— Она утверждает, что знает походку всех соседей. Я спрашивал также девушку из квартиры рядом, она работает в пивной. Зря только разбудил. Она ничего не слышала. — Это все? — Звонил Люка. Он вернулся в контору и ждет указаний. — Оттиски пальцев? — Только наши и Арлетты. Рапорт мсье получит вечером. Мегрэ обратился к консьержке: — Здесь нет жильца по имени Оскар? — Нет, мсье комиссар. Но как-то раз был телефонный звонок. Какой-то мужчина с непарижским выговором сказал: «Прошу передать Арлетте, что ее ждет Оскар в обычном месте». — Когда примерно это было? — После ее переезда, через месяц или два. Я потому и запомнила, что ей был только один звонок. — Она получала письма? — Иногда, из Брюсселя. — Мужской почерк? — Нет, какой-то малограмотной женщины. Через полчаса Мегрэ и Жанвье, выпив наскоро по кружке в пивной «Дофин», приехали на набережную Орфевр. Едва Мегрэ открыл дверь своего кабинета, как вбежал молодой Лапуэнт. У него были покрасневшие веки и воспаленные глаза. — Патрон, я должен с вами срочно поговорить. Когда комиссар, повесив шляпу и плащ, повернулся, то инспектор кусал губы и изо всех сил стискивал пальцы, чтобы не расплакаться. Глава III Лапуэнт начал говорить, повернувшись спиной к Мегрэ, а лицо прижав к оконному стеклу. — Когда я увидел ее утром здесь, то не мог понять, за что ее забрали. По дороге на Жавель бригадир Люка рассказал мне, в чем дело. А сейчас, когда мы вернулись, я узнал, что она мертва. Мегрэ сел и медленно произнес: — А я и не подозревал, что тебя зовут Альбер. — После всего, что она сообщила, Люка не имел права отпускать ее без охраны. Он говорил с интонацией обиженного ребенка, и комиссар не смог сдержать улыбки. — Иди сюда и садись. Лапуэнт укоризненно вздохнул, как будто Мегрэ был в чем-то виноват. Потом неохотно занял место на стуле по другую сторону письменного стола, опустил голову, и они с комиссаром, который пускал из трубки мелькие колечки дыма, напоминали отца и сына во время важного и не очень приятного разговора. — Ты недавно работаешь у нас, но должен понимать: если бы мы нянчились с каждым, кто к нам приходит, то не имели бы времени ни на сон, ни на то, чтобы съесть всухомятку хотя бы бутерброд. Я прав? — Да, патрон. Но… — Но что? — С ней было по-другому. — Почему? — Потому что вы уже знаете — это был не пьяный бред. — А вот теперь, когда ты немного успокоился, рассказывай. — Что рассказывать? — Все. — Как я с ней познакомился? — Лучше с самого начала. — Я встретил приятеля, однокашника по школе в Мелане. Он редко бывает в Париже. Мы пошли в город с моей сестрой. Потом проводили ее домой и уже вдвоем отправились на Монмартр. Знаете, как это бывает, зашли туда, зашли сюда, а когда выходили из последнего кабака, какой-то карлик подсунул нам проспект «Пикрата». — Почему карлик? — Он выглядит на четырнадцать лет, но лицо все в мелких морщинках, как у старика. Крутится и скачет, как уличный мальчишка. Может, поэтому его прозвали Кузнечиком. А поскольку рестораны, которые мы посетили в тот день, не произвели на приятеля впечатления, мы решили, что в «Пикрате» найдется нечто пикантное. — Когда это было? Лапуэнт подсчитал про себя и удивился, даже смутился от полученного результата: — Три недели назад. — Тогда ты и познакомился с Арлеттой. — Она подсела за наш столик. Мой товарищ принял ее за шлюху. Потом мы даже поссорились на улице. — Из-за нее? — Да. Я сразу увидел, что она не такая, как другие. Мегрэ слушал и, не торопясь, чистил трубку. — И ты вернулся на следующую ночь. — Я хотел извиниться за приятеля. — А что он ей такого наговорил? — Предлагал ей деньги, чтобы она с ним переспала. — И она отказалась? — Конечно. Я пришел пораньше, когда в кабаре еще почти никого не было. Она согласилась выпить рюмочку. — Рюмку или бутылку? — Бутылку. Хозяин не разрешает девушкам сидеть с гостями, если те заказывают только по рюмке. Я должен был взять бутылку шампанского. — Понятно. — Знаю, о чем вы подумали. Но она все-таки пришла к нам, а кто-то ее потом из-за этого задушил. — Она говорила тебе, что ей грозит опасность? — Прямого разговора на эту тему не было, но я чувствовал, что в ее жизни есть какая-то тайна. — Какая, например? — Это трудно объяснить. Все равно никто мне не поверит, ведь я ее… люблю… любил… Последние слова он произнес тихо, поднял голову и посмотрел на комиссара, готовясь дать отпор. Но в глазах Мегрэ он не увидел и следа иронии. — Я хотел, чтобы она изменила свою жизнь. — Ты женился бы на ней? Лапуэнт смешался: