– Мадам Вердигри приехала с новостями о твоем отце, – сказала мисс Скримшоу. Лили сразу почувствовала неладное. Черные наряды и деланая обеспокоенность – прямо как в Лондоне после смерти мамы. Неужели снова случилось несчастье? Неужели она потеряла и папу? У девочки запершило в горле, и она сжала кулаки, так что ногти впились в кожу. – Что случилось? – спросила Лили. Мадам Вердигри печально покачала головой: – Ma petite[3], мне больно это говорить, но твой отец пропал. Его корабль разбился вчера на пути к дому. – Может, вам лучше присесть? – предложила девочке мисс Скримшоу, но та не слышала ее и только ловила ртом воздух. – C’est terrible[4], – мелодичным голосом продолжала мадам. – Полиция осмотрела место крушения, но тело не нашли – только развалины корабля. Профессор disparu[5]. Мы полагаем, что он… погиб. – О нет… – Лили покачнулась и попыталась ухватиться за спинку стула, но не сумела. Перед ней мелькнули взволнованные лица мисс Скримшоу и мадам Вердигри, а потом она лишилась чувств. Тишина. Деревянная шкатулка. Блеск тающего снега. Звон разбитого стекла. Едкий запах вперемешку с приторными духами. Лили открыла глаза и увидела неясные очертания кабинета мисс Скримшоу. Она поняла, что лежит на ковре, а над ней склонилась мадам Вердигри с нюхательной солью в руке. Лили откашлялась и села, потирая глаза. – Bien, che?rie[6], – произнесла мадам. – Хорошо, что у меня с собой была эта баночка. Мадам вытерла ладони кружевным платком и спрятала соль в свою маленькую сумочку. – Почему… вы… – слабым голосом начала Лили. Они ведь тут о чем-то говорили, верно? – Почему вы приехали? – Мы обсудим это по пути. – По пути? Куда? – Мы возвращаемся в Бракенбридж, bien sur[7], – с досадой сказала мадам, поднялась со стула и оправила платье. – Но меня должен забрать папа… и Малкин, – возразила Лили. У нее опять закружилась голова. – Папа пообещал, что мы с ним полетаем… на «Стрекозе». – Слезы подступили к глазам, и Лили вытащила запачканный маслом платочек, чтобы вытереть лицо. – Они приедут в конце семестра… и мы вместе полетим домой. – Mais non[8], – ответила мадам. – Ничего подобного. Мы уже aujourd’hui[9] вылетаем домой – кстати, стоит поторопиться, чтобы не опоздать на последний рейс. А дома мы вместе будем ждать новостей с места крушения. – Хорошо. Решено. – С этими словами мисс Скримшоу взяла со стола колокольчик и позвонила в него. Тут же открылась дверь и вошла Кракенша. – Миссис Маккракен, пожалуйста, велите прислуге помочь Лили и мадам Вердигри собрать вещи. Если я не ошибаюсь, чемоданы хранятся в чулане на третьем этаже. Мадам одернула пышные рукава своего платья: – Ce n’est pas necessaire[10], мисс Скримшоу. У Лили дома достаточно одежды, не так ли, моя дорогая? Она возьмет одну сумку и поедет в этом. – Мадам Вердигри окинула взглядом мятое платье Лили с пятнами от угля. – Впрочем, не помешает переодеться в чистое… и черное, верно, cherie? В голове у Лили все еще стоял туман, но на выходе из кабинета она услышала, как мадам Вердигри распорядилась отдать вещи Лили другим девочкам, если отправлять их в Бракенбридж будет слишком накладно. – Я не думаю, что девочки захотят их брать, мадам, – ответила Кракенша. – Тогда раздайте беднякам, – сказала мадам. – Или сожгите. Лили вдруг представила, какой теперь будет жизнь без отца, и ощутила пустоту в душе. Посадочные фары дирижаблей освещали стеклянные панели сводчатой крыши аэровокзала. Казалось, будто над крышами Манчестера высятся гигантские стальные ребра. Паровые автомобили, а иногда и конные повозки высаживали пассажиров с чемоданами прямо у портика. На торце здания висел рекламный щит в форме аэростата, раскрашенный в цвета флота Королевской дирижабельной компании. Слоган гласил: «Полет на дирижабле – почувствуй себя на седьмом небе!» Едва мадам Вердигри и Лили вышли из паромобиля, как первая чуть не упала, поскользнувшись на обледенелой мощеной дорожке. Она так сильно вцепилась в Лили ногтями, что девочка почувствовала их сквозь шерстяное пальто. Прижав к себе сумку и дрожа от пронизывающего ветра, Лили покорно ждала, пока домоправительница поправит оборки платья. Наконец мадам Вердигри закончила, взяла Лили за руку и повела на вокзал. Они прошли по мраморному фойе мимо очередей пассажиров, которые ожидали посадки. От шума толпы у Лили закружилась голова, и она боялась опять потерять