судмедэксперта… — Не мог бы я впустить хотя бы часть этих господ через служебный вход? Вы должны меня понять, комиссар… Если в вестибюле будут слишком много ходить и если… — Я понимаю… — Благодарю вас. — Месье Арнольд, вам сейчас подадут ваше виски… Может быть, и вы что-нибудь выпьете, господа? Мегрэ отрицательно покачал головой и пожалел об этом, потому что он тоже охотно выпил бы глоток спиртного. — Я слушаю вас, месье Арнольд. Что вы говорили?.. — Я говорил, что вы несомненно читали имя моего друга Дэвида в газетах, как все люди… Чаще всего перед этим именем ставят слово «миллиардер». И если считать во франках, это верно. В фунтах — нет… — Сколько ему было лет? — оборвал Арнольда Мегрэ. — Шестьдесят три года. Дэвид не сколотил себе состояние, а, как говорят у нас, родился с серебряной ложкой во рту. Его отец владел самыми крупными проволочными заводами в Манчестере, а основал их его дед… Вы слушаете меня? — Я вас слушаю. — Сказать, что этот бизнес шел сам по себе и Дэвиду не приходилось им заниматься, было бы слишком смело, но он не требовал от Дэвида много сил — встречи время от времени с директорами, консультации административного характера, подписи… — Он не жил в Манчестере? — Почти не жил. — Если верить газетам… — Газеты раз и навсегда выбрали себе двадцать-тридцать человек, о жизни которых рассказывают в мельчайших подробностях. Но это не значит, что все, что в газетах говорится, правда. Например, в том, что было напечатано о разводах Дэвида, есть много неточностей. Но я собирался объяснить вам не это. Я хочу, чтобы вы поняли вот что: по мнению большинства людей, у Дэвида, который унаследовал крупное состояние, надежный бизнес, не было других дел, кроме веселого времяпрепровождения в Париже, Довилле, Каннах, Лозанне или Риме и он только и делал, что развлекался в кабаре и на скачках в обществе красивых женщин и таких же известных людей, как он сам. Но это не так… Мистер Арнольд подождал немного, глядя на белый пепел своей сигары, сделал знак коридорному, который входил в этот момент, и взял у него с подноса бокал виски. Потом он удобнее уселся в кресле и продолжил: — Если Дэвид не жил в Манчестере обычной жизнью крупного английского промышленника, то именно потому, что там его положение в обществе было уже создано до него другими и ему нужно было только продолжать дело отца и деда, а оно его не интересовало. Вы это понимаете? По тому, как Арнольд при этих словах посмотрел на комиссара, а потом на молодого Лапуэнта, было видно, что он считал этих двоих неспособными понять такое чувство. — У американцев есть слово, которое мы, англичане, употребляем редко, — «плейбой». Так они называют богатого человека, для которого единственная цель в жизни — хорошо проводить время, переключаясь с поло на зимний спорт, ездить по регатам, ходить по кабаре в приятных компаниях… Мегрэ посмотрел на часы и заметил: — Скоро приедут из прокуратуры. — Простите, что я заставляю вас выслушать целую речь, но вы задали мне вопрос, на который невозможно ответить в нескольких словах. Может быть, я также стараюсь оградить вас от ляпов — так, кажется, у вас называют промахи и бестактность? Дэвид Уорд, который вовсе не был плейбоем, вел разного рода дела от своего имени, а не как владелец компании «Проволочные заводы Уорда» в Манчестере. Только он не считал нужным каждый день запираться на восемь часов в кабинете, чтобы работать. Верьте моим словам, Дэвид был гениальным бизнесменом. Случалось, что он осуществлял огромные проекты в самых неожиданных местах и в самые неожиданные моменты… — Например? — Однажды мы с ним проезжали в «роллс-ройсе» по итальянской Ривьере и поломка машины заставила нас остановиться в достаточно скромной гостинице. Пока нам готовили еду, мы с Дэвидом пешком прогулялись по окрестностям. Это было двадцать лет назад. В тот же вечер мы были в Риме, но через несколько дней я покупал для Дэвида две тысячи гектаров земли, частично засаженной виноградниками. Сегодня вы можете увидеть там три крупных отеля, казино, один из самых красивых пляжей побережья и виллы вдоль него. Это в Швейцарии, возле Монтре. — В общем, вы были его личным поверенным в делах… — Его другом и его поверенным, если хотите. Прежде всего другом, потому что до знакомства с ним я не занимался ни коммерцией, ни финансами. — Вы тоже живете в «Георге Пятом»? — Нет, в отеле «Скриб». Это вам покажется странным, но и в Париже, и в других местах мы почти всегда жили в разных гостиницах, поскольку Дэвид очень строго оберегал свою личную жизнь — «прайваси», как это называют у нас. — И по этой же причине графиня Пальмиери занимала номер в другом конце коридора? Арнольд немного покраснел. — По этой причине и по другим тоже… — То есть?.. — Речь шла о деликатности… — Разве все и без того не знали об их отношениях? — Все говорили о них, это верно. — И это была правда? — Полагаю, да. Я никогда не задавал ему вопросов на эту тему. — Однако вы были близки… Наступила очередь Арнольда раздражаться. Он, должно быть, тоже подумал, что они с комиссаром говорят на разных языках, что они не на одном уровне.