— Хорошо, мистер Купер! Я согласна, но у меня два условия! Первое: вы обеспечите надлежащую охрану моей дочери на время моей работы. Второе: если со мной что-нибудь случится, то вы передадите мою дочь её родному отцу. — Хорошо! — кивнув головой, сказал Моррис и встал с дивана. — Да, у меня ещё будет личная просьба. Вы же знаете Джейка Майлза? — Да, кто же этого старого козла не знает?! — усмехнувшись, ответила Анджелина. — Вот и отлично! Приглядите между делом за ним, а если понадобится, то замените его на пару дней пока не пришлём нового главу резидентуры. Да, а это вам! — вытащив из внутреннего кармана пиджака заклеенный конверт и передав его в руки мисс Стивенсон, произнёс Купер. — Там необходимые бумаги с назначением и другие мелочи. — Когда вылетать? — Завтра вечером, агент Стивенсон! Удачи! Я, разумеется, всегда на связи! — добавил Моррис и направился к входной двери. — Хорошего дня! — Спасибо, мистер Купер! — резко выдохнув и бросив конверт на обеденный стол, сказала Анджелина и стёрла пальцами левой руки лёгкую испарину, проступившую на лбу… Где-то на Сицилии Безмятежность и покой царили вокруг кафедрального собора, купавшегося в лучах яркого рассвета. Казалось, боль не живёт здесь! Ей здесь не место! Тут царит всеобщий покой и благословение небес! Густая зелень цитрусовых деревьев, кипарисы и виноградники создают особый купаж, вдыхая который, жизнь наполняется новыми красками, а яркое солнце над изумрудной водой Тирренского моря играет своими лучами в чехарду на водной глади. Тьма отступает! Пусть, это всего лишь будет метафора и сказочность грёз, подаренных мудрой феей среди пережитых тревог, но Свет всегда побеждает Тьму, как писал Лион Фейхтвангер. Набожность здешних мест порой обескураживала! Вера здесь есть у всех: от простого рыбака до мэра небольшого городка и от мелкого воришки до глав семей «Козаностры», чьё былое величие осталось во второй половине XX века. Юг Италии — это не север, где люди ценят деньги и изменчивость Фортуны! Здесь больше живут и думают о собственной душе и Господе. Тишину и звуки набегающих на берег волн, частично прерывал заехавший на парковку чёрный внедорожник «Ауди». Резкое торможение оставило небольшой след протекторов покрышек на асфальте. Автомобиль замер на месте и двигатель заглох. Тонированное стекло дверцы поднялось вверх до упора, а замок издал чуть слышный щелчок. Нагревшегося от солнца асфальта коснулась ступня в чёрном туфле и из внедорожника вылез «Первый». Последние пару дней он провёл в этих местах, стараясь найти ответы на вопросы, не перестававшие мучить его сознание. Смысл всего происходящего в его голове, чем-то напоминал прощальный вальс, когда во время кружения под красоту музыкального сопровождения, чувствуешь, как жар её руки сменяется на резкий холод. Так обретение сменяется на обречённость, но сентиментальность никогда не будет фундаментом для великих свершений! Суперсолдат застегнул пуговицу на пиджаке чёрного строгого костюма, который всегда носил только с белой сорочкой и чёрным узким галстуком. Он прихлопнул дверцу «Ауди» и медленным, но уверенным шагом направился к собору Чефалу — одному из великих творений арабо-норманнского стиля с византийскими мозаиками. Он шёл, не спеша отмеривая в каждом своём шаге мгновения из прошлого. Его гладковыбритую голову припекало утреннее горячее солнце, а духота делала голову дурной, но для совершенного организма «Первого» это было лишь лёгким неудобством. Высокий рост и плотное телосложение при хорошей физической форме делали из него настоящую машину для выполнения множества характерных для суперсолдата миссий. Для него и его братьев не существовало невыполнимых задач, были лишь допустимые и недопустимые потери! «Первый» зашёл в кафедральный собор с западного фасада. Прохлада дома Божьего, как благословение небес, белым покрывалом окутало суперсолдата и в его сердце затеплилось тепло лучилы вечной надежды. Он опустил пальцы правой руки в сосуд со святой водой и перекрестился. Его веки на мгновение сомкнулись и первый робкий шаг выразил в нём страх неизбежного Божьего суда. Грехопадение и святость всегда где-то рядом! Время не раз показывало примеры из истории, как грешники становились святыми, а святых ровняли с грешниками. «Первый» прошёл по центральному проходу к третьему ряду справа, где на скамейке виднелся тёмный женский силуэт. Суперсолдат остановился и перевёл взгляд на главную мозаику собора «Христа Пантократора» расположенной под куполом. Непревзойдённая работа мастеров византийского стиля передавала особый смысл. Грозный