— Кого вы ищете? — Одного человека. — А что он сделал? Комиссар предпринял новую попытку втолковать ей, но в это время дверь напротив открылась. Лапуэнт сделал знак, что у него есть новости, и Мегрэ сразу оставил в покое раздосадованную старуху. — Познакомьтесь с мадам Годри, патрон. Ее муж работает в банке на Итальянском бульваре. Сыну пять лет. Мегрэ увидел малыша, который стоял позади матери, держась обеими ручонками за юбку. — Она иногда посылает мальчика в ближайшую лавку, но только в такую, которая находится на этой стороне бульвара. — Я не позволяю ему переходить улицу одному. Когда он выходит, я всегда оставляю дверь приоткрытой. И вот во вторник… — Вы услышали, что кто-то поднимается по лестнице? — Да. Я ждала Боба. Сначала я подумала, что это он. Большинство пользуется лифтом, но я ему еще не разрешаю. — А я умею! — заявил мальчуган. — Я уже поднимался в нем. — И был наказан за это. Короче, я выглянула как раз в тот момент, когда какой-то мужчина шел по площадке, направляясь на пятый этаж. — В котором часу это было? — Что-то около половины одиннадцатого. Я только что поставила на огонь рагу. — Он заговорил с вами? — Нет. Сначала я увидела только его спину. На нем было бежевое легкое пальто, кажется, из габардина, я не очень присматривалась. Он был широкоплечий, с довольно толстой шеей. Она бросила взгляд на шею Мегрэ. — Моих размеров? Она запнулась, покраснела. — Не совсем. Он немного моложе. Лет сорока, я думаю. Я увидела его лицо, когда он дошел до поворота лестницы. Он тоже бросил на меня взгляд и, казалось, был недоволен, что я смотрю на него. — Он остановился на пятом этаже? — Да. — Позвонил в какую-нибудь дверь? — Нет. Вошел в квартиру господина Пуана, хотя ему понадобилось некоторое время, чтобы открыть дверь. — Как если бы он пробовал разные ключи? — Мне трудно сказать, но, скорее, это производило впечатление, что он не очень привык к замку. — Вы видели его, когда он уходил? — Нет, он спустился на лифте. — Через какое примерно время? — Минут через десять. — Вы все это время были на площадке? — Нет. Но Боб все никак не возвращался, и дверь была приоткрыта. Я услышала, как лифт поднялся, остановился на пятом этаже, а потом спустился вниз. — Кроме того, что он полный, вы могли бы что-нибудь еще сказать о нем? — Это очень трудно. Я только заметила, что у него хороший цвет лица, как у человека, который любит поесть. — Очки? — Кажется, нет. Точно, нет. — Он курил трубку, сигарету? — Нет… Подождите… Я почти уверена, что он курил сигару. Мне это бросилось в глаза, так как мой деверь… Все, включая и сигару, соответствовало приметам, которые хозяин бара на улице Жакоб сообщил о человеке, уведшем Пикмаля. Приметы эти могли подходить и к неизвестному, который на улице Вано залез в квартиру к мадемуазель Бланш. Через несколько минут Мегрэ и Лапуэнт были уже на улице. — Куда поедем? — Подбрось меня на набережную. А сам поезжай на улицу Вано и улицу Жакоб. Проверь, не курил ли тот человек сигару. Когда Мегрэ вернулся к себе в кабинет, Люка уже раздобыл фото, на котором Пикмаль, к сожалению, стоял во втором ряду, но снимок был достаточно четким, чтобы специалисты смогли сделать то, что нужно. Мегрэ явился к начальнику Уголовной полиции, где провел около получаса, вводя его в курс событий. — Это мне больше нравится! — выдохнул шеф, кома комиссар кончил свой рассказ. — И мне тоже. — Я совсем успокоюсь, когда мы узнаем — если вообще узнаем, — кто этот тип. Оба думали об одном и том же, но предпочли не говорить об этом. Не исключено, что человек, на след которого они трижды натыкались, — их коллега с улицы Соссэ. У Мегрэ там были приятели, особенно один, по фамилии Катру; он даже крестил его сына. Но обратиться к нему Мегрэ не решался. Если Катру что-нибудь знает, Мегрэ рискует поставить его в неловкое положение. Фотография Пикмаля появится в вечерних газетах. И так ли уж это будет забавно, если человек, которого разыскивает Уголовная полиция, находится в Сюртэ? Они ведь могут тут же «изъять его из обращения», так как он слишком много знает. Возможно, его доставили на улицу Соссэ и пытаются из него что-то вытянуть. Газеты скоро сообщат, что этим делом занялась Уголовная полиция, в частности Мегрэ. Сюртэ может, и никто ее в этом не упрекнет, через несколько часов после такого сообщения объявить, что задержала Пикмаля. — Но вы точно уверены, — настаивал шеф, — что Пуан не виляет и ничего от вас не скрывает? — Могу поклясться в этом. — А те, кто его окружает? — Мне кажется, тоже. Я интересовался каждым из них. Разумеется, я не все знаю про их жизнь, но то, что мне известно, заставляет думать, что преступника надо искать в другом месте. Письмо, которое я показывал вам… — Маскулен? — Вне всякого сомнения, он замешан в этой истории. Доказательством служит письмо. — Что вы собираетесь предпринять? — Возможно, мне это ничего не даст, но у меня почему-то появилось желание посмотреть на него вблизи. Для этого мне достаточно пойти позавтракать на Площадь Победы в «Камбалу», где, говорят, он обосновался. — Будьте осторожны. — Постараюсь. Мегрэ зашел к инспекторам, чтобы дать кое-какие указания. Лапуэнт только что вернулся. — Ну, как насчет сигар? — Удивительно, что такую деталь заметила женщина. Хозяин бистро не смог сказать, что курил тот человек: трубку, сигару или сигарету, хотя он и провел у стойки более четверти часа. Но все-таки хозяин больше склоняется к сигаре. А консьержка в доме мадемуазель Бланш весьма категорична. — Он курил сигару? — Нет. Сигарету. Даже бросил окурок на лестницу и раздавил каблуком. В час дня Мегрэ вошел в известный ресторан на площади Победы. В груди он чувствовал какой-то неприятный холодок: мериться силами с Маскуленом по меньшей мере неблагоразумно. Против Маскулена у него не было никаких улик, кроме записки, которой депутат мог дать сотню правдоподобных объяснений. Кроме того, здесь Маскулен на своей территории. Мегрэ же был случайным человеком, и метрдотель только глянул на него, но не сдвинулся с места, чтобы им заняться.