– Ладно, но тебе придется встать в очередь. На первом месте запросы босса. – Голос Стейси звучал безразлично. – Спасибо, Стейс, – поблагодарил Доусон и подмигнул ей. – А что же ты узнал такого, чего не сказал боссу, Кев? – Констеблю нельзя было отказать в проницательности. Кевин улыбнулся, но промолчал. Сегодня интуиция Вуд была на высоте. Ему просто хотелось бы побольше узнать об этой Королеве Червей. Глава 25 – И что же нам собираются показать безутешные родители, как думаешь, командир? – спросил Брайант, проезжая по лужам, оставшимся после утреннего дождя. Городишко Дройтвич располагался на берегу реки Солварп и был единственным местом в Мидленде, включенным в исследование 2011 года «Обзор качества жизни». Навигатор вывел детективов на заасфальтированную дорогу, вдоль которой росли голые, искривленные деревья с ветвями, похожими на пальцы ведьмы, манящие их войти. – Собственное озеро? – заметил Брайант, посмотрев направо. Ким промолчала. Каким бы ни был материальный статус этих людей и чем бы они ни владели, накануне они потеряли свою тринадцатилетнюю дочь. Что из принадлежащего им они были готовы отдать, только чтобы вернуть ее? Инспектор подозревала, что все, что угодно. Правда, она не смогла не почувствовать легкое разочарование, охватившее ее, когда они подъехали к дому. Плоский белый фасад громадного здания кричал о принадлежности к эпохе Регентства[30], но это заявление не подтверждалось ни возрастом, ни историей дома. Любые «оригиналы интерьеров» в таком доме неизбежно будут их прямой противоположностью. Новодел, состаренный так, чтобы казаться аутентичным. Брайант припарковал машину между двумя «Рейнджроверами» одной и той же модели. Один был черным, другой – белым. – Очень мило, – заметила Ким. – Ты прямо королева заниженных оценок, командир, – ответил на это ее спутник. Стоун пожала плечами. Стоило ей увидеть любой мотоцикл, и она могла рассказать его историю, а вот восхищение автомобилями оставалось для нее тайной. – Если бы мне было пятнадцать, плакат с этой моделью висел бы у меня в комнате, – продолжил Брайант, проходя мимо одной из машин и заглядывая ей в окна. – Новейший внедорожник, версия «Аутобиографи»[31], пятилитровый V-образный восьмицилиндровый двигатель мощностью пятьсот тридцать девять лошадиных сил. Это не произвело на Ким никакого впечатления. – Мощность двигателя эквивалентна мощности двигателей пяти «Фордов» модели «Фиеста», и стоит каждая из этих игрушек тысяч по сто пятьдесят. «Если машины такого класса паркуются под открытым небом, практически ничем не защищенные, то что же, черт побери, скрывается в гараже на три машины, расположенном в западной части двора?» – подумала инспектор. – Даже не проси, Брайант, все равно гадать не буду, – сказала она, когда они оказались на девственно чистой гальке, ведущей их к обрамленному колоннами[32] входу. Однако про себя женщина решила, что цена дома где-то шесть миллионов. Хотя гораздо большее впечатление, чем цена, на нее произвела чистота мелкой белоснежной гальки на земле. Дверь открылась, прежде чем полицейские успели постучать. Перед ними стояла миссис Винтерс с робкой улыбкой на бледном лице и с протянутой для пожатия рукой. – Спасибо, что так быстро добрались до нас, офицеры, – сказала она. Судя по тому, что сказал инспектору Бриггс, у них не было выбора, но Ким приняла ее благодарность к сведению. – Прошу вас, проходите. – Женщина сделала шаг в сторону. Холл от пола до потолка оказался ослепительно-белым, а выходящие в него двери вели куда-то в бесконечность. В центре, как раз под круглым отверстием, выходившим на второй этаж, стоял круглый мраморный стол. Вслед за Ханной Винтерс полицейские прошли в комнату, обставленную мебелью в пастельных тонах, которая располагалась справа от лестницы. Пушистый ковер кремового цвета заставил Ким задуматься, не прилипло ли что-нибудь к подошвам ее ботинок. – Прошу вас, садитесь, – сказала хозяйка дома, машинально трогая пальцами бриллиантовое колье в форме сердца на шее. Стоун заметила, что ногти этой женщины покрашены в нежно-розовый цвет, соответствующий цвету кашемирового свитера, который она носила вместе с широкими кремовыми брюками. Со своими распущенными по плечам светлыми волосами цвета соломы хозяйка дома была здорово похожа на свою старшую дочь Саффи. – Мой муж сейчас подойдет, он разговаривает по телефону, – сказала Ханна с вежливой улыбкой. Ким отметила также, что из-за недавней инъекции ботокса лицо хозяйки, по сути дела, неподвижно, а морщины вокруг глаз и на лбу практически