— Спасибо, что согласились встретиться, — говорю я. — Признаюсь, я не был уверен… Однако Хлоя сумела меня заинтересовать. — Он отступает. — Прошу, проходите. Я ступаю в маленькую узкую прихожую. Пахнет застоявшейся едой и освежителем воздуха. Довольно тяжелый запах для освежителя. — Гостиная налево. Я вхожу в удивительно просторную гостиную с продавленными диванами и цветастыми занавесками. Похоже, выбирала их женщина. Хлоя сказала, что ее дедушка переехал на юг, после того как вышел на пенсию. Через пару лет после этого его жена умерла. Интересно, именно тогда он перестал мыть в доме стены и ухаживать за садом? Томас жестом предлагает мне присесть на самый большой диван из двух. — Хотите выпить? — Эм-м, нет, спасибо, но я не отказался бы от кофе. — Это ложь, я хочу выпить, но в то же время не желаю превращать эту встречу в обычный дружеский визит. Только не в данном случае. Тема слишком серьезная. — Хорошо. — Он поднимается, вид у него несколько растерянный. Похоже, к нему не так часто захаживают гости. В этом мы с ним немного похожи. Но в конце концов он снова садится и кладет руки на колени. — Итак, дело Элайзы Рэнделл, верно? Как же давно это случилось! Вы были одним из тех детей, которые ее нашли? — Да. — И теперь у вас есть предположение насчет того, кто мог ее убить? — Да, именно так. — Вы думаете, полиция ошиблась? — Как и мы все. Он почесывает подбородок: — Доказательства были весьма убедительны. Все совпадало. Да, именно так, совпадало. Если бы Хэллоран не вскрылся, не думаю, что нам удалось бы завести дело. Главным доказательством стало ее кольцо. Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Даже сейчас, спустя столько времени. Опять это кольцо. Это чертово кольцо. — Но мы так и не нашли орудие убийства, и анализ крови ничего не дал. — Он молчит. — Ну и голова, конечно. Мы так и не смогли ее отыскать. — Он смотрит на меня чуть внимательнее, как будто эти тридцать лет внезапно исчезли и у него в голове снова зажегся свет. — Так, может, озвучите свои предположения? — спрашивает он, слегка наклоняясь вперед. — Могу я сначала задать несколько вопросов? — Думаю, да, но не забывайте, я не вел это дело. Я был простым констеблем. — Мои вопросы не касаются того дела. Я хотел спросить о вашей дочери и отце Мартине. — Не понимаю, какая тут связь, — жестко произносит он. «Прямая», — думаю я. — Давайте вы мне и скажете. — Я могу просто попросить вас уйти. — Да, можете. Я жду. Это блеф. Уверен, он и правда хочет выставить меня за дверь, но надеюсь, что любопытство и старые полицейские инстинкты возьмут верх. — Ну хорошо, — говорит он наконец. — Я вам расскажу. Но только ради Хлои. — Понимаю, — киваю я. — О нет, не понимаете. Она — это все, что у меня осталось. — А как насчет Ханны? — Я потерял дочь уже очень, очень давно. А сегодня я поговорил с внучкой — впервые за два года. Если благодаря беседе с вами я смогу снова с ней повидаться, тогда хорошо, мы пообщаемся. Понимаете, о чем я? — Вы хотите, чтобы я уговорил ее встретиться с вами? — Вас она точно послушает. Не думаю, но она все равно мне должна. — Сделаю все, что в моих силах. — Отлично. О большем я не прошу. — Он откидывается на спинку дивана. — Так о чем вы хотите знать? — Об отце Мартине. Как вы… относитесь к нему? — Думаю, это вполне очевидно, — фыркает он. — А Ханна? — Она была моей дочерью. И я любил ее. И сейчас люблю. — А когда она забеременела… — Я был разочарован. Любой отец на моем месте чувствовал бы себя так же. И еще я был зол. Думаю, именно поэтому она солгала мне о том, кто был отцом ребенка. — Она сказала, что это Шон Купер. — Да. Не стоило ей этого делать. Потом мне было стыдно за то, что я оклеветал мальчишку. Но тогда, не будь он уже мертв, я бы сам его прикончил. — Как отца Мартина?.. — Он получил по заслугам. — Томас чуть заметно улыбается. — Я должен поблагодарить за это твоего отца, не так ли? — Наверное, да. — Ханна не была идеальной дочерью, — вздыхает он. — Она была обычным подростком. Мы частенько ссорились с ней — из-за ее макияжа или длины ее юбок. Я даже радовался, когда она затесалась в группу поклонников Мартина. Думал, что ей это пойдет на пользу. — Звучит горький смешок. — Как же я ошибался! Он просто уничтожил ее. Мы с ней когда-то были очень близки. Но в то время мы постоянно ссорились. — И вы с ней поссорились в тот день, когда убили Элайзу? Он кивает: — Очень сильно. Сильнее, чем раньше. — Из-за чего? — Потому что она хотела навестить его в приюте Святой Магдалины и сообщить, что решила оставить ребенка. И что она будет его ждать. — Но ведь она любила его. — Она и сама была ребенком. Она понятия не имела о том, что такое любовь. — Он качает головой. — У вас есть дети, Эд? — Нет. — Вы мудрый человек. С того момента, как в вашей жизни появляются дети, вы переполняетесь любовью… и ужасом. Особенно если это дочери. Маленькие девочки. Их хочется защитить буквально от всего на свете. А когда у тебя не получается, ты сразу начинаешь думать, что ты плохой отец. Вы спасли себя от океана боли. Я слегка ерзаю в кресле. Даже несмотря на то, что в комнате прохладно, мне жарко, я почти задыхаюсь. Разговор нужно вернуть в изначальное русло. — Итак, вы говорили, что в тот день, когда убили Элайзу, Ханна отправилась навестить отца Мартина? Он собирается с духом: — Да. Мы ужасно поссорились. И она сбежала. На ужин не пришла. Поэтому я и был в городе той ночью. Пытался найти ее. — И вы оказались рядом с лесом? — Я подумал, что она могла спрятаться в лесу. Они ведь встречались там иногда. — Он хмурится. — Обо всем этом мне доложили еще тогда… — Мистер Хэллоран и Элайза тоже встречались в лесу. — Да-да, все детишки встречались там и творили непотребства… Детишки… и извращенцы, — выплевывает он. Я опускаю взгляд.