взгляд Вседержителя сочетал в себе, как осуждение, так и прощение, которое ещё нужно было заслужить! Собор Чефалу — особое место! Нигде больше нельзя встретиться лицом к лицу с собственным ангелом и демоном. Множество мозаик: кноха наполненная аспидами, а в противовес им Херувимы и Серафимы, призывающие опомнится и победить тёмные сущности внутри себя. Суперсолдат опустил взгляд на массивное распятие на алтаре, которое, словно, путеводная звезда собирала скитальца в далёкий путь. Он зашёл на третий ряд и сел рядом с Аделиной, пребывавшей в странном состояние. Прежде «Первому» никогда не приходилось видеть её такой. Чёрный брючный костюм, одетый на ней, сочетался с бордовой блузкой. — Доброе утро, синьорина де Монтенье! — прошептал суперсолдат. — Вы решили исповедоваться? — Не знала, что ты можешь отпускать грехи! — с издёвкой тихо ответила она. — Главное простить свои грехи самому себе, а Господь всегда увидит искреннее раскаянье человека и простит! — вытащив из бокового кармана пиджака испанские чётки с распятием, добавил «Первый». — Ты никогда не думал уйти в монастырь? — Чтобы уйти и обрести обитель нужно слепо верить, а я больше теолог нежели религиозный человек! — Твой короткий отпуск закончился! Ты нужен в Риме! Полным ходом начались приготовления к очень важной операции. Ты и твои братья должны в ней сыграть главную партию и желательно не оставить следов после себя, — тихим голосом проговорила слова на ухо суперсолдату Аделина. — Синьорина де Монтенье, как вы считаете? Бог существует? — перебирая в руках чётки, спросил «Первый», продолжая держать голову кверху и смотреть на главную мозаику. — Зачем тебе знать моё мнение?! — Я хочу понять, кто вы на самом деле! — Не каждый ответ становится ответом! Мы лишь блуждаем во тьме! И не более того! — встав со скамейки и быстро перекрестившись, ответила Аделина, чьи волосы, собранные в хвост, коснулись правого плеча. — Послезавтра в Риме! И никаких опозданий! — Непременно буду, синьорина де Монтенье! — Чао! — коротко бросила Аделина и, цокая по каменному полу чёрными туфлями на каблуках, направилась по центральному проходу кафедрального собора к выходу… Цюрих Лёгкая походка и ощущение призрачной свободы, вызвали на лице Робинсона улыбку, исчезнувшую через несколько секунд под давлением собственных раздумий. Небольшая облачность и приятный ветерок прохлады, дувший с озера, после вчерашнего зноя, придавал душевных сил, частично растворившихся в протяжных коридорах времени. Кайл застегнул молнию спортивной ветровки, чувствуя, что очередная утренняя пробежка в парке выжала из него все соки, включая пресловутую молочную кислоту из мышц. Футболка из тонкой синтетической ткани, прилипшая к спине, не вызывала комфорта, но это для него не имело никакого значения. Робинсон чуть опустил на глаза козырёк бейсболки и ускорил скорость ходьбы. Он никогда точно не знал, когда может появиться загадочная синьорина Конте, чья личность вызывала множество вопросов, на которые Кайл, порой, боялся искать ответы. Всё оставалось, как есть! Его ноги в лёгких беговых кроссовках шаркнули перед остановкой около двери парадной, и он вытащил из кармана ветровки магнитный ключ. Кайл зашёл внутрь и, расстегнув молнию, шмыгнул носом. Хотелось пить, но давняя привычка организма к высокой температуре ряда регионов, где ему пришлось пробыть какое-то время, научили контролировать собственную жажду. Робинсон поднялся по лестнице и остановился у входной двери своей квартиры. Он вытащил из кармана ветровки ключ и, открыв замок, нажал на дверную ручку. «Контролька» в виде зубочистки, лежала на полу коридора, предупреждая, что дома «гости». Кайл снял бейсболку, которую положил на полку, и немного присел, собираясь развязать шнурки на кроссовках. Его рука скользнула в узкое пространство между комодом и полом, обхватив рукоять пистолета «Walther PPS» готового к стрельбе с патроном в патроннике. — Добрый день, мистер Робинсон! — сняв солнцезащитные очки в пластиковой оправе, произнесла Изабелла. Кайл в одно мгновение выхватил пистолет и нажал спуск. Раздался металлический звук спущенного ударника, но выстрел не прозвучал. — Есть ситуации, мистер Робинсон, к которым никогда не будешь готовым, — смотря на Кайла сверху вниз и помотав головой, сказала она, аккуратно в ряд выставив на поверхности комода шесть патронов сорокового калибра. — Добрый день, синьорина Конте! — посмотрев на свою работодательницу, в чём-то хозяйку, произнёс Робинсон и встал во весь рост. Он положил пистолет на поверхность комода к выставленными в ряд патронами и задумался. В