— Сколько у него было законных жен? — Только три. Газеты приписали больше, потому что, как только он несколько раз показывался в обществе с новой женщиной, объявляли о его новой свадьбе. — Эти три жены сейчас живы? — Да. — Есть у него от них дети? — Двое. Сын Бобби шестнадцати лет, который учится в Кембридже, от второй жены и дочь Эллен от третьей. — В каких отношениях он был с ними? — С бывшими женами? В прекрасных. Он был джентльменом. — Ему случалось видеться с ними после развода? — Он встречался с ними. — У них есть состояние? — Есть у первой, Дороти Пейн, которая родом из видной манчестерской семьи владельцев текстильных фабрик. — А у двух других? — Дэвид их обеспечил. — Так что ни одна из них не заинтересована в его смерти? Арнольд нахмурил брови как человек, который не понимает, о чем ему толкуют. Было похоже, что он шокирован. — Зачем им это? — А графиня Пальмиери? — Он несомненно женился бы на ней, как только закончилась бы процедура его развода с Мюриэль Хэллиген. — Кто, по вашему мнению, был заинтересован в его смерти? Ответ был таким же быстрым, как и точным: — Никто. — Вы знаете каких-нибудь его врагов? — Я знаю, что у него были только друзья. — Он поселился в «Георге Пятом» надолго? — Подождите… Сегодня седьмое октября… Арнольд вынул из кармана записную книжку — красивую книжку в красной с золотыми углами обложке из мягкой кожи. — Мы приехали второго, из Канн… Перед этим были в Биаррице, а до того в Довилле, откуда выехали семнадцатого августа. Тринадцатого мы должны были отправиться в Лозанну… — По делам? Арнольд снова посмотрел на Мегрэ с чем-то вроде отчаяния, словно этот толстяк был совершенно не способен понять простейшие вещи. — У Дэвида в Лозанне квартира, это даже его официальное местожительство. — А здесь? — Он снял этот номер на год. На этот же срок он снял еще номер в Лондоне и еще один в Каннах, в отеле «Карлтон». — А в Манчестере? — Там он владеет семейным домом Уордов, огромным зданием в викторианском стиле. Думаю, за последние тридцать лет он не проспал в этом доме и трех ночей… Он не выносил Манчестер. — Вы хорошо знакомы с графиней Пальмиери? Арнольд не успел ответить: в коридоре послышались шаги и голоса. Месье Жиль, который шел впереди и трепетал больше, чем перед Мегрэ, ввел прокурора республики и молодого судебного следователя, с которым комиссар еще никогда не работал вместе. Фамилия следователя была Калас, и он походил на студента. — Разрешите представить вам мистера Арнольда… — Джон Т. Арнольд, — уточнил англичанин, вставая. — …близкого друга покойного и его поверенного в делах, — договорил Мегрэ. Арнольд заговорил с прокурором так, словно был в восторге, что наконец видит перед собой важного чиновника, может быть, человека своего круга: — Сегодня утром, в десять часов, у меня была назначена встреча с Дэвидом, точнее, я должен был ему позвонить. Так я узнал о его смерти. Здесь мне сказали, что не верят в несчастный случай, и я полагаю, у полиции есть серьезные причины так говорить. Господин прокурор, я хотел бы попросить вас сделать так, чтобы вокруг этого дела не было слишком много шума. Дэвид занимал видное место в обществе. Мне трудно перечислить вам все последствия, которые его смерть вызовет не только на бирже, но и во многих иных кругах. — Мы будем действовать с минимальной оглаской, — вполголоса ответил прокурор. — Не так ли, комиссар? Мегрэ медленно кивнул. — Я полагаю, вы хотите задать мне несколько вопросов? — продолжал Арнольд. Прокурор посмотрел на Мегрэ, потом на следователя. — Возможно, чуть позже… Не знаю… Пока, я полагаю, вы можете быть свободны… — Если я вам понадоблюсь, то буду внизу, в баре. Когда за Арнольдом закрылась дверь, прокурор и Мегрэ озабоченно посмотрели друг на друга. — Паршивое дело, верно? У вас есть какие-нибудь соображения? — произнес прокурор. — Никаких. Вот только графиня Пальмиери, которая была любовницей Уорда и занимала номер в конце этого коридора, сегодня ночью пыталась отравиться. Врач отправил ее в американскую больницу в Нейи. Там ей дали отдельную палату. Медсестра, которая заходила к графине каждые полчаса, совсем недавно обнаружила, что палата пуста. — Графиня исчезла? Мегрэ кивнул и добавил: — Я установил наблюдение за вокзалами, аэропортами и другими местами, через которые можно выехать из Парижа. — Странная ситуация, верно? Мегрэ пожал плечами. Что он мог сказать? В этом деле все было странным, начиная с мертвеца, который родился с серебряной ложкой во рту и руководил своим бизнесом с ипподромов и из ночных клубов, и кончая этим комильфотным поверенным, который говорил с Мегрэ как учитель с тупым школьником. — Хотите увидеть его? Прокурор, достойный представитель власти, родом из старинной судейской аристократии, признался: — Я позвонил в Министерство иностранных дел. Дэвид Уорд действительно был очень важным лицом. Звание полковника он получил за войну: в ту пору руководил подразделением английской разведки. Как вы думаете, может это быть как-то связано с его смертью? Шаги в коридоре, стук в дверь — наконец появился доктор Поль со своим чемоданчиком в руке. — Я уже решил, что меня впустят через служебный вход: людей из службы установления личности повели через него. Где труп? Доктор пожал руку прокурору, потом новому следователю Каласу и, наконец, Мегрэ. — Ну, что у нас за работа, старый друг-подельник? — Потом он снял пиджак и закатал рукава рубашки. — Мужчина или женщина? — Мужчина. Мегрэ показал ему, где находится ванная комната, и услышал, как доктор вскрикнул. Тут настала очередь появиться сотрудникам службы идентификации с их аппаратурой, и Мегрэ должен был заняться ими. В «Георге Пятом», как в любом другом месте и касательно любой другой жертвы преступления, надо было выполнить положенные формальности. — Шеф, можно открыть ставни? — Можно. И этот стакан не в счет: его недавно принесли снизу для свидетеля. Теперь солнце заливало светом не только гостиную, но и спальню, просторную и веселую комнату, где было множество мелких вещиц личного обихода, все — редкостные или очень дорогие. Например, будильник, стоявший на ночном столике, был от Картье и позабытый на комоде портсигар — оттуда же, а на футляре маникюрного набора была эмблема крупнейшего лондонского дома мод. В гардеробной комнате один из инспекторов насчитал восемнадцать костюмов; несомненно, их было по стольку же и в остальных квартирах Уорда — в Каннах, в Лозанне, в Лондоне.