отсутствуют. – Миссис Винтерс, могу я узнать, что вы хотели? – спросила Стоун. – Письмо, – ответила женщина. – Это письмо, которое мы нашли в вещах Сэди. – Тех, что вы забрали из школы? – уточнила детектив, вспомнив слова Доусона. Поколебавшись, Ханна утвердительно кивнула. – Вы забрали ее вещи, прежде чем мы смогли их осмотреть? – Ким пришлось постараться, чтобы ее голос звучал нормально. – Да, инспектор, – подтвердил мистер Винтерс, входя в комнату с прозрачной коробкой в руках. – И вот все, что мы забрали. – Он протянул Стоун коробку так, словно они с женой не совершили ничего дурного, и то, что он первым получил доступ к вещам умершей дочери, было совершенно естественно. Детектив взяла коробку в руки и поставила ее на пол. У нее не было никакой уверенности в том, что ей вручили абсолютно все вещи, а не только те, которые семья посчитала подходящими для этого. – Мистер Винтерс, было бы лучше, если б вы оставили вещи Сэди на месте, с тем чтобы мы имели возможность оценить важность улик, прежде чем… – начала она. – О каких уликах идет речь? – нахмурившись, спросил хозяин дома. – Она себя убила. Так зачем вам рыться в ее вещах? Ким не стала употреблять слова «манипуляция с вещественными доказательствами» только потому, что говорила со скорбящими родителями. – Мистер Винтерс, вы видели пресс-конференцию час назад? – спросила она. – Конечно. И я считаю, что эту репортершу следовало бы призвать к порядку за ее поведение. Как она посмела высказывать свои инсинуации, что у кого-то могли быть причины убить нашего ребенка? – Отец Сэди с возмущением покачал головой. – Нам и так тяжело смириться с сознанием того, что Сэди убила себя – не хватает только, чтобы какие-то продажные журналюги устраивали из этого шоу. Чем быстрее закончится это расследование, тем лучше. А теперь можете посмотреть. Не стесняйтесь. – С этими словами он кивнул на коробку. Детектив сняла крышку и быстро просмотрела содержимое. Она увидела щетки для волос, пару туфель, телефон, «Айпэд» и несколько книг. Ким рылась в вещах, пока не добралась до самого дна. – И никакого дневника? – поинтересовалась она. – Насколько я знаю, она его не вела, – ответил Лоуренс, садясь. Стоун показалось это странным, хотя у самой у нее дневника тоже никогда не было. Но, судя по всему, Сэди любила писать и копаться в своих собственных чувствах. А это прямая дорога к дневнику. Ким знала, что что-то подобное у погибшей девочки должно быть. – И никаких учебников? – задала она новый вопрос. Пара обменялась взглядами, и оба покачали головой. – Нет, инспектор, – сказали они в унисон. – А могу я узнать, кто забрал вещи Сэди из ее комнаты? – Саффи, – ответила Ханна. – Понимаете, Сэди любила писать, – пояснила инспектор. – Ее учительница по английскому говорит, что она много времени посвящала описанию своих ощущений. И, кстати, делала это довольно талантливо, – добавила она негромко. Оказалось, что родители не знали о своей младшей дочери ничего подобного. Оба смотрели на Ким пустыми глазами. – Вчера мы встречались с Саффрон, – сообщила им Стоун. Она помнила, что эти люди хотят, чтобы инспектор что-то посмотрела. И она посмотрит. Но в свое время. – Мы были удивлены, что она все еще в школе, принимая во внимание… – Она всегда была очень упрямой и очень стойкой девочкой. – Ханна покачала головой. – Мы умоляли ее приехать к нам, но она настояла на том, что не хочет подводить школу на этом концерте. Мне кажется, что это у нее такой способ справиться с произошедшим. – А они были близки? – задала очередной вопрос детектив. – Не очень, – ответил Лоуренс. – Даже когда были детьми. У них было три года разницы, и казалось, это непреодолимый барьер. Саффи всегда была взрослой не по возрасту. Ее никогда не интересовали детские игры, в которые хотела играть Сэди. Она больше времени проводила за пианино. – И так, постепенно, Сэди прекратила попытки обратить на себя внимание своей сестры, и они со временем, как говорится, разошлись, – добавила Ханна. В ее голосе Ким услышала печальные нотки. – У нас с мужем нет ни сестер, ни братьев, и мы хотели, чтобы наши дочери росли вместе… – Миссис Винтерс вздохнула. – Всегда надеялись, что, когда они вырастут… Ким увидела, как внезапно покраснели ее глаза, когда она наконец осознала, что всем их мечтам о том, что между сестрами позже возникнут крепкие духовные связи, не суждено сбыться. Она вспомнила о фотографии на каминной полке у себя дома. Ее собственные связи с братом-близнецом просуществовали только шесть лет, но она свято хранила воспоминания о них[33].