– Ладно. Здесь, в Хиткресте, существует четыре закрытых клуба, попасть в которые можно только по приглашению. Два клуба мальчишек и два – девчонок. Девчонки – черви и бубны, а ребята – пики и трефы. – Это что, такие братства, вроде тех, что существуют в Америке? – уточнил Кевин. – Наверное, – согласился его собеседник после некоторых раздумий, – только они не живут вместе, не тусуются и вообще ничего такого. Все они разного возраста. И в каждом клубе по одиннадцать членов. – А почему только по одиннадцать? – поинтересовался Доусон. – У девчонок нет Королей, а у мальчишек – Дам. Сержант нахмурился, пытаясь понять расклад, и взял еще чипсов. Джеффри взглянул на пакет и вручил его Кевину, вытерев руки о брюки. – То есть в этих обществах существует какая-то иерархия? – продолжил задавать вопросы полицейский. Как же он ненавидит эти эксклюзивные клубы и сообщества! Еще один способ развить у ребенка комплекс неполноценности. – Ну да. В зависимости от значения карты. Новый член становится Тузом, а потом постепенно поднимается до уровня Короля или Королевы соответствующей масти. Каждой мастью управляет Джокер – это взрослый, который может быть или преподом, или бывшим членом масти. – А как люди попадают в эти закрытые группы? – Их выбирают другие члены, как мне кажется, – ответил подросток. – И со временем ты поднимаешься по иерархической лестнице? – Ну да, если кто-то уходит… – Джеффри кивнул. – Уходит из клуба? – Нет, – замотал головой толстяк, – уходит из школы. Тогда все автоматически поднимаются на одну ступень и освобождают место для нового Туза. Неожиданно раздался звонок, возвещающий о конце перемены. Пиготт с тоской посмотрел на свою коробку с ланчем, прежде чем спрятать ее в рюкзак. – И что же, все так чинно-благородно?.. Я имею в виду взаимодействие мастей между собой? – задал свой последний вопрос Кевин, когда Джеффри закинул рюкзак за спину. – У девчонок все не так плохо, – ответил толстяк. – А вот пики с трефами ненавидят друг друга лютой ненавистью. Глава 27 Торпа не удивил стук в дверь. Он уже больше получаса ждал Грэма Стила. – Почему так долго? – резко спросил директор. Полчаса назад он попросил Нэнси позвонить психологу и с тех пор ждал этого олуха. – С моей тетушкой все в порядке, спасибо за внимание, – ответил Грэм напряженным голосом. – И если вас это интересует, я опоздал, потому что пытался разобраться с просьбами от студентов. – С просьбами? – С того момента, как умерла Сэди, мне поступили сорок три просьбы о встрече. Очевидно, что дети встревожены. – Конечно, конечно, – согласился Брендан, стараясь не показывать того, что мог бы и сам об этом догадаться. Все они встревожены. И во многом потому, что каждый телефонный звонок на его номер за последнее время исходил от родителей, которые угрожали забрать своего ребенка из школы, особенно после этой кошмарной пресс-конференции. – Насколько «проблемной» была Сэди? – спросил он. – А вы что, плохо ее знали? – ответил вопросом на вопрос Стил. – Ну конечно! – рявкнул Торп, скорее почувствовав, чем услышав обвинение в голосе коллеги. В школе было слишком много учеников, чтобы он знал их всех лично, но больше всего ему не понравилось то, что всего несколькими словами психолог превратил это чуть ли не в катастрофическую ошибку с его стороны. – Прошу тебя просто ответить на вопрос. Сэди нуждалась в специализированной помощи? – спросил директор. Прошло изрядно времени, прежде чем Грэм ответил: – Мне кажется, что в последнее время Сэди медленно удалялась от всех нас. Но я думаю также, что недостаток общения и проблемы в учебе с ее стороны стали уменьшаться по мере того, как звезда ее сестры, Саффрон, стала… – А ты можешь просто ответить на вопрос? – прервал его Торп. Сейчас его совершенно не интересовали теории психолога, касающиеся истории душевного состояния девочки. Больше всего его в данный момент волновало, обязаны ли они были соблюдать осторожность. – Конечно, если вы его зададите. – Лицо Грэма потемнело. «Неужели ему надо обязательно все объяснять на пальцах?» – Мы должны были об этом знать? – спросил директор сквозь зубы. И опять психолог стал тщательно обдумывать свой ответ, а Торп понял, что