Окраина Рима Яркие утренние лучи солнце заливали лобовое стекло «Мерседес-Бенца», пробирающегося на небольшой скорости по улочкам одного из местных гетто. Подобные места есть, практически, во всех городах мира и «Вечный город» не был исключением в данном вопросе. Робинсон глотнул минеральной воды из стеклянной бутылочки и вернул её обратно в подстаканник рядом с подлокотником. Пробираться по здешним разбитым дорожкам на внедорожнике было ещё тем удовольствием. Рим, как и многие другие города Западной Европы не были рассчитаны на подобные изделия автопрома, однако выбора у Кайла не было. Необходимость во вместительном багажнике диктовала свои условия, которым приходилось подчиняться, а не философствовать над дилеммой, схожей по смыслу с великой фразой Уильяма Шекспира: «Быть или не быть!». Навигатор на торпедо внезапно издал учащённый звуковой сигнал, схожий с противным писком, и Робинсон завернул направо, уперевшись в тупик в виде гаражных ворот. Он посмотрел на приборную панель, где высвечивалась температура «за боротом». Тридцать градусов по Цельсию слишком рознились с климатом Лондона, где навсегда осталось его сердце и счастливые воспоминания, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки. Кайл поднял рычаг стояночного тормоза и почувствовал, как в груди ёкнуло сердце. Раньше бы он к этому прислушался и стал анализировать сложившуюся ситуацию, искать подводные камни, высчитывать шансы, а сейчас всё это было лишним! Мёртвым всё это не нужно! Мёртвым нужно лишь упокоение! Робинсон снял солнцезащитные очки «авиаторы» и убрал их в нагрудный кармашек льняного пиджака кремового цвета. Он вылез из внедорожника и, поправив штанины белых брюк, чьи низки аккуратно легли на светло-коричневые туфли «дерби», шмыгнул носом. — Ну и дыра! Такой «помойки» даже в засранных районах Лондона не найти! — сплюнув на разбитую мощёную дорожку под ногами, с антипатией в голосе, тихо произнёс себе под нос Кайл. На его лбу проступила лёгкая испарина от стояния под прямыми лучами солнца, и он вытащил из бокового кармана пиджака выкидной нож. Впереди его ждала расконсервация законспирированного объекта, в котором не прослеживался почерк ни одной из возможных спецслужб мира. Единственное, что можно было добавить к увиденному, что в таком месте дислокации, объекту нужен тот, кто будет за ним присматривать. Законы гетто везде и всюду одни и Рим в этом плане точно был не исключением! Робинсон сделал несколько шагов вперёд, подойдя к закрытым гаражным воротам, явно оборудованным подъёмником. Он осмотрел окантовку ворот и, постучав рукояткой выкидного ножа по старой фасадной плитке услышал глухой звук пустоты. Кайл нажал на кнопку выброса лезвия и, плотно обхватив рукоять ножа правой ладонью, поддел фасадную плитку. Сенсорная панель замка приветливо высветила цифровую клавиатуру, но пожадничала сказать приятным женским голосом: «Чао». Робинсон сложил лезвие и убрал нож обратно в боковой карман пиджака. Пальцы правой руки пробежались по сенсорной цифровой клавиатуре, введя комбинацию кода доступа. Автоматические ворота стали подниматься вверх, а Кайл вернулся обратно в машину. Он вытер одноразовым носовым платочком из бардачка испарину со лба и, опустив рычаг стояночного тормоза, плавно нажал стопой на педаль газа. Внедорожник медленно въехал в просторный гараж, где освещение было представлено в виде светильников типа «рыбий глаз», располагавшихся в «чреве» реечного металлического подвесного потолка. Робинсон нажал на педаль тормоза и поднял «ручник». Он вылез из салона «Мерседес-Бенца», ощутив приток потока воздуха из заработавшей вентиляции. Автоматические ворота опустились и в помещении стало постепенно становиться прохладнее, что не могло его не радовать! Кайл заглушил двигатель автомобиля, внимательно осмотрелся в гараже, где было чисто и даже в каком-то смысле уютно. Напротив, в нескольких шагах находилась глухая безликая металлическая дверь, окрашенная в ярко-красный цвет, видимо, чтобы не перепутать её с общественным сортиром, а психологически настроить себя на спасительный пожарный выход. В том, что синьорина Конте была тонким и очень знающим психологом, сомнений не было