— К сожалению, если я отнесу кровать на кладбище, даже если я сделаю это с вашей помощью, вашу жену не оставят в покое эти кошмары. Она всё должна выполнить собственноручно! — Но она хрупкая женщина, — послышалось возражение. — Да, но очень сильная внутри! Вы плохо знаете свою жену, она способна на очень многое! — иронично произнесла бабушка, но так, что простодушный мужчина мог только загордиться своей супругой от этих слов, — Вам надо разломать кровать на доски, которые она способна унести за несколько раз. Место перехода я вам покажу. Я вам настоятельно рекомендую всегда оставаться перед перекрестком, дожидаясь её появления. Никому, кроме нее, нет никакой надобности идти в секретное место! Всю работу вашей отважной жене полагается выполнить одной, иначе есть риск, что колдовство не отпустит вашу семью. Мужчина все внимательно слушал, кивая головой. Но его радость с каждым новым указанием сменялась тревогой. Думаю, он даже не мог себе представить, как будет доносить это до своей прихотливой жены. Возможно, он переживал за нее, но что-то мне подсказывало, глядя на их отношения, что больше всего он переживал за себя, принося в дом такие вести! — И, как вы уже поняли, происходить всё должно ночью, — подытожила бабушка. Когда дверь закрылась, я повернулась к ней и спросила: — Почему тогда наш сосед ходил с нами на кладбище? — Потому что наш сосед хороший человек, и он не нуждается в жизненных уроках подобного характера! Я заметила, как бабушка тщетно пыталась скрыть улыбку, но блеск её глаз выдавал детское озорство. Она мне напоминала сейчас меня саму. И на миг мне показалось, что мы с ней одного возраста. Глава 4 Весь день я пребывала в мыслях о том, что испытала ночью перед дверью колдуна. Это были совершенно новые, неизведанные чувства, которые поглощали моё сознание всецело. Я была рада, что сегодня моросил косой дождь, и мы остались дома. Сидя на своей излюбленной кушетке, я мяла в ступке листья Черники и смотрела на волнующийся лес. Мне нравилось, что погода парализовала всю нашу активность, и я могу себе позволить вот так сидеть, и, изображая занятость, постоянно возвращаться на ночную веранду с витражными стеклами. Очень надеясь, что этой ночью колдун впустит меня в свой дом, я ждала приближения ночи. И она быстро близилась благодаря плотным тучам, надолго затянувшим солнце и его жизненный свет. — Ты не произнесла сегодня ни слова! — послышался встревоженный голос. — У меня болит голова на погоду, — соврала я. — Мой бедный ребенок, я сделаю тебе лечебный отвар, это все дожди виной, — по-особому жалостливо протянула бабушка. Меня раздражило слово «ребенок», потому как я себя более им не считала. Это было подобно оскорблению, объявлению моей некомпетентности, наряду с женщиной из сливового сада, которая бывала у колдуна каждую ночь. Но я не подала виду, ведь мне не стоило привлекать бабушкино внимание, которое я и без того уже привлекла своим затворничеством. Я приняла от нее кружку горячего напитка с сильным запахом Брусники, который к моему большому удивлению, совершенно не кислил. Сделав глоток, меня сразу кинуло в жар воспоминаний, и я поняла, что отдала бы все, чтоб оказаться в объятиях столь полюбившегося мне мужчины. Закрыв на минуту глаза, я представила, что он обнимает меня, любуясь со мной вместе на этот бесконечный дождь. Вдруг мне захотелось узнать его запах, чтоб тот в любое время дня и ночи смог напомнить мне о нем, и я решила любой ценой сегодня ночь узнать его. Наконец, небо начало темнеть. Я никогда еще не любила сумерки, как сейчас, и под предлогом недуга быстро запрыгнула в кровать. Поспешно обняв подушку, я слегка дотронулась до своей волшебной щепки. Щепки от двери на границе миров, той самой, что скрывает от меня любовь всей моей жизни. Теперь уже я бежала по знакомому мне полю, не теряя ни минуты. Длинные густые колосья путались у меня в ногах, препятствуя бегу. Они словно пытались не пустить меня к колдовскому дому, предупреждая о чем-то. Протягивая руки, я уже касалась дверной ручки и, толкнув массивную дверь, взывала ее отвориться. Но она совсем не поддавалась мне. Отойдя назад, я решила, как и прежде, ворваться в этот дом сквозь витражное окно. Разбежавшись на веранде, я подскочила к нему и совершенно неожиданно поняла, что ударилась о невидимую стену. «Как? Зачем? Почему?» — пронеслось в моей голове. Я совершенно была не готова к отказу! Отойдя обратно на поле, я посмотрела в пустые окна дома, и моё сердце сжалось от тоски и обиды. Я была намного нужнее ему, чем