— Он был в темном, именно в чем-то темном, а не в черном. Теплое пальто. Перчатки. Я хорошо запомнила перчатки. Выглядел просто шикарно. — А волосы? — Зимой никто не ходит без шляпы. — Виски седые? — Вроде бы, но не это меня поразило. — А что? — Он потолстел. Всегда был широкоплечим, часто разгуливал голый до пояса, чтобы продемонстрировать женщинам свои мускулы. В одежде, дескать, их не видно. А в тот раз, на Клиши, если это был, конечно, Оскар, он стал просто, как бык. Шея толстая. И как будто еще меньше ростом. — Вы ничего не знаете об Антуанетте? — Она умерла. Вскоре после моего ухода от графини. — От чего? — Криминальный аборт. Так, по крайней мере, говорили. — А Мари Пинако? — Не знаю, что с ней сейчас, а когда я ее видела последний раз, она приставала к мужчинам на бульваре, в Ницце. — Когда это было? — Года два назад. Да и раньше она уже… Кухарка вдруг спросила: — А как убили графиню? — Задушили. Розали ничего не сказала, но Мегрэ понял: это похоже на Оскара. — А другая женщина — кто? — теперь вопросы задавала она. — Девушка из кабаре. Вы не могли ее знать: ей было всего двадцать лет. — Благодарю за напоминание о моем возрасте. — Я не это хотел сказать. Просто эта девушка родилась в Лизьё и у нас нет сведений о ее пребывании на юге Франции. Известно только, что когда-то она лечилась в Ла Бурбуль. — Это недалеко от Мон-Доре? — Да, в Оверни. Розали посмотрела на Мегрэ с неожиданно появившейся решимостью во взгляде. — Раз уже начала закладывать… — вздохнула она. — Оскар родом из Оверни. Не знаю точно, из какого города, но выговор у него был, как у уроженца тех мест. Когда я хотела его разозлить, то называла смолокуром. Он просто бледнел от злости! А теперь, будьте добры, уходите. Мои господа через полчаса будут садиться за стол и у меня больше нет времени на разговоры. — Я, наверное, еще загляну к вам. — Да, но с условием, что будете таким же обходительным, как сегодня. Как вас зовут? — Мегрэ. Комиссар увидел, как девочка вздрогнула, она наверняка читала газеты. А кухарка никогда не слышала о его существовании и принимала его за обычного полицейского. — Вас просто запомнить, вы — такой солидный мужчина. Да, еще об Оскаре. Он не такой полный, как вы, но зато на целую голову ниже. — Благодарю вас. — Не за что. Но если вы его арестуете, я не хотела бы, чтобы меня вызывали в полицию. Хозяевам это не понравится. Да и в суде часто задают такие вопросы, чтобы выставить человека на посмешище. Мне один раз приходилось выступать свидетельницей, и я дала себе слово, что это было в первый и последний раз. Так что прошу на меня не рассчитывать, — и она спокойно закрыла дверь. Мегрэ прошел два квартала, пока не нашел такси, на котором поехал домой обедать. На набережной Орфевр комиссар появился только полтретьего, когда снегопад прекратился, и улицы покрывал тонкий слой скользкого, как растопленный вазелин, льда. Когда Мегрэ открыл дверь «уголка грешников», там было темно от дыма, а в пепельнице лежала целая гора окурков. На подносе комиссар увидел недоеденные бутерброды и пять пустых кружек. — Выйди ко мне на минуту, — обратился Мегрэ к Торрансу. Когда инспектор зашел в кабинет патрона, то простонал, утирая пот со лба: — Этот парень меня просто прикончит. Он как тряпка, а сломать его я не могу. Два раза мне казалось, что он раскалывается, но… Все-таки он что-то скрывает. Больше я не могу. Он так меня допек, что получил по морде. И знаете, как отреагировал? Мегрэ не ответил. — Начал скулить, схватился за щеку: «Мсье такой злой!» Но еще раз заехать не могу: это его только возбуждает, а мне противно. Комиссар не смог скрыть улыбку. — Я должен продолжать, патрон? — Поднажми еще немного. Может, вскоре изменим тактику. Он ел? — Погрыз бутерброд, оттопырив мизинец. Видно, ему плохо без иглы. Может, если бы я ему пообещал дозу, он бы стал разговорчивее. По-моему, в бригаде по борьбе с наркоманией есть трофеи? — Я переговорю с их шефом. А ты продолжай, помучай его еще немного. Торранс осмотрелся, набрал в грудь побольше воздуха и вернулся в душную каморку. — Что нового, Лапуэнт? Молодой инспектор с утра не выпускал из рук телефонную трубку и, подобно Торрансу, вместо приличного обеда должен был довольствоваться бутербродами и пивом. — Несколько десятков Бонвуазенов, патрон, но ни одного Оскара. — Позвони в Ла Бурбуль. Может, там повезет. — Вы получили наводку? — Да, малыш. — Кухарка? — Она предполагает, что видела его недавно в Париже. Причем на Монмартре. — А почему Ла Бурбуль? — Потому что Оскар родом из Оверни, а Арлетта встретила там пять лет назад человека, который сломал ей жизнь. Однако Мегрэ не очень-то верил в это совпадение. — Есть что-нибудь от Лоньона? Новостей не было. Комиссар позвонил на улицу Ла Рошфуко, но оказалось, что Лоньон и там пробыл недолго. — Он сообщил только, что вы дали ему задание и что его не будет целый день, — ответил Мегрэ дежурный инспектор. Комиссар, попыхивая трубкой, минут пятнадцать прохаживался по своему кабинету и в конце концов решил переговорить с самим шефом Уголовной полиции. — Что нового, Мегрэ? Вас не было утром на совещании. — Проспал, — откровенно ответил комиссар. — Вы читали последние выпуски газет? Мегрэ вяло махнул рукой. Его это не интересовало. — Репортеры соревнуются в домыслах, будут ли еще задушенные женщины. — Не думаю. — Почему? — И графиню, и Арлетту убил не маньяк, а человек, который хорошо знал, что делал.