Кеннет поблагодарил ее еще и еще раз, наливая кофе из своего термоса в новую бумажную чашку, которую протянул Мине. Лишь тогда она осознала, что никакая сила на свете не сможет заставить ее прикоснуться губами к этой чашке. Мина сделала правильный жест в сторону Кеннета, продемонстрировав свое к нему расположение, заодно отвела разговор от Боссе. Но кофе… Она прошла в комнату с чашкой в руке и села так, чтобы видеть дверь. Похоже, пришла пора кое-что изменить. Если устаешь от бесконечных повторений одного и того же из раза в раз, нужно позаботиться о том, чтобы сегодня хоть что-то прошло иначе. Размышляя над этим, Мина едва не пригубила кофе, но спохватилась в последний момент и быстро поставила чашку на пол рядом со стулом в надежде, что Кеннет ничего не заметит. Когда все расселись, она решилась. Кивнула в знак того, что хочет начать. Настал момент наивысшего напряжения. Вся группа с ожиданием в глазах смотрела на Мину. Она уже жалела о своем решении, но менять что-либо было поздно. Поезд тронулся, вагоны покатились по рельсам. Мина встала, откашлялась и… в следующий момент села опять. Все пассажиры разом дернули стоп-кран. Машина остановилась. Кеннет напряженно смотрел на Мину. Она отвернулась. Это ее, и только ее, дело. Ее проблемы никого больше не касаются. * * * В парке «Тантолунден» в Сёдере повсюду лежали расстеленные одеяла. Молодежь играла в волейбол. Семьи с детьми наслаждались летним солнцем. Вагончики для продажи гамбургеров и колбасок-гриль распространяли вкусные запахи, а слух различал по меньшей мере пять стилей музыки, доносящейся из разных концов парка. Винсенту все это нравилось. Ему вообще было комфортно среди множества людей. Хоть иногда это его и порядком истощало, чувство сопричастности к человечеству было важнее. Винсент хотел быть одним из них — профи по корзинам для пикника, с клубникой и шампанским, соком и печеньем «Мария», легким пивом и что они еще там приносят с собой. Он и в самом деле не знал этого. — Вот что я называю здоровой рабочей обстановкой, — сказала Мина. — Не то что наши душные кабинеты. Они спускались к воде через парк. Винсент предложил прогуляться вдоль берега в Хорнстюлле в сторону Сканстюлла. Вода всегда оказывала стимулирующее действие на Винсента в плане креативности и работы мысли. И ее в Стокгольме было достаточно. Кроме того, это позволяло сосредоточиться на чем-нибудь другом, кроме Мины, вырядившейся по случаю теплого летнего дня в светлые брюки и голубую блузку. У Винсента с трудом получилось отвести взгляд от ее линии шеи. На летних брюках он не нашел ни единой складки. И блузка, несмотря на воздушность, не оставляла впечатления легкомысленности. В общем, Мина оставалась Миной даже в костюме для пикника. — Мне лучше думается, когда я в движении, — сказал Винсент. — Организм вырабатывает эндорфины, и учащается пульс, что создает дополнительные ресурсы для мозга. А когда рядом такая красота, в кровь выбрасываются дополнительные дозы дофамина и серотонина, что является превосходной смазкой для синапсов между клетками мозга. Чем больше мыслей в секунду, тем больше возможностей для решения проблем. Они свернули на набережную. Вдоль канала уютно пыхтели моторные лодки, отраженное от воды солнце играло на их корпусах. — Спасибо, — ответила Мина. — Звучит, правда, несколько по-стариковски. — Что звучит? Похоже, он что-то пропустил. Мина сказала что-то, чего Винсент не расслышал. Он еще раз прокрутил в голове свои последние фразы, но не нашел ничего «стариковского» ни в клетках мозга, ни в серотонине. Может, это Мина что-то не так расслышала? — Спасибо, что назвал меня «красотой», — пояснила она. — Насколько объективна такая точка зрения в устах сорокасемилетнего мужчины? Винсент почувствовал, что покраснел как рак. — На самом деле я имел в виду совсем другое… — оправдывался он, — то есть виды, море… не тебя. Провалиться сквозь землю — вот все, что оставалось. От стыда загорелись уши. Никогда больше он не станет… — Винсент, — строго сказала Мина. Он моргнул. — Я пошутила, Винсент. Он не мог не рассмеяться — слишком отрывисто и громко. И этот смех означал облегчение. Они продолжили прогулку по набережной, сторонясь проносящихся мимо велосипедистов. — Кроме того, «красота» — это слишком абстрактно для тебя, — продолжал Винсент. — Ты — драгоценный камень для огранки. — Вот как? — Мина толкнула его локтем в бок. — И у этого человека получилось создать собственную семью? — Это далось мне нелегко. — Винсент вздохнул. — Хорошо, что часть семьи можно позаимствовать в готовом виде. — Кстати, о семье. Как разрешилась ситуация с Марией и этой… Ульрикой? Это была не та тема, которую Винсенту хотелось развивать, но после