сознание. Слишком многое связывало ее с этим местом. Сколько раз она провожала отсюда папу в очередное путешествие… Лили вытянула шею, разглядывая шпиль медной башенки с часами в центре вестибюля. Здесь она поцеловала папу на прощание в начале семестра, и он оставил ее с другими девочками и Кракеншей. Лили посмотрела на причудливую фреску над шпилем часовой башенки: она изображала дирижабль с гербом королевы Виктории и подписью Victoria Regina. От дирижабля по потрескавшейся синей краске во все стороны разлетались ангелы, купидоны и маленькие облака. На каждой стене вестибюля висели овальные портреты королевы в золоченых рамах – прямо под разрисованным небом. Может быть, папа теперь тоже там, наверху, затерянный где-то в небесах с другими исчезнувшими аэронавтами?.. Лили всхлипнула и вытерла нос замасленным платочком. Мадам Вердигри изучала табло с расписанием, крепко прижав сумку к груди. – C’est ici – quai numero un[11]. – Не знаю, выдержу ли я, – сказала Лили. – Я про полет. Ноги у нее подкашивались, а сумка казалась очень тяжелой; она глубоко вздохнула, пытаясь удержать равновесие. – Все будет хорошо, – ответила мадам. – Пассажирский дирижабль – самый безопасный вид транспорта. Не то что личные корабли. – Мадам поджала губы, слишком поздно сообразив, что не стоило этого говорить. – Allez![12] – воскликнула она наконец и потащила Лили к платформе. Они встали в очередь за другими пассажирами, которые ждали посадки на пришвартованный дирижабль. За этим кораблем стоял грузовой, более округлой формы. – Добро пожаловать на «Стрелку», дирижабль модели LZ-1. – С этими словами к пассажирам с порога гондолы спрыгнул невысокий механический проводник в синей форме с золотыми знаками различия Королевской дирижабельной компании. Увидев его, Лили оживилась. Под полированным носом виднелись забавные густые усы, сделанные из старой щетки; длинные железные руки раскачивались на ветру, а когда он побежал по трапу, звонко застучали его ноги-поршни. Он дошел до края платформы, с легкостью поднял самые тяжелые чемоданы – взял по два под каждую руку – и аккуратно поставил в трюм. Затем он принялся проверять билеты, приветствуя каждого пассажира как старого друга, которого он встретил после долгой разлуки. Когда подошла очередь Лили и мадам Вердигри, проводник с легким скрипом поклонился, и девочка увидела его блестящую лысую макушку. – Леди, предъявите, пожалуйста, свои билеты. – Первый класс. – Мадам протянула их проводнику. Он проверил имена. – Мисс Лили Грантхам. Лили кивнула, смотря на билеты в руке механоида, и вдруг заметила у него на руке медную пластину: – Ух ты! Вас сделал мой па… Мадам Вердигри больно ущипнула Лили за руку. – Джон Хартман, известный изобретатель, – с гордостью ответил проводник. – Вы с ним знакомы? – Нет, – вставила мадам Вердигри, прежде чем Лили успела открыть рот. – Может, вам стоит вернуться к работе? Он учтиво поклонился. – Конечно, мадам. У вас только ручная кладь? Позвольте, я покажу ваши места. – Проводник взял у Лили сумку и подмигнул девочке… или его просто заело? – Сюда, пожалуйста. Ступайте осторожно. Механоид проводил их по трапу, и Лили в последний раз оглядела аэровокзал. Рассматривая пассажиров, она заметила в конце очереди худого мужчину с лакированной тростью. Он был в темном шерстяном костюме и высоком цилиндре; на переносице у него сидели серебряные зеркальные очки круглой формы. Этот человек показался Лили смутно знакомым; вроде он как-то связан с папой, но как именно? Где же она видела это угловатое лицо? И фамилию никак не вспомнить… Девочка повернулась, чтобы зайти в кабину дирижабля, а когда оглянулась еще раз, тот человек уже исчез из виду. Они пришли в купе, и мадам сразу села у окна, а Лили ждала, пока проводник уложит ее чемодан. Закончив, проводник приподнял шляпу. Лили пожала ему руку, а потом он закрыл дверь купе и ушел. Мадам Вердигри откинулась назад и цокнула языком. – Не понимаю, зачем ты жмешь им руки, Лили. Запачкаешься маслом или еще чем похуже. – Это обычная вежливость, – ответила Лили. – Они ведь такие же, как и мы. – Mon Dieu[13]. И где ты этого набралась? Явно не в школе. Мадам достала из саквояжа рукоделие – вышивку с ангелами Боттичелли. В закрытом купе запах ее духов стал просто невыносим. Лили потянулась открыть иллюминатор, но мадам жестом остановила ее: – Arretez-vous[14]. – Почему?