это одна из причин, по которой разговоры с этим человеком выносят ему мозг. Каждое слово он тщательно обдумывал и обсасывал, прежде чем произнести его вслух. – Никаких указаний на мысли о самоубийстве не было, иначе я уже переговорил бы с вами… – сказал наконец Стил. – Я не это хочу от тебя услышать, – заметил его начальник. Подобное заявление могло только добавить хвороста в костер подозрений детективов. – Брендан, да она едва говорила со мной! – взорвался психолог, назвав его по имени, что случалось крайне редко. – За три наши встречи она едва сказала «здравствуйте» и «до свиданья». Несмотря на все мои попытки разговорить ее, просто сидела передо мной и грызла ногти; так как же, черт тебя побери, я должен был определить у нее мысли о самоубийстве? Воздух в комнате потрескивал от напряжения. Торп понимал, что для Грэма признаться в том, что Сэди была склонна к суициду, значило поставить под сомнение собственный профессионализм. Но детективы никогда не уберутся из школы, если только у них появится хоть малейшее сомнение в том, что девочка сама лишила себя жизни. – Ты сегодня встречаешься с полицией? – спросил директор. – Наверное. Пока у меня не было возможности с ними пообщаться. А что? Торп встретился с собеседником глазами и не отводил взгляда. – Я хочу, чтобы мы с тобой договорились, – сказал он. Стил смотрел на него без всякого интереса. – Я хочу, чтобы ты предоставил детективам все, что им будет необходимо. – А почему ты считаешь, что я захочу что-то… – Психолог нахмурился. – Я еще раз повторяю: все, что им будет необходимо, – со значением произнес Торп. – Ты что, хочешь, чтобы я солгал полиции, чтобы ускорить расследование? – уточнил Грэм. – Ради всего святого, прекрати тупить, ладно? Боже, ты всегда был… – Директор заставил себя замолчать. Он хотел, чтобы этот деревенщина был сейчас на его стороне, и если он сейчас скажет все, что думает о Грэме – что он о нем всегда думал, – это ему отнюдь не поможет. – А что это ты остановился? Ты что, думаешь, я не знаю, какими глазами ты смотрел на меня, когда я появился в этой школе? – проницательно заметил психолог. Торп почувствовал, как у него загорелись щеки. Да, будучи заместителем директора, он не смог убедить самого директора в том, чтобы тот отказал Стилу в вакансии. Занимай Торп свой нынешний пост в те дни, когда Грэм подал документы, он даже не стал бы с ним разговаривать. Психолог был в Хиткресте чужеродным телом. Но сейчас он должен быть на стороне Брендана. – Не говори глупостей, – сказал директор. – Ты учился, заслужил свою степень… – Я имею в виду, в первый раз, – пояснил Грэм. Торп закашлялся. – А я не помню… – попытался он уклониться, хотя по многим причинам прекрасно помнил тот день, когда Стил впервые появился в школе. В тринадцать лет у него еще не было бороды, но его заросший вид и торчащие в разные стороны рыжие волосы отнюдь не красили новичка. – Нас ведь тогда пришло двое, насколько я помню, – добавил психолог. – Я действительно не помню девочку. – Директор покачал головой. – Это было так давно… – Ее звали Лорейн. – Грэм прищурился. – Мы оба получили стипендию за наши спортивные… – В наши дни происходит то же самое. – Торп заерзал в кресле. Стила выбрали за его способность летать дальше всех над ямой с песком. Еще не достигнув подросткового возраста, он уже показывал результаты, близкие к чемпионским, но травма правой ноги так и не залечилась, и он закончил спортивную карьеру в почтенном возрасте пятнадцати лет. – В таком месте трудно быть просто стипендиатом. – Грэм не отводил глаз от Брендана. – Ну, тебе это, кажется, удалось, – огрызнулся директор. Он все еще не мог смириться с тем, что Грэм стал Пикой вместо него. А ведь прошло уже двадцать пять лет. Отец Грэма работал на конвейере на заводе, выпускавшем «Рейнджроверы» в Лонгбридже. Отец Торпа был известным писателем, а мать – судьей. Именно ему должны были предложить стать Тузом Пик, а не этому шуту. Но сейчас он наконец был главным. – Я просто прошу тебя, Грэм, помочь полиции вовремя прийти к естественному выводу, что смерть Сэди была самоубийством. А если еще проще, то я хочу, чтобы ты убрал их из моей школы, – сказал Брендан.