его ночного звонка Мина имела право знать кое-какие вещи. — Ну, для Ульрики это не бог весть какое событие, а Мария ничего не знает. Она ревнует, даже когда я иду забирать почту. Она не поймет. И еще раз извини за ночной звонок. Мина кивнула. Винсент разглядывал ее лицо. Отчасти оно производило впечатление застывшей маски; обстоятельства не позволяли как следует рассмотреть его выражение. — Как тебе здесь вообще? — осторожно спросил Винсент. — На природе, я имею в виду? — А ты видел, чтобы я к чему-нибудь прикасалась? — Мина помахала растопыренными пальцами. — До ближайшего дерева несколько метров. И ты знаешь, наверное, что в моем кармане всегда есть пара чистых перчаток. Они прошли мимо вагончика, оборудованного под уличное кафе, лавируя между выставленными прямо на дорожке столиками. Разноцветные китайские фонарики, пластиковые пальмы по углам, в трескучих динамиках — что-то в стиле калипсо[40]. На мгновение Винсенту показалось, что они не в Швеции, а на отдыхе в какой-нибудь южноевропейской стране. Только он и Мина. — Ну и о чем господин менталист хотел поговорить со мной на этот раз? Несколько секунд Винсент молчал, как будто не знал, с чего начать. — Ты знаешь, что я интересовался человеком, который меня тебе рекомендовал, — сказал он, — и у меня на это есть свои причины. Я уже пытался связаться с Анной, но безуспешно. Мне хотелось бы переговорить с ней самой, но для начала на нее нужно выйти. Дело в том, что я получил письмо… ну, или сообщение, не знаю, как назвать. В общем, обнаружить его можно было, только зная дату убийства. И имея вывернутые наизнанку мозги вроде моих. — Иногда я думаю, какие все-таки у тебя странные поклонники, — заметила Мина. — Эти даты не так сложно найти в Интернете, особенно после пресс-конференции. Думаю, на «Флэшбеке» они есть. — Я неточно выразился, — перебил ее Винсент. — Письмо было передано мне до того, как я начал помогать вам в расследовании. Мина уставилась на него с недоумением: — Я… я не понимаю. Что ты имеешь в виду? — То, что сказал. Еще накануне Рождества, почти за месяц до того, как Агнес нашли мертвой в парке, я получил закодированное сообщение через моего агента. Оно было передано мне в виде рождественского подарка. Я сразу же забыл о нем, потому что не знал, что это такое. И прочитал лишь совсем недавно. — Боже мой. — Мина прикрыла рукой рот. По тропинке они спустились к причальному мостику. Мина о чем-то напряженно размышляла. — То есть… тот, кто послал тебе это, знал, что ты будешь работать с нами, еще до моего предложения? Теперь понимаю, зачем тебе понадобилась Анна… Винсент, мы должны рассказать об этом остальной группе. Винсенту захотелось положить ладонь на ее обнаженную руку, но он воздержался. Не было никакой необходимости заставлять Мину лишний раз мыться. Менталист встал у перил причального мостика и смотрел на искрящиеся на солнце волны. — Даже не знаю, — сказал он наконец. — Боюсь, меня исключат из группы, как только поймут, что я сам во всем этом как-то замешан. — Все будет хорошо, — без особой уверенности успокоила его Мина. — Они ценят тебя. — Я хотел бы остаться, — сказал Винсент. — Ты ведь знаешь, как мне нравятся виды из окон вашего корпуса на Кунгсхольмене. Она вгляделась ему в лицо. — Это пошлость, Винсент. * * * Мина стояла спиной к аудитории, когда Винсент рассказывал, как дата последнего убийства натолкнула его на сообщение в книге. Чисто практически было удобно выписывать на доске опорные пункты его доклада. Но очень тяжело эмоционально, поэтому ей требовалось дополнительное время на то, чтобы собраться. Рука слегка подрагивала, и Мина несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем нашла в себе силы обернуться. Книга лежала в центре стола — открытая на странице с красными линиями и сообщением. — Мы с Винсентом едины во мнении, что тот, кто порекомендовал мне вовлечь его в расследование, и прислал книгу. Мина опустилась за стол, избегая смотреть в глаза коллегам. Она видела, что ее рука все еще дрожит. — Но это же чистой воды психоз! — Рубен недоверчиво покачал головой. — И мы всё дальше от Юнаса Раска. Простите, но мы ведь живем в реальном мире, так? Не в каком-нибудь там кинотриллере или потрепанном детективе карманного формата. В реальном мире не бывает так сложно. Там люди просто убивают друг друга, а не строят запутанные планы с кодами и прочей ерундой, чтобы потом спрятать все это в какой-нибудь таинственной книге про леопардов. Или я единственный здесь так считаю? Он в отчаянии бросил ручку на стол, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Спасибо за разумное замечание, Рубен. — Юлия устало повернулась к Мине: — И кто же порекомендовал тебе Винсента?