эта надменная замужняя особа. Я любила его намного ярче и чище, чем она и чем кто-либо другой. Опустившись на землю и обняв свои ноги, я принялась просто наблюдать за домом, в ожидании хоть какой-то тени или малейшего движения. Ничего не происходило, и лишь вдалеке эхом отзывалась одинокая сова. Как вдруг я услышала женский протяжный стон! Из глубины моего живота поднялся шар ярости и обиды. Он был не один и заперся там со своей любовницей. Все моё нутро бушевало, а к голове хлынула кровь и тихим звоном сдавила мне уши. Я была в безумстве, в обиде, но даже так сильно оскорбленная, я не имела сил сдвинуться с места и вернуться в свою кровать из этого запретного места. Через некоторое время этот ненавистный стон утих, и его сменил дьявольский смех. Мужской смех уже знакомого мне голоса, который праздновал победу, издевательски набирал раскатистые обороты. Этот звук совершенно ошеломил меня, и я более всем своим воображением не могла представить, что же происходит в этом доме. Встав с земли и снова поднявшись на веранду, я приблизилась к цветным стеклам витражей в надежде различить хоть какие-то силуэты и их действия. Из дома послышались шаги, и кто-то высокий в длинном плаще промелькнул, заслонив свет камина. В мгновение ока тяжелая входная дверь распахнулась, и ко мне вышел колдун, полностью укрытый тяжелым черным плащом. Будто вовсе не замечая меня, он захлопнул дверь и широкими шагами направился в поле. Я, словно послушная собачонка, последовала за ним будучи уверенной, что он, как и прежде не видит меня. Я просто вела свою слежку, повторяя все его шаги, пытаясь сравняться с ним и взглянуть ему в лицо. — Зачем ты пришла? Я тебя не звал, — вдруг раздался его мягкий бархатистый голос, от которого все моё тело покрылось «гусиной кожей». — Я хотела тебя видеть, — совершенно по-подростковому, ответила я. — Зачем? — напоминая мне мою бабушку, снова спросил он. — Возможно, мы созданы друг для друга, и просто не могли найтись прежде, — как на духу открылась я. — Кем созданы друг для друга? Этот вопрос застал меня врасплох. Понятно, что начинать разговор про Бога с колдуном было б ошибкой, и я совершенно растерялась с ответом, выдерживая длинную паузу. Похоже, мой спутник понял это и продолжил диалог сам: — Когда мастер лепит графин, он не придумывает ему пару. — Но ведь когда мастер лепит кружку, он создает для нее одно единственное блюдце, идеально подходящее по размерам и форме. Только в этом блюдце чашка будет чувствовать себя идеальной и понимать, что оно создано специально для нее, — крайне удачно, на мой взгляд, ответила я. — Ты ошибаешься, у людей все иначе. У меня не было пары, нет, и никогда не будет. Я одинок и счастлив сам в себе. Мне не нужны поддерживающие меня блюдца, шумные чайные ложки, и другие приспособления, яко бы выполненные специально для меня и моего удобства. Все, что мне нужно — это полный чайник, способный наполнить меня до краев горячей живительной силой, — отрезал он. Его холодный тон нисколько не охладил меня, и почему-то напротив только разжег во мне искры любви. Я была абсолютно уверена, что он не прав и просто заблудился в своих эгоистичных мыслях. Лишь только я была готова взять его руку и прижаться к ней всем своим существом, передавая волны любви и ласки, как он каким-то непонятным образом оказался в метре от меня. Эта игра начинала раздражать и по-настоящему злить так же быстро, как только что накатившие секунду назад волны страсти. Мне захотелось вдруг поставить его на место и уколоть побольнее, задев хоть что-то в нем, что еще может быть хоть как-то задето. Не долгая думая я выпалила: — Все-таки не зря наш род спалил твой дом дотла! — Твой род не привнес в мою жизнь или смерть абсолютно ничего такого, чтоб я мог запомнить, — невероятно безэмоционально произнес он. В следующую же секунду я вскипела, просто не выдержав больше такого безразличия к собственной персоне. Я должна была что-то для него значить, плохое или хорошее, не важно. Но он должен был меня как-то выделить в своем сознании из всей этой общей массы барышень, которыми он обладал при жизни и даже после нее. — Мой род спалил твой дом и тебя вместе с ним, — так сильно начав, мой голос к концу дрогнул, осознавая всю грубость слов и низость мыслей. — Я был бы никчемным магом, если б не знал свое будущее, — полный терпимости и снисхождения к моей выходке, произнес он. — Но зачем-то же ты собираешь свой дом по кускам? Ты умер однажды, и хочешь возродиться снова! На самом деле ты живешь в могиле, и ты