«Нам лучше всего воспроизвести здесь некоторые вопросы и ответы, прозвучавшие в кабинете инспектора Жанвье, то есть там, где обычно работает комиссар Мегрэ, ибо инспектор расположился здесь временно». Мегрэ при этом беспричинно вздрогнул. «— На ваш взгляд, мадемуазель Жюссеран была расположена к откровенности? — Нет. Ответы приходилось из нее вытаскивать, иногда, как говорится, чуть ли не клещами. — Не ведет ли она себя так из преданности своим хозяевам? — У меня создалось впечатление, что она ненавидит все человечество. — Как она относилась к мадам Жав? — Полагаю, что не любила ее. — Короче говоря, она не жалует никого? — Только себя и ребенка, считая его чуть ли не своим собственным. Она очень высокого мнения о собственной персоне. — Из тех ли она женщин, кто подслушивает разговоры под дверьми? Тут инспектор Жанвье осмелился произнести фразу, которая восстановит против него миллионы читательниц: — А разве есть такие, что не подслушивают? — Вы верите ее свидетельствам? — До сих пор все, что она сказала, или почти все подтвердилось. — Была ли у доктора какая-либо интимная связь в Париже? — Да. И притом даже больше чем связь. Вполне уместно говорить о большой любви. — Жена знала об этом? — Подтверждения этому нет. — Но мадемуазель Жюссеран была в курсе? — Похоже на то. — Кто еще был посвящен в эту тайну? — Жозефа. — Почему? — Потому что речь идет о ее дочери Антуанетте, проживающей на улице Вашингтон в двух шагах от апартаментов на бульваре Османн. — Жозефа с пониманием относилась к этому роману? — Да. Инспектор Жанвье представил нам несколько деталей. Пару лет тому назад у Антуанетты Шовэ, дочери Жозефы, работавшей тогда продавщицей в магазине на Больших бульварах, началась чахотка, и доктор Жав взялся ее вылечить. Заметим, что внешне девушка напоминает мадам Жав. Она, как и та, сухощава, с несколько помятым лицом и глазами, о которых говорят „пугливые“. Жав взял за привычку посещать ее на улице Вашингтон. Поскольку Антуанетта нуждалась в полноценном отдыхе, доктор содержал ее на свои средства и даже помог вывезти на пару месяцев за город. Когда она вернулась, его визиты возобновились и не прекращались в течение двух лет. Именно эта ситуация дала кое-кому основания сплетничать, будто Антуанетта — девушка легкого поведения. Выздоровев, она на работу не вернулась, а Жав, если выдавалась свободная минутка между визитами пациентов, тут же устремлялся на улицу Вашингтон. — Даже когда там находилась Жозефа? — Да, именно так. Для нее Жав — нечто вроде полубога, имеющего право на все. — Получается, что в субботу Жав помчался к Антуанетте Шовэ? — Консьержка с улицы Вашингтон это подтверждает, поскольку видела, как он появился там спустя всего три четверти часа после приземления в Орли самолета из Лондона. — Как долго он оставался у своей пассии? — Минуточку. Жозефа в это время отсутствовала, так что у нас есть только свидетельство Антуанетты. Согласно ее показаниям, доктор Жав покинул их квартиру лишь в семь вечера, иными словами, учитывая столпотворение в это время, только-только, чтобы успеть к отходу восьмичасового поезда с Лионского вокзала. — А Жозефа? — Она по-прежнему утверждает, что ушла из здания на бульвар Османн почти следом за доктором Негрелем, то есть часов в шесть, и сразу отправилась к дочери. — Где и застала доктора Жава? — Да. — Она оставалась с этой парочкой до семи? — Так она уверяет. — Получается, что у доктора Жава есть алиби? Однако инспектор Жанвье не был столь категоричен. Учитывая благоговейное отношение Антуанетты и ее матери к доктору, он уверен, что их свидетельство может расцениваться как внушающее подозрение. Кстати, консьержка, которая видела, как доктор Жав вошел, не заметила, как он вышел. Правда, около семи она бегала в бакалейную лавочку по соседству, и дворницкая пустовала минут пятнадцать-двадцать. Если предположить, что Филипп Жав в это время покинул Антуанетту, то возникает вопрос, располагал ли он достаточным временем, чтобы заскочить на бульвар Османн, убить жену, запереть ее в шкафу и добраться до Лионского вокзала? Такое маловероятно, но его передвижения должны восстановить уже сегодня с тем, чтобы прояснить этот момент». Мегрэ встревожился. До сих пор кое-какие факты так и не стыковались. Разве доктор Пардон не сообщил ему о том, что Жав увяз в долгах? Между тем Антуанетта в своем скромном жилище на улице Вашингтон не могла обходиться доктору слишком дорого. Он немного завидовал Жанвье, и вовсе не по причине его успехов, а из-за одного в общем-то смехотворного пустяка. Каждый раз, когда при расследовании требовались средства на поездки, приходилось сражаться с распределителями фондов в уголовной полиции, которые до обидного скрупулезно придирались к представляемым счетам. Каким же образом Жанвье ухитрился слетать в Канны? Видно, этому делу придавалось большое значение, раз удалось развязать тугие кошельки бюрократов. Мегрэ перешел к статье под названием «ЖЕНЩИНА С ДРАГОЦЕННОСТЯМИ». Время от времени кто-то из игроков посматривал на него, а один, бросив взгляд на газету, чуть наклонился к Мегрэ и спросил: — Это сделал Жав? — Пока неизвестно. — А я считаю, что он. Однако, прочти этот картежник продолжение статьи, он был бы менее решителен в своих суждениях. «Поездка инспектора Жанвье в Канны принесла еще один сюрприз, не менее любопытный, чем первый. Уже несколько дней болтали, что семейство Жав, несмотря на кажущееся благосостояние, испытывает финансовые трудности — доктор обременен долгами. И в голову сразу приходила мысль, что Жав вел вторую, скрытую от посторонних глаз жизнь, возможно тратя деньги на расточительную любовницу, поскольку сам он не является ни игроком, ни биржевым спекулянтом… В какую же пропасть уходили приличные доходы от завода мадам Жав и более чем солидные гонорары, получаемые за труды ее мужем? И опять ключ к загадке дала все та же мадемуазель Жюссеран. Поступила ли она так из чувства женской мести или неумышленно? Не нам об этом судить! В тот самый момент, когда инспектор Жанвье уже собирался раскланяться, женщина у него спросила: — Не захватите ли вы с собой шкатулку с драгоценностями? Поскольку я остаюсь здесь одна с ребенком и кухаркой, мне не хотелось бы брать на себя ответственность за ее сохранность. — Где она находится? — В спальне мадам. Хозяйка всегда забирает ее с собой, отправляясь в поездку, и я поражена тем, что она оставила ее тут в этот раз.