никаких. Она всегда знала, что нужно сказать, отделив солёное от сладкого. Синьорина Изабелла умела пользоваться цветовыми гаммами и делать необходимые акценты, которые Робинсон мог уловить без слов. Он чувствовал в ней школу британской разведки, но к МИ-6 при этом она не имела никакого отношения! Кайл нажал на дверную ручку и зашёл внутрь, где царила кромешная тьма. Его левая рука ладонью проскользила по стене и нащупала клавишу выключателя. В просторной комнате загорелся тёплый приятный глазу неяркий свет, где было всё необходимое для жизни, без признаков каких-либо роскошеств: небольшая кухонная зона в дальнем левом углу с компактной барной стойкой, круглым столом с комплектом стульев посередине, кожаным диваном у стены напротив, рядом с которым стоял маленький деревянный овальный журнальный столик и кресло. Вместительный шкаф-купе в левом ближнем углу под потолок, создавал впечатление, что там можно было спрятать даже слона или бегемота, если это потребуется. Большой телевизор висел на кронштейне на стене, так чтобы его можно было удобно смотреть, как с кресла или дивана, так и с барного стульчика в кухонной зоне. Робинсон подошёл к столу и провёл правой ладонью по идеально-гладкой деревянной поверхности. Он был не очень большим знатоком в породах дерева, но отличить дуб от осины мог без проблем. Кайл вошёл на кухонную зону, где помимо варочной панели и микроволновки была мойка из нержавеющей стали и небольшой холодильник, забитый под завязку водой и различными натовскими индивидуальными рационами питания. В баре стояло несколько бутылок недорогого шотландского «бленда» и лондонского джина, для использования в медицинско-профилактических целях, при бессоннице и коротких приступах меланхолии, перед выполнением миссии схожей с приступом безумства. Сравнение с лётчиками-камикадзе было бы тут не очень корректным! У них была идеология, а у Робинсона лишь желание, чтобы побыстрее всё это закончилось! Возраст на каждого человека действует индивидуально! Из всех самых различных гипотез и предположений, неизменным остаётся только то, что люди стареют. Смерть — это меньшее из зол! Самое страшное — беспомощность и одиночество! Кайл подошёл к бронированной двери с сенсорной панелью и ввёл цифровой код. Замок издал несколько щелчков ригелей и разрешил войти внутрь. Робинсон потянул на себя тяжёлую дверь, оборудованную доводчиком, и зашёл в «оружейку». Яркий дневной свет светильника предложил к обзору стеллажи с различным снаряжением, стрелковым оружием, взрывчаткой, цинками с патронами, средствами связи и многими другими полезными мелочами, сумевшими успокоить беспокойство Робинсона. Он вышел из «оружейки», замок которой автоматически закрылся и, бросив взгляд на глухую деревянную дверь, ведущую в ванную комнату, взял со стола пульт от телевизора и нажал на кнопку «питания»… Пригород Рима Колёса «Фиата» катились по трассе, наматывая на счётчик автомобиля очередные километры и им не было числа! Никто не сможет подсчитать эту немую статистику, перемешанную с тревожной насмешкой, остающуюся позади каждого человека. Яркие солнечные лучи светили в лобовое стекло, ослепляя своим теплом серость салона, где жили недосказанности и изо дня в день мучали допущенные ошибки. Грибов поправил на носу солнцезащитные очки «авиаторы» и съехал с трассы на дорогу. Стрелка спидометра с усталостью отклонилась влево, указав на резко сброшенную скорость. Алексей сменил передачу, снова начиная набирать обороты. Так происходит и в жизни, сплошные остановки и возобновление маршрута по пути в никуда! Алекс заехал в открывшиеся кованые ворота на территорию у дома и затормозил. Тень от строения накрыла его «Фиат», вызвав двойственные чувства, не подвергающиеся какому-либо описанию, кроме бессмыслия и страха, что эта война никогда не закончится! Грибов бросил взгляд на зеркало заднего вида. К нему приближался один из охранников объекта. Под его просторной футболкой-поло был лёгкий бронежилет скрытого ношения из прессованного полиэтилена, а на тактических брюках цвета «койот» располагались пластиковая кобура с пистолетом «Glock 19» с двойным пластиковым подсумком под запасные магазины. В левой