не молодой красавец, а двухсотлетний старик! — высказалась я как на духу, обнажив все свои немногие знания. — Откуда тебе знать? Возможно я здесь только во снах, как и ты. Возможно, в реальной жизни в своем новом воплощении я не так уж много старше тебя! — Скажи мне, это правда? — полным надежды голосом отозвалась я. — Отдай мне мою деревяшку, и я скажу, — не уступая мне в наивности, вдруг заявил он. Я внезапно поняла, что это и в самом деле может быть правдой! У меня появилась реальная надежда воссоединиться со своей второй половинкой в реальной жизни. Впрочем, то, что именно он моя вторая половинка, у меня на тот момент не было абсолютно никаких сомнений. — Как мне тебя найти? Скажи где искать! Мы же созданы друг для друга, как Луна и Солнце, как закат и рассвет, как… — полным девичьих надежд голосом, протянула я, словно просила его сжалиться над моими чувствами. Он остановился, оборвав меня: — Нет никаких половинок, мы все целые от природы…! Но если ты хочешь быть для меня такой же желанной, как и я для тебя, тебе необходимо познать одну простую вещь. Тут он наклонился ко мне совсем близко и снял свой капюшон. Я с каким-то небывалым облегчением увидела его прекрасные растрепанные кудри и глубокий взгляд серых глаз. Его тонкие губы с витиеватым изгибом дьявольски манили меня, чтоб слиться в заветном поцелуе. Я закрыла глаза от удовольствия и наконец-то почувствовала его запах. На моё удивление он был терпкий, словно от какой-то лесной ягоды, затем немного отдавал хвоей и раскрывался Ночной Гвоздикой. В то же мгновение, я обнаружила деревянную щепку у себя в руке. Она совершенно непонятным образом очутилась со мной в этом сне, и я прикинула, что, видимо, уснула, прикоснувшись к ней между матрасами. Все еще не открывая глаз, я чувствовала любимого мужчину совсем рядом, он не обнимал меня, а скорее обволакивал собою все моё пространство. Его губы коснулись кончика моего уха, и он невероятно нежным голосом произнес: — Чтобы стать всеми желанной, тебе необходимо перестать быть блюдцем, всю жизнь ищущем свою кружку. И даже кружкой от старинного сервиза на двенадцать персон быть недостаточно. Стань уникальной, единственной, полной чашей своего горячего чая, в котором стремятся раствориться все сахаринки мира, которую считают своей половинкой тысячи блюдец. Когда сотни серебряных чайных ложечек, стараясь сбалансировать ее содержимое, вызывают в ней только лишь приятный звон и распространяющийся аромат ее уникального травяного настоя. Я практически не слушала его, и эту фразу мне пришлось впоследствии доставать из самых глубин своей памяти. Далее я ощутила его сухие трепетные руки, которые поглаживали мои пальцы. Губы колдуна перенеслись к моему лицу, и я потянулась к ним, как к единственному желанию всей своей жизни. Меня ослепила яркая вспышка, и, с болью открыв глаза, я поняла, что проснулась. Дедушка соорудил мне красивую деревянную ширму, которая отделяла мою кровать от большого пространства главной комнаты. Мы с бабушкой расписали ее фантастическими белыми птицами с золотым оперением, глаз одной из которых, являлся природным круглым отверстием в тонкой деревянной доске. Я тихо встала с кровати и приблизилась к своему тайному глазку. Сначала электрический свет ударил мне в глаз, но вскоре я смогла различить за нашим круглым столом все ту же худую темную девушку. Однако она уже не казалась ни дерзкой, ни влюблённой, напротив, её лицо было уставшим и бледным. На нем не было и следа макияжа, а в темных волнистых волосах желтели кусочки сухих листьев и травы. По звукам чайных приборов, я угадала, что бабушка заваривала свой лечебный чай. Тихими шагами вернувшись в кровать, я совершенно беззвучно легла обратно и отвернулась к стене. До меня донесся кисло-мятный запах, и я поняла, что не ошиблась: бабушкин фирменный чай хорошо восстанавливал психику и давал человеку, столкнувшемуся с невиданным, вернуться к нормальной жизни и притупить воспоминания шокирующих событий. Гостья готовилась что-то рассказать, и это что-то мне было просто необходимо узнать! Теперь ее ночные путешествия касались не только их двоих, но и непосредственно меня. Судя по всему, бабушка заглянула ко мне за ширму. Я внезапно почувствовала ее шуршание, затем дыхание, и позже ее тихий голос: — Она спит, если будем шепотом, то не проснется. Один из стульев отодвинулся и придвинулся снова. Кто-то подул на чай и сделал небольшой глоток. — Я не могла верить тому, что вы рассказали мне. И ночью я, конечно же, пошла на встречу с ним в