— Он только внимательно посмотрел на меня. — И ничего не сказал маме? — Если бы он сказал, она сейчас же все бы у меня выведала. — Обычно она все у тебя выспрашивает? — Она всегда знает, когда я вру. — Это ты попросил Марселя сказать, будто он видел, как учитель выходил из сарая? — Нет. Я даже и не знал, что его допрашивали. — Тогда почему же он так сказал? — Наверно, потому, что видел меня у окна. — С карабином? Карабин был у тебя в руках? Жозефу стало жарко, он изо всех сил старался себе не противоречить, не показать, что он колеблется. Мегрэ мог, конечно, говорить с ним безразличным тоном, не настаивать, как бы произнося лишь малозначащие фразы, но мальчик был достаточно умен, чтобы понимать: комиссар все время продвигается вперед к истине. — Точно не помню… Может, я еще не держал его в руках… — Но если из другого окна он увидел, как упала почтальонша, то он вполне мог предположить, что выстрелил ты. Ведь так? — Ничего такого он мне не говорил… — Разве вы с ним так и не говорили об этом? — Только сегодня. — Он просто объявил тебе, что если его спросят, то он должен будет сказать правду? — Да. — Это огорчало его? — Да. — А тебя? — Мне хотелось бы, чтобы все кончилось. — Ты считаешь, что лучший выход для тебя — сесть в тюрьму? — Возможно. — Почему? — Нипочему. Чтобы увидеть. Он не добавил, что в тюрьме было бы куда интереснее, чем в доме его родителей. Мегрэ вздохнул и встал: — И тебе не жалко было бы, если бы невинно осудили учителя? — Вряд ли. — В общем, ты не уверен в этом? Да. Жозеф был не уверен. Мысль о том, что он причинил столько неприятностей господину Гастену, даже и не приходила ему в голову. А приходила ли она в голову другим жителям деревни? — Вы уходите? — удивился мальчик, видя, что комиссар направляется к двери. Мегрэ остановился на пороге комнаты: — А что мне остается делать? — Вы расскажете все лейтенанту? — Кроме того, что относится к твоему происшествию. — Спасибо. Он явно был недоволен, что комиссар уходит. — Я думаю, что добавить тебе нечего, верно же? Он покачал головой. — Ты уверен, что сказал мне правду? Он кивнул, и тогда, вместо того чтобы открыть дверь, Мегрэ уселся на край его кровати. — Теперь скажи мне точно, что ты видел во дворе? — В каком дворе? Кровь прилила к лицу Жозефа, даже уши и те покраснели. Прежде чем ответить, Мегрэ, не поднимаясь, приоткрыл дверь и сказал жене Марселина, затаившейся за дверью: — Спуститесь, пожалуйста, вниз. И, лишь услышав, что она наконец спустилась, он снова закрыл дверь. — В этом дворе. — В нашем? — Да. — Что я мог видеть? — Этого я не знаю. Это знаешь ты. Мальчик, сидевший на кровати, отпрянул к самой стене и с удивлением уставился на Мегрэ: — Что вы хотите сказать? — Ты стоял у окна, и старуха показала тебе подкову, так? — Я уже сказал вам об этом. — Только карабин был не в твоей комнате. — Как вы это узнали? — Твой отец был внизу, во дворе. Дверь в сарай была открыта. Что он делал? — Он разрубал баранью тушу. — Со своего места он мог видеть и тебя у окна, и Леони Бирар. — Этого вам никто не мог сказать! — воскликнул мальчик скорее с восхищением, нежели с удивлением. — Вы сами обо всем догадались? — Он относился к старухе не лучше, чем ты. Она задевала его всякий раз, как он проходил мимо, верно? — Она называла его подонком и нищим. — Она показывала ему язык? — Она не могла без этого. — Твой отец вошел в сарай?