этот раз Кайл и впрямь был не готов! Не ощутил «лёгкость» пистолета, что прежде с ним никогда не происходило. — Вы, как всегда, появляетесь в самый неподходящий момент! — Что не подходит для вас, то подходит для меня, мистер Робинсон! — улыбнувшись хитрой улыбкой, добавила Изабелла и прошла в столовую, где села за обеденный стол на стул. — Спасибо за файлы! — расстегнув молнию на чёрно-красной кожаной мотокуртке, произнесла она. — Вот кого, а вас я точно бы никогда не представил в роли байкерши! — скинув с себя беговую ветровку в гостиной на диван, громким голосом сказал Кайл. — Нет, мистер Робинсон, здесь вы опять ошиблись! Я щепетильна к вопросам гигиены и не могу не мыться неделями, да и музыкальные предпочтения у меня несколько иные, и пиво с бурбоном я не пью! Простите уж, что вас разочаровала, но я просто водитель мотоцикла, — закинув ногу на ногу в джинсах-стрейч и задев чёрными мотоботами стул, резюмировала синьорина Конте. — А какую музыку вы любите? — зайдя в столовую, спросил Кайл. Это было не праздное любопытство, а продолжение составления единого и полноценного личностного портрета. — Чтобы любить музыку, её надо слушать! А вот с этим у меня проблема! — прищурив левый глаз и слегка заметно улыбнувшись, ответила Изабелла. Играть с мужчинами она умела отлично, впрочем, как и с женщинами, но достойные противники попадались ей крайне редко. — А любимая песня есть? — не желая сдаваться, спросил снова Робинсон, передав ей накопитель. — Конечно же! «Аве Мария»! — с юмором ответила синьорина Конте и убрала накопитель во внутренний карман куртки. — Надеюсь, ваша тонкая попытка неформального общения, добавила немного в «сакральную» копилку знаний о моей персоне?! — Не смешно! Мне просто хотелось спросить! — присев на стул за обеденный стол напротив Изабеллы, произнёс Кайл и, положив руки на столешницу, сплёл пальцы. Робинсон чувствовал, что визит синьорины Конте обусловлен ещё чем-то помимо файлов. — Просто так в этой жизни ничего не бывает! Вы и сами это знаете! Перейдём к главному! Синдикат готовит операцию «Giro». Главная цель состоит в устранении политических лидеров стран «большой семёрки». «Старики» выходят из-под контроля, а власть просто так никто отдавать не собирается! Эта операция имеет два важных аспекта: превентивное обновление и банальная демонстрация силы. Здесь, вся необходимая информация, — вытащив из кармана куртки флэшку и положив её на стол, разъяснила Изабелла. — Ваша задача, мистер Робинсон, будет состоять в том, чтобы попытаться помешать планам Синдиката. Для нас важно обострить отношения между правящими политическими верхушками и Синдикатом. Однажды, французский баснописец Жан Лафонтен сказал: «Все дороги ведут в Рим»! Ваша дорога ведёт туда же, — встав со стула, сказала синьорина Конте и направившись к коридору, замерла у арки и, обернувшись, посмотрела на Кайла. Она понимала, что он не готов для выполнения подобной миссии, но выбора у неё не было. — Удачи, мистер Робинсон! Собирайтесь в дорогу. — Спасибо! — коротко бросил вслед Изабелле Кайл и взял в правую руку флэшку. Входная дверь тихо захлопнулась и Робинсон встал из-за стола, собираясь отправиться в душ, а потом сесть за изучение материалов… Москва. Засекреченный объект ФСБ Коридоры. Их смысл в человеческой жизни намного важнее и всегда отдаёт привкусом неопределённости, пугающей неизвестностью, а позже бессмыслием произошедшего. Коридоры навсегда останутся важнее кабинетов, где туманные очертания сменяются на поддельную «красоту» нужных стремлений и идеологической направленности. В тех четырёх стенах раболепство лишь средство для достижения целей, как и лицемерие, а тонкий сарказм и правдивость слов, вызывают надменную глупую усмешку. Громов сжал в левой ладони папку с материалами для доклада генералу Васильеву и завернул с лестницы в коридор. Доверять он никому не мог, ведь, уже было окончательно непонятно: где «друг», а где «враг». Многоликость пройденных дорог и неоднозначность профессионального опыта постоянно напоминало Михаилу Ивановичу о том, что «враг» в большей степени «друг»! Достойные люди есть были и будут всегда и везде! Без этого штучного товара этот мир уже бы давно не существовал. Громов с уверенностью на лице вошёл в приёмную генерала, оставив за спиной пустой коридор, где жила особая субстанция, чем-то схожая с легендарным вечным двигателем Николы Теслы — безвременье! — Здравствуйте, Михаил Иванович! Товарищ генерал вас ждёт! — оторвавшись от экрана ноутбука, произнёс референт и перевёл взгляд на скрепленные степлером листы бумаги.