очередной раз, — начала девушка, и у меня все сжалось внутри. — На этот раз, когда я только пригубила вино в моей голове стали крутиться слова, которые вы мне сказали. Я не могла от них отделаться, они врезались в мою память и буквально слетали с моих губ. Всеми силами я заставляла себя думать о другом, но они, словно слова-паразиты, пробирались из глубины памяти на самую ее поверхность. В какой-то момент я словно произнесла их, но про себя, и в ту же секунду мой любовник прекратил тушить свечи и напевать свою песню. Он направился прямо ко мне, и его прекрасное лицо с тонкими чертами украсила изящная улыбка. Наклонившись, он произнес, чуть касаясь мочки моего уха: "ты хочешь поиграть сегодня? Бывает, в играх я беспощаден… " Я лежала на шкуре какого-то животного. Он наклонился ко мне так близко, что я могла чувствовать его ароматное дыхание. Его запах был похож на терпкую кору дерева, смешанного с хвойным лесом после дождя. Его острый нос практически касался моего, а взгляд пронизывал меня насквозь и раздевал моё тело без малейшего прикосновения. Я понимала, что больше всего на свете сейчас желаю этого мужчину, и мои руки обнажают меня сами. Закрыв глаза от удовольствия, я потянулась губами поцеловать его, как почувствовала, что они погружаются в какую-то слизкую массу. Это напомнило мне старания выпить сырое яйцо, и в ту же секунду я открыла глаза. Увидев всё того же прекрасного мужчину, такого желанного мной, порой одержимого и невероятно страстного, а временами такого холодного и жестокого, как сейчас, я охватила его шею. В то же мгновение мои руки провалились в дырку между острых костей, опоясанную все той же холодной слизью. Мои трепещущие пальцы дотронулись до плотных костей, хрящей и натянутых, словно струны, сухожилий. Я была во власти мертвеца, ожившего под воздействием неведанной силы. Его руки жестоко схватили меня, и я почувствовала, как множество мелких острых камней впились в мою кожу взамен мягких привычных мужских рук. Я все еще не могла толком понять, что происходит. Злясь на вас, я была уверена, что заклинание сейчас работает против меня самой, и мой возлюбленный тут не при чем. Я опять решила поцеловать любимого, не закрывая на этот раз глаза. С ужасом я обнаружила, что прикасаясь к этому молодому упругому мужчине губами, его лицо становится зеленой слизью, сквозь которую можно различить мелкие кости лица и крупные соединения черепа. Его глаза так сильно бледнели, что практически становились бесцветными, и на них уже невозможно было различить не только его густые ресницы, но даже веки. Нос становился похож на желтый хрящ с огромной черной дыркой вместо ноздрей. Он был абсолютно без одежды, и его жуткое тело выглядело теперь как скелет, обтянутый тонкой дряблой кожей. В некоторых местах она порвалась и висела омерзительными тонкими ошметками, обнажая засохшие черные внутренние органы, окутанные в свою очередь вязкой слизью. Его великолепные черные блестящие волосы спадали теперь серыми длинными нитями на моё лицо и грудь, они прилипали, словно гигантские паутины к моему вспотевшему телу, и, онемев от ужаса, я не могла теперь пошевелиться. Это чудовище, напротив, с особой силой притянуло меня к себе и овладело мной. Меня буквально выворачивало наизнанку, и я то и дело собиралась с силами, чтоб отпихнуть его, но мои руки проходили сквозь это хлипкое тело, запутавшись в омертвевших тканях. В какой-то момент, поняв, что дотронулась до его рёбер, я практически лишилась чувств. Ясно понимая, что мне не вырваться, я просто ждала, когда же он, наконец, отпустит меня. Но он был полон сил и наслаждался тем, что я вижу всё его безобразие, тем, что я ненавижу его и испытываю страдания. Решив больше не трогать этого монстра, я схватилась за шкуру, на которой лежала. Но сейчас я обнаружила, что вместо шкуры подо мной мёртвое животное, и я практически погрязла в луже его вязкой крови. Запрокинув голову как можно дальше от всех ужасов этой ночи, я увидела, что лежу на дне могилы. Ее сырые стены дурно пахли и с каждым нашим содроганием, на меня падали влажные куски могильной земли. Мне показалось, что так продолжалось целую вечность. Весь этот кошмар закончился лишь только, когда он сам отпустил меня. Проснувшись, мне было всё ненавистно. Я не могла ни есть ни пить. Мало того, я не могла смотреть на себя в зеркало, представляете! — своей интонацией она особо выделила этот момент, судя по всему занимающий как минимум треть ее жизни. Бабушка многозначительно вздохнула и добавила: — А что ваш муж?