руке у спецназовца была рация, по которой он сообщил, кто приехал. Алексей поднял рычаг стояночного тормоза и заглушил двигатель автомобиля. Он вылез из салона, молча пожал руку охраннику, и захлопнул дверцу машины. — Какие люди заехали в каморку к папе Карло! — с сарказмом в голосе, произнёс Новиков выйдя из парадного входа, дверь которого закрывалась крайне редко, если это касалось тёплого времени года. — Долг привёз? — Кирюха, вместо того чтобы просто сказать «привет» у тебя только и мысли о проспоренном мной скотче! — сняв солнцезащитные очки и пожав руку Новикову, с улыбкой и лёгким упрёком в голосе, ответил Алекс. — А это, чтобы ты не расслаблялся и нюх не терял! Как дорога? Идём в дом! — Посты после вчерашнего «бенефиса» ещё не сняли, — зайдя за Кириллом в дом и оказавшись в холле, где по вспотевшему лицу подул сквознячок, ответил Грибов. — Командира подстраховали и пригнали на паркинг отеля точно такую же «Альфа-Ромео», как он взял в аренду. А, собственно, где он? — В гостиной чаёк заваривает, — коротко ответил Новиков и вошёл в гостиную из холла. Романов сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик и на планшете с помощью проводной гарнитуры просматривал и прослушивал ночной допрос Майлза. Андрей уже не помнил по какому разу повторял воспроизведение видеозаписи, стараясь, не упустить ни единой мелочи, для продолжения допроса главы резидентуры. Призрак сделал глоток крепкого чая, взяв кружку с плоского массивного подлокотника, и увидел искреннюю улыбку Алексея. В этом коротком, чуть заметном проявление эмоции, было больше, чем можно сказать, используя различные эпитеты. Радость — всегда в самом простом! Увидеть боевого брата живым и без ранений! — Андрюха! — Лёшка! Когда ты только свои клетчатые рубашки сменишь, на что-то более элегантное? — с юмором в голосе, спросил Романов, остановив воспроизведение видеофайла на планшете. — Что с меня раздолбая возьмёшь?! — разведя руки с характерной наигранностью в мимике лица, произнёс Грибов и прошёл к барной стойке, где налил в чашку крепкий китайский чай из фарфорового кофейника. — Что по моему поручению? — поставив ноги на пол и положив на журнальный столик планшет с проводной гарнитурой, спросил Андрей. — Дело сделано, командир! — сделав два больших глотка из чашки, ответил Алексей и, подойдя к Романову поближе, вытащил из кармана брюк-карго, распечатанную фотографию. Андрей встал и взял в руки протянутый ему снимок. На фотографии была запечатлена женщина тридцати-тридцати трёх лет с красивыми чёрными волосами. Элегантный стиль одежды мог говорить о многом, но не мог быть определяющим в составление психологического портрета. Спортивное телосложение и великолепная осанка добавляли некоторые версии, но в целом на фото была изображена классическая итальянка с севера: либо из Милана, либо из Пьемонта. Мраморного цвета кожа, по большому счёту, не встречается у людей с юга. В этой брюнетке сочетались, как аристократическая утончённость, так и грубость с жёсткостью, приправленные волевыми особенностями характера. Романов продолжал смотреть на фото, но что-либо ещё разгадать он не мог, кроме того, что эта женщина занимается интеллектуальным трудом, скорее всего, в сфере аналитики. Какой точно, было сложно предположить, но сейчас это было не главным. — Идём! — с характерным жестом руки, позвал Андрей за собой, собираясь отдать фотографию Мите. — Братан, ты за кого нас принимаешь?! У нас такого фото нет, да и в ванной комнате троим место мало будет! — с грубым солдатским юмором, произнёс Новиков и взял с барной стойки рацию. — Эх, Кирюха! В тебе такой скоморох или клоун трагического амплуа погиб! Представь, Москва, цирк на Цветном бульваре, ты выходишь загримированный в круг и начинаешь с красочными эпитетами описывать затворки жизни и скелеты в человеческих шкафах… Думаю, дети будут в восторге, а их родители тоже, делая при этом лёгкую улыбку смущения! — улыбнувшись, немного сымпровизировал Романов. — А, что, я бы согласился! С утра принял в гримёрке контрольную «четвертинку» и катись на арену. Никакого стресса, посттравматического синдрома и угрызений совести! Мечта! — взяв из рук у Грибова чашку с недопитым чаем, продолжил импровизацию Новиков. — Ладно! Посмеялись и будет! — слегка нахмурив лоб и погрузившись обратно в раздумья, произнёс Андрей. Он вошёл в узкий коридор, пройдя который, нажал на дверную ручку. В «лаборатории» «кипела» работа. Митя сидел на ортопедическом офисном кресле, закинув ноги на стол рядом с клавиатурой в форме полумесяца, и пил утренний кофе из маленькой кофейной чашечки для «эспрессо». На больших мониторах, висевших на кронштейнах в форме буквы «С» над столом, транслировалась какая-то хрень, а слева на столешнице лежал ноутбук. Везде валялись разные детали для пайки микросхем, платы, в также запчасти от разного радиоэлектронного хлама. — Какая же у тебя здесь вонь, мать твою! — показательно чихнув, выругался Кирилл. — Сколько можно курить это тосканское дерьмо?! — А, ваши кубинские сигары, Кирилл Львович, благовоньями думаете пахнут?! — опустив ноги на пол и пододвинувшись к рабочему столу, с лёгкой критикой заметил Митя, поставив пустую чашечку из-под кофе к кофейнику. — Отставить! Прибереги свой характер для работы! — подойдя к молодому дарованию слева и налив в чашечку из кофейника кофе, резко произнёс Новиков. — Митя, отсканируй фото и прокрути по программе распознавания лиц, используя все возможные базы данных, — отдав компьютерному «гению» фотографию, отдал распоряжение Романов. — Будет выполнено! — положив фото в сканер на полочке под столешницей рабочего стола, коротко сказал Митя. — Присаживайтесь, пока, — добавил молодое дарование и «разбудил» компьютер ото «сна». Он быстро скопировал фотографию в редактор и, вытянув на сколько это возможно по чёткости изображение, запустил поиск по базам данных. Митя вытащил из пачки сигариллу и закурил. — Твою ж мать! — выругался Кирилл и выпил чашечку тёплого кофе. Андрей и Алексей сели на уютный диванчик с кожаной обивкой и принялись ждать. Новиков с осторожностью присел на подоконник, стараясь на проколоть задницу иголками декоративных кактусов из Митиной коллекции. Время шло, а программа отбирала всё новые и новые лица, схожие по большинству параметров с оригиналом на фото. Это означало только одно, что у Мити будет интересный и плодотворный рабочий день, который он посвятит аналитической работе, копаясь в различных досье по всем возможным базам данных. — Какие параметры сортировки задавать, Андрей Викторович? — затушив в стальной пепельнице очередной окурок, спросил компьютерный «гений». — В первую очередь у нашей таинственной фемины отличное престижное образование, «красивая» биография, в которой концов не найти. Образование точно европейское! Престижных учебных заведений не так много в Европе. Нужно проверить все! По возможной профессии много есть вариантов. Отрабатывай все! Как и без профессий. Ищи «белые пятна», хотя не факт, что найдёшь! Работай! — встав с диванчика и хлопнув Митю по правому плечу ладонью, ответил Романов и вышел из «лаборатории». — В темпе, Митя! В темпе работай! Андрей Викторович здесь прописываться не собирается! — сделав характерный жест руками, сказал Новиков и сполз с подоконника. — Не дурак! Всё понимаю, Кирилл Львович! — начиная аналитическую работу, добавил компьютерный «гений» и вернул взгляд на экраны мониторов, где уже вовсю шла сортировка, без которой невозможно было обойтись. — Знаю! Работай! — дополнил Новиков и направился в гостиную за Романовым и Грибовым. — Какие будут приказы, командир? — подойдя к барной стойке в гостиной на кухонной зоне и налив из кофейника в чашку тёплый чая, спросил Алексей. — Спасибо, за проделанную работу по фото! Лёха, отправляйся в резидентуру, впереди почти весь рабочий день. Соловьёву передай, что Майлз пока остаётся у нас. Я ещё не решил, что с ним делать! Мыслей много, как и идей, но конкретики пока не вывел. — Андрюха, тебе нужно было быть учёным-математиком или физиком! Думаю, что ты точно совершил бы какое-нибудь открытие, — сделав несколько больших глотков чая из чашки, задумавшись, произнёс Грибов. — Лёша! Не все в этом мире рождаются, чтобы «открывать», кому-то нужно и «закрывать»! — сев на диван и налив в стакан, стоявший на журнальном столике, двойную порцию односолодового виски